Восставая из рабства. История свободы, рассказанная бывшим рабом - Букер Т. Вашингтон

вполголоса произнесла: «Думаю, вы будете полезны этому учреждению».

В тот момент не было человека счастливее меня. Уборка этой комнаты стала моим вступительным экзаменом, и никогда ни один юноша, поступающий в Гарвард или Йель, не был так рад успешной сдаче экзамена, как я в тот момент. С тех пор мне довелось выдержать еще не один экзамен, но главным из них навсегда остался тот первый.

Мне непросто далось поступление в Хэмптон. Вряд ли найдется человек, чья история в точности повторяет мою, но тогда сотни юношей и девушек преодолевали тысячи преград, чтобы попасть в этот институт или другие учебные заведениях страны. Все они, как и я, были исполнены решимости получить образование любой ценой.

Уборка в читальном зале, которую я сделал тогда, действительно проложила мне путь в Хэмптон. Мисс Мэри Макки, директор института, предложила мне место уборщика. Конечно, я не раздумывая согласился, так как это позволяло почти полностью оплатить мое обучение. Это была тяжелая и изнурительная работа, но я держался за нее. В моем ведении было много помещений, за порядком в которых нужно было следить. Приходилось работать до поздней ночи, а затем вставать в четыре утра, чтобы успеть подготовиться к занятиям. На протяжении всего периода обучения в Хэмптоне, да и после его окончания, общение с Мэри Макки, о которой я уже упомянул, было для меня одним из самых важных и полезных. Ее советы и поддержка в трудные минуты неизменно мне помогали.

Я уже сказал, сколь поразительным показалось мне здание Хэмптонского института, но не упомянул, чья фигура более других повлияла на мое развитие. Это был великий человек, самый редкий и благородный из всех, с кем мне приходилось встречаться в жизни. Я имею в виду покойного генерала Сэмюэля Армстронга.

Мне посчастливилось познакомиться со многими из тех, кого называют великими людьми, как в Европе, так и в Америке, но я без колебаний заявляю, что никогда не видел человека, который был бы равен по силе своих моральных установок генералу Армстронгу. В моей памяти еще были свежи воспоминания о работе на плантации и в угольной шахте, когда я впервые предстал перед ним. Я необычайно горд знакомством с личностью такого масштаба. Никогда не забуду момент, когда впервые увидел его. Генерал произвел на меня поистине неизгладимое впечатление. Казалось, что в нем есть нечто сверхчеловеческое. С моих первых дней в Хэмптоне и до самой смерти Армстронга он неустанно рос в моих глазах. Можно было убрать из Хэмптона все здания, классные комнаты и мастерские, всех преподавателей, но при этом дать молодежи возможность ежедневно общаться с генералом Армстронгом – одно только это стало бы полноценным образованием. Чем старше я становлюсь, тем больше убеждаюсь в том, что не существует ни книг, ни техники, которые могли бы дать равное по силе знание, чем опыт общения с великими людьми. Как бы я хотел, чтобы вместо бесконечного штудирования всевозможной литературы наши школы и колледжи изучали человека и явления!

Генерал Армстронг провел два из последних шести месяцев своей жизни в моем доме в Таскиги. В то время он был парализован до такой степени, что почти утратил контроль над телом и голосом. Несмотря на свой недуг, он трудился днем и ночью – ради того дела, которому отдал жизнь. Я никогда не видел человека, который был бы столь же безразличен к собственной персоне, как генерал Армстронг. Не думаю, что ему хоть в какой-то степени был присущ эгоизм. Он был одинаково счастлив, пытаясь помочь какому-нибудь учреждению на Юге или работая в Хэмптоне. Хотя он сражался с белыми южанами во время Гражданской войны, я никогда не слышал, чтобы он произнес хоть одно дурное слово в их адрес. Он всегда искал способ принести пользу людям.

Трудно описать то безграничное влияние, которое он оказывал на студентов Хэмптона. Молодежь его буквально боготворила. Мне никогда не приходило в голову, что генерал Армстронг может потерпеть неудачу в чем-либо. Что бы он ни приказал сделать, это тотчас же исполнялось. Когда я пригласил его в Алабаму, он уже был прикован к инвалидному креслу. Помню, как один из его бывших учеников толкал кресло на вершину холма, прилагая немалые усилия. Когда восхождение было закончено, этот человек воскликнул: «Как же я рад, что мне выпала честь помочь генералу!»

Во времена моего студенчества все общежития института были переполнены. Стены учебного заведения попросту не могли вместить всех желающих. Чтобы исправить ситуацию, генерал задумал разбить палатки, в которых могли бы жить студенты. Как только разнесся слух, что генерал Армстронг будет рад, если кто-то из старшекурсников добровольно переедет в палатку, почти все учащиеся тут же вызвались добровольцами. Зима выдалась очень холодной. Мы страдали от холода и ветра, но я уверен, что генерал Армстронг даже не подозревал об этом, потому что ему не поступило ни одной жалобы. Осознание того, что мы угодили нашему учителю, согревало нас. Случалось, колючий ветер прокрадывался внутрь палатки и срывал с нее крышу, оставляя нас под открытым небом. Однако утром приходил генерал, и его веселый ободряющий голос рассеивал любые признаки уныния.

Я не устаю восхищаться генералом Армстронгом и другими представителями этого праведного типа людей, которые сразу после войны шли работать в учебные заведения для цветных. В истории мало примеров столь высокоморальных, чистых и бескорыстных личностей, чем те, кто посвятил себя этой благородной цели.

Жизнь в Хэмптоне была для меня постоянным откровением; она как будто все время показывала мне новый мир. Приемы пищи в установленные часы, застеленные скатертями столы, салфетки, ванна и зубные щетки, а также постельное белье – все это было для меня в новинку.

Иногда мне кажется, что едва ли не самым ценным уроком, который я получил в Хэмптонском институте, было осознание того, как важно принимать ванну. Там я впервые узнал о том, что телесная чистота не только способствует поддержанию физического здоровья, но и воспитывает в человеке самоуважение. Во всех моих путешествиях по Югу и другим местам после отъезда из Хэмптона я всегда так или иначе находил возможность ежедневно мыться. Порой я останавливался в какой-нибудь однокомнатной лачуге, где это было сделать нелегко. Тогда я отправлялся на поиски лесного ручья или другого подходящего водоема. Я всегда старался приучить свой народ к тому, что в каждом доме должно быть предусмотрено место для купания.

Некоторое время, пока я учился в Хэмптоне, у меня была только одна пара носков. Я носил их до тех пор, пока они