Спокойный Ваня - Павел Кожевников

потащил его в дальнюю комнату. Я посчитал, что рядом с побоищем меня станут искать в последнюю очередь.

Контузия не прошла для меня бесследно. Я стоял босиком над телом штурмовика и пытался сообразить, как мне переобуться. Сильно наклоняться вперёд не позволял бронекостюм. Его было жалко снимать, потому что надеть жилет назад я не смогу. Не предназначен он для использования в одно лицо. Поняв, что торможу на ровном месте, я наклонился к немцу и вытащил у него из ножен большой тесак. Начал со своего бронекостюма срезать застёжки. Шлем тоже снял. Хотелось пить. Пот с меня в этой сбруе лился ручьём. Я этого не понимал в полной мере, пока её не снял. Избавившись от неудобной защиты, без проблем срезал с себя остатки сапог.

Слух возвращался. Я начал слышать стоны и шевеления раненных. С улицы доносилась оживившаяся стрельба. Разул штурмовика и быстро обулся на голую ногу. Чужие носки меня не прельстили.

Ещё раз осмотрел немца. По комплекции мы были схожи. Броник был в крови, но это не страшно. Главное, он в шлеме не успел ничего кровью и слюнями испачкать.

Ворочая постанывающее тело, раздел штурмовика и оделся сам. У него же нашлась замена моему повреждённому пистолету. Я переодел ремень с подсумками. Пополнил запас магазинов и прихватил гранат.

После смены экипировки, оказалось, что прицел мне изрядно мешает. Он был не тяжёлый, но громоздкий сам по себе. После внимательного осмотра понял, что артефакт — это одна из линз. Причём, как назло, находилась она в середине корпуса прицела.

Решил снова испытать свои возможности. В комнате, где я переодевался, стояла кровать. Стряхнув мусор с покрывала, замер возле неё, держа прицел за концы двумя руками. Представил, что внешний алюминиевый корпус стал проницаемым. Энергия качнулась по пальцам лёгким ветерком, и на покрывало посыпались линзы и прочие элементы оптической системы.

Артефактом оказалось стёклышко с нанесённой на него прицельной сеткой. Запрятав ценный и хрупкий предмет под бронежилет, я направился к выходу.

Сначала хотел добить раненых, но, посмотрев на них, не стал ничего делать. Если выживут, то будут долго лечиться, а для меня они не опасны. Снизу опять загрохотали шаги по лестнице, сопровождаемые лаем команд на немецком. Вообще-то, долго они реагируют, но мне же лучше. Хватило времени переодеться.

Задумался, что делать дальше. Сваливать надо, но желательно через окно первого этажа. Как мой организм отреагирует на падение с высоты? Станет призрачным и провалится под землю? А потом, что делать? Опасно, однако, такие эксперименты проводить. Тем более я всё-таки ощутил признаки энергетического голодания.

Дорога на первый этаж лежала через поднимающихся наверх врагов. В голову пришёл только один вариант. Лицо у меня скрыто под шлемом. Одежда в крови и изорвана в лохмотья. Обувь, броник и шлем — немецкие. Решил не прятаться. На площадке привалился к стене и сделал вид, что удерживаюсь на ногах только благодаря ей.

Поднимающиеся солдаты, на этот раз обычная пехота, увидев следы побоища на площадке, резко притормозили и поднимались по последним ступенькам осторожно. Стоны раненых шли из квартиры. Так получилось, что на площадке один я был живым. Двое, решив, что я не опасен, подошли вплотную и, видя мой осмысленный взгляд, начали сыпать вопросами. Ещё трое разошлись по квартирам этажа, но двое из них быстро вернулись. Лишь у раненых в квартире задержался один боец. Лестницу, идущую наверх, вообще оставили без внимания. Совсем не пуганные, что ли?

На вопросы я отвечал невнятным мычанием. Один немец потянулся снять с меня шлем, чего мне категорически не хотелось, но я позволил ему поднять прозрачный щиток. И дико заорал. Одновременно я начал стрелять. Хвала архитектору, спланировавшему такие широкие лестницы. Весь отряд скучковался вокруг меня, не перекрывая друг друга. Ну и изобретателю этого пистолета тоже слава. Патронов хватило с запасом. Раненых я оставлять не стал. Сразу стрелял на поражение.

Солдат, зашедший в квартиру с ранеными, куда-то затихарился. Тратить время на его поиски не счёл нужным, так как внизу раздался топот убегающего. Зато теперь ясно, что спускаться по лестнице смысла нет. Там меня ждут большие неприятности, которые я могу не переварить. Количество пуль, которые я могу пропустить через себя, имеют предел, и он где-то рядом, судя по моему самочувствию.

Перескакивая через три ступеньки, я понёсся наверх. На последней площадке в стену были вделаны металлические скобы, ведущие к люку. Осторожно его приподнял и осмотрелся.

Обычный чердак с двускатной кровлей. Как-то раньше не обращал внимания на крыши местных многоэтажек. Теперь понятно, почему снайперы на них не сидят. Неудобно!

Вражин не наблюдалось, поэтому я выбрался на чердак и прикрыл люк. По-хорошему его надо чем-нибудь привалить, но ничего подходящего вокруг не нашлось. Хотя…

В качестве утеплителя на чердаке использовался шлак. Его я и нагрёб на крышку, стараясь делать горку по периметру люка. Пусть отплёвываются, если следом полезут. Лишним время никогда не будет

Глава 21

Было у меня желание растяжку поставить, только возможности и опыта не было. Навык минёра во мне не проснулся, а возиться с гранатами, опираясь на киношный опыт не самое благоразумное занятие.

Пробираясь между балками, почувствовал знакомую тягу. Похоже, где-то рядом накопитель лежит. Искать пришлось на ощупь. Тот самый спёкшийся кусок шлака, который стал накопителем, не сильно отличался от своих собратьев.

Впитав порцию живительной энергии, сообразил, что надо было сделать запас накопителей на будущее. Я мог ощущать их, лишь испытывая энергетический голод. В «сытом» состоянии я накопители вряд ли найду.

Чертыхнулся про себя и двинулся дальше. Экспериментировать у врага в тылу не самая лучшая идея. Элементарная логика подсказывала, что моя энергетическая ёмкость не слишком большая. Сколько я металла превратил в пыль за последнее время? Вряд ли много. Те пули и осколки, что пролетели насквозь, можно не считать. По моим ощущениям, на создание проницаемости энергии тратится значительно меньше, если вообще тратится, чем на разрушение материи. Значит, остаются пули и осколки, которые не пролетели моё тело насквозь, а отрикошетили от внутренней стороны броника и каски. Их раскрошило в пыль при возврате моего тела в нормальное состояние.

Прикинул, сколько это могло быть в граммах, и опечалился. В стенах мне точно застревать не рекомендуется. Слабоват я для этого. От пришедшей в голову мысли, даже замер. Если снять броник с каской, то я стану менее уязвим для стрелкового оружия. Мысль была интересной, но подкреплялась только моими рассуждениями. Поэтому раздеваться я не стал. Успею.