Россия в канун войны и революции. Воспоминания иностранного корреспондента газеты «Таймс» - Дональд Маккензи Уоллес

обладали необходимыми практическими знаниями в области сельского хозяйства, не имели нужного капитала, и получить его им было неоткуда. Где взять деньги на покупку скота, лошадей и сельскохозяйственных орудий, на строительство конюшен и сараев для скота, а также на покрытие всех остальных первоначальных расходов? А если даже кому-то удастся запустить новую систему, откуда взять оборотный капитал? Прежнее государственное учреждение, куда можно было заложить поместье и получить деньги в зависимости от количества крепостных, окончательно закрылось, а новые земельно-кредитные товарищества еще не возникли. О том, чтобы брать взаймы у частных капиталистов, не могло быть и речи, поскольку денег было так мало, что ставка в 10 процентов считалась «божеской». Можно было, правда, обратиться за средствами к выкупным платежам, но в таком случае государство вычитало невыплаченную часть из непогашенной ипотечной ссуды, а остаток выплачивало обесцененными казначейскими облигациями. В таких условиях помещики, как правило, не могли пойти на то, что я назвал идеальным решением, и были вынуждены довольствоваться более простым и примитивным вариантом. Они могли нанять крестьян из соседних деревень для обработки земли и сбора урожая либо за оговоренную сумму за единицу земли, либо по испольной системе, либо сдать свою землю крестьянам в аренду на один, три или шесть лет за умеренные деньги.

В северной сельскохозяйственной зоне, где почвы плохие и примитивное земледелие со свободным трудом не приносит дохода, помещики были вынуждены сдавать землю в аренду за бесценок, и те из них, кто не смог найти себе места в сельской администрации, перебрались в города и искали работу на государственной службе или в многочисленных торгово-промышленных предприятиях, которые возникали в то время. Там они с тех пор и остались. Их загородные дома, если там вообще кто-нибудь живет, не пустуют только несколько летних месяцев и слишком часто являют собой меланхоличный вид запущенности и ветхости. Напротив, в черноземной зоне, где почва еще обладает достаточным природным плодородием, чтобы крупномасштабное земледелие приносило хорошую прибыль, поместья находятся в совершенно ином состоянии. Помещики обрабатывают по крайней мере часть своей земли и легко могут сдать крестьянам за разумную арендную плату ту часть, которую не хотят возделывать сами. Некоторые перешли на испольщину; у других крестьяне выполняют полевые работы по оговоренной цене за акр земли. Более энергичные и располагающие достаточным капиталом организуют фермы с наемными рабочими по европейскому образцу. Если они не так хорошо обеспечены, как раньше, то лишь потому, что стали вести менее патриархальный и более дорогостоящий образ жизни. Стоимость их земли за последние тридцать лет увеличилась вдвое и втрое, и доходы выросли если и не пропорционально, то по крайней мере значительно. В 1903 году я посетил несколько поместий в этом регионе и обнаружил, что они процветают, что в них применяются сельскохозяйственные машины английского или американского типа, увеличилось разнообразие посевных культур, значительно улучшились породы крупного рогатого скота и лошадей и прекрасно видны все остальные признаки постепенного перехода к более интенсивной и рациональной системе хозяйствования.

Однако надо признать, что даже в черноземной зоне помещики сталкиваются с огромными трудностями, главные из которых – это недостаток хороших сельскохозяйственных рабочих, частые засухи, низкие цены на зерновые и задержки с доставкой зерна в морские порты. О каждой из этих трудностей и о способах их решения я мог бы написать отдельную главу, но боюсь чрезмерно истощить терпение читателя и поэтому ограничусь несколькими замечаниями по вопросу о труде. По этому поводу по всей стране звучат громкие и частые жалобы. Говорят, что крестьяне стали ленивы, беспечны, пристрастились к пьянству и бессовестно нарушают свои обязательства, так что трудно хозяйствовать даже старыми примитивными методами, а радикально улучшить культуру ведения хозяйства попросту невозможно. В этих огульных обвинениях все же есть доля правды. Что мужик, работая на чужого дядю, старается напрягаться как можно меньше; что он мало внимания уделяет качеству проделанной работы; что проявляет безрассудную небрежность в отношении имущества своего нанимателя; что способен взять деньги вперед и не выполнить уговора; что иногда напивается; и что нередко ворует кое-что по мелочи, если представляется удобный случай, – все это, конечно, так, невзирая на все протесты со стороны предвзятых теоретиков и сентиментальных любителей крестьян[33].

Однако было бы ошибкой полагать, что вина полностью лежит на крестьянах, и столь же ошибочно полагать, что это зло можно исправить большей суровостью со стороны судов или совершенствованием паспортной системы, как это часто предлагается. Земледелие со свободным трудом, как и любая другая сфера человеческой деятельности, требует изрядного количества знаний, дальновидности, осмотрительности и такта, которые нельзя заменить хитроумными законами или суровостью карающих органов. При найме рабочих или служащих необходимо тщательно их отбирать и создавать такие условия, при которых точное исполнение договора было бы в их интересах. Русские помещики слишком часто забывают об этом. Придерживаясь ложных взглядов на экономию, они часто выбирают самых дешевых работников, не обращая внимания на их квалификацию, или пользуются денежными затруднениями крестьянина и заключают с ним договор на кабальных условиях, которые он вряд ли сможет исполнить. Весной, например, когда у него кончаются запасы провизии и начинают давить сборщики налогов, помещик снабжает его ржаной мукой или ссужает немного денег при условии, что он обязуется выполнить относительно большой объем летних работ. Он знает, что договор несправедлив по отношению к нему, но что ему остается делать? Он должен раздобыть пропитание для себя и своей семьи, да еще немного денег на уплату налогов, потому что общинные власти могут продать его корову, если он не покроет задолженность. В отчаянии он соглашается на условия и оттягивает черный день, утешаясь мыслью, что авось что-нибудь случится до той поры, но когда приходит время выполнить обязательства, дилемма вновь встает перед ним. По договору он должен почти все лето проработать у хозяина; но у него есть и своя земля, которую нужно возделывать, и он должен приготовиться к зиме. В таких условиях соблазн нарушить договор часто оказывается слишком велик.

В России, как и в других странах, действует принцип, согласно которому за хороший труд нужно платить справедливую цену. Несколько моих знакомых крупных землевладельцев, которые, как правило, соблюдают этот принцип, уверяют меня, что всегда могут найти столько хороших работников, сколько им требуется. Я должен, однако, добавить, что эти удачливые собственники обладают тем преимуществом, что владеют достаточным оборотным капиталом, и поэтому им не приходится, как многим из числа менее удачливых соседей, управлять поместьями по принципу «лишь бы хватило на еду».

Боюсь, что лишь меньшинство помещиков успешно справилось с этими и