Спокойный Ваня - Павел Кожевников

class="p1">За размышлениями проскочил люк в соседний подъезд. Дом был длинный, многоподъездный, а у меня появилось желание убраться подальше от того места, где я нахулиганил. Крайний подъезд меня тоже не интересовал. В угловых квартирах народу должно быть больше по определению.

Крышку люка я приподнимал медленно, но предосторожность оказалась лишней. В поле зрения никого не было. Стараясь не шуметь, спустился на площадку.

До пятого этажа я добрался без всяких проблем. Подъезд выглядел вымершим. Звуки выстрелов слышались с улицы, а здесь стояла относительная тишина. Даже двери во многих квартирах остались на месте. Замки выломали, но с петель не сорвали.

Я почти проскочил площадку, как позади меня открылась дверь. Луч света из квартиры осветил мою спину.

— Mais qui es-tu au fait? — Раздался шепелявый вопрос, явно на французском языке. Решил не реагировать, надеясь молча проскочить дальше, но француз повысил голос и продолжил сюсюкать, явно чем-то у меня интересуясь. — Qui es-tu et que fais-tu ici? Le secteur de responsabilité allemand commence dans le bâtiment suivant.

— Же не ман паси жур! — Прошипел я, резко оборачиваясь к нему и быстро сокращая дистанцию. — Мюсье!

Не обращая внимания на луч фонарика, бьющий в лицо, я левой рукой ухватил француза за грудки и притянул к себе. Мой пистолет упёрся ему под подбородок. Чёртов лягушатник, вместо того чтобы заткнуться, тоненько запищал. И довольно громко, скотина такая. Пришлось заталкивать его в квартиру, предварительно ткнув пистолетом в солнечное сплетение. Француз резко замолк, силясь вдохнуть в себя немного воздуха.

— Que t’arrive-t-il, Jean? — Раздался из комнаты встревоженный голос. Повезло, что дверь в неё была прикрыта, и меня не видели люди, сидящие там.

Судя по звукам, двигался там не один человек. Открывать стрельбу не хотелось. Так хорошо и тихо спускался, зачем народ опять баламутить? Пистолет перекочевал в карман броника. Француз получил удар в висок с выплеском энергии. Немного не рассчитал. Хотел его оглушить, но половина черепа, вместе с содержимым, покинула своего хозяина, перекочевав на стену. Жесть.

Переживать было некогда. Тем более никаких позывов к сему мутному действию я не испытывал. Стремительным рывком заскочил в зал. Попутно сбил с ног француза, идущего навстречу.

Довольно просторная комната была обставлена в типично советском стиле. По центру стоял большой стол. Вдоль одной стены допотопный сервант с посудой и платяной шкаф. На противоположной стене висел ковёр с симметричным и абстрактным рисунком. Под ним раскладной диван. В общем, типичная обстановка из мира тотального дефицита. Странно, что у них гранатомётов не хватает с таким подходом к экономике. Куда деньги-то идут?

Стоило убрать из рук оружие и отвлечься на посторонние мысли, как тело начало действовать самостоятельно. Больше влекомый рефлексами, чем разумом, я нанёс отшатнувшемуся французу, странный удар по шее. Ребро ладони частично вошло в его плоть, а потом вернулось в обычное состояние, не дойдя до позвоночника. От силы удара француза откинуло в сторону. С перебитой шеей и кровью, хлещущей фонтаном из разорванных артерий, он полетел в сервант.

Трое его товарищей, сидевших за столом, начали вставать. Двое из них чистили оружие, а третий ел тушёнку прямо из банок. Вот он и потянулся за своей винтовкой и поэтому стал первостепенной целью для атаки. Мгновенно сократив расстояние, я приступил к уничтожению противника.

Я убивал их не привычными по фильмам приёмами. Молниеносные точечные удары со скоростью пулемёта обрушились на французов. Тычок в руку, тянущуюся за оружием, с использованием проницаемости, порвал крупные мышцы и мгновенно лишил возможности двигаться. Обезвредив самые опасные поползновения, я экономными движениями порвал всем троим гортани. Кричать они больше не могли. Думать о сопротивлении тоже. Добил я их, подхватив обычный нож со стола. Обычный для военных. Тяжёлый клинок легко пробивал черепа, скорчившихся от боли людей. Рука сама направляла нож в места с наиболее тонкой костью в черепе.

Тяжело выдохнув, я отшагнул назад. Похоже, я не дышал всё время, пока шёл бой. Секунды три. Побоище получилось знатное. Теперь я точно походил на маньяка, с ног до головы, залитого кровью. Если бы я изначально резал французов ножом, то испачкался бы меньше.

Керосиновая лампа, стоящая в центре стола, ничуть не пострадала за время стычки. Мне она была не нужна, и я, вернувшись к столу, закрутил фитиль. Хотелось пить. В кружках на столе оказалась какая-то вонючая бурда. Возможно это местный чай или кофе, но я такое пить не рискнул. После непродолжительных поисков обнаружилась металлическая канистра с водой.

Напившись и умывшись, я собрался уходить, но внезапно увидел знакомое свечение, идущее со стороны серванта. Француз его хорошо поломал своим телом. Ещё и кровью битую посуду залил. Я откинул его в сторону, а яркость свечения тем временем продолжала нарастать. «Неужели я присутствую при рождении артефакта?» — пришла в голову мысль. Пока в комнате все были живы, никаким артефактом здесь не пахло.

Тяжело вздохнув, я начал разгребать залитые кровью осколки. Удивление вызвал предмет, превратившийся в артефакт. Это была маленькая керамическая статуэтка Будды. Не помню, чтобы видел такие в сервантах своих дедов и прадедов. Хотя здесь мир похожий, но всё же другой.

Вернулся к канистре и принялся снова мыть руки и статуэтку заодно. Появление артефакта на моих глазах, я воспринял как добрый знак. Словно Аберрация показала, что претензий к нам больше не имеет, и можно с чистой совестью прекращать нарываться на неприятности.

* * *

Натаныч беспокойно рассматривал дом напротив. Чёртов пришелец умудрился смыться. Ему ничего не оставалось делать, как отдать приказ о поддержке его заградительным огнём.

В то же время Натаныч надеялся, что Васе удастся вернуться. Одно то, как он разобрался с пулемётным расчётом, вызывало восхищение. И ведь не побоялся, стервец, сунуться в самую гущу врагов.

Долгие минуты ничего не происходило, если не считать обычной перестрелки. Неожиданно полыхнула вспышка света внутри здания. Свет бил из нескольких окон сразу. Если бы не ночь, на него внимания никто бы не обратил.

— Спёкся пришелец. — Убрал бинокль от лица разочарованный особист. — С его ночным зрением такую вспышку не перенесёшь.

Вопреки его словам загремели новые взрывы в глубине дома. Словно какой-то маньяк добрался до ящика с гранатами. Натаныч не стал комментировать развитие событий. Просто ждал. Два новых взрыва, натолкнули его на новую мысль:

— Похоже, он куда-то забрался, а теперь его выкуривают. Вот! Что я говорил! — Добавил он, когда после длительной паузы глухо бумкнули ещё две гранаты.

—