Восставая из рабства. История свободы, рассказанная бывшим рабом - Букер Т. Вашингтон

гордиться мои дети.

Мир не должен выносить поспешный приговор темнокожему человеку, особенно если он молод. Цветному ребенку приходится на каждом шагу сталкиваться с препятствиями и искушениями, которые неведомы людям, не попадавшим в такое же положение. Когда белый парень берется за какое-то дело, считается само собой разумеющимся, что он добьется успеха. Если же темнокожий хоть чего-то добивается в своей жизни, люди этому не перестают удивляться. Одним словом, цветной молодой человек начинает свою жизнь, преодолевая огромное предубеждение со стороны общества. Ему с рождения твердят о том, что у него ничего не получится, что он никем в этой жизни не станет. Это предубеждение легко может переломить даже самый сильный характер.

Влияние предков, однако, играет важную роль в развитии человека любой расы. Те, кто постоянно обращает внимание на моральные слабости темнокожей молодежи и сравнивает их успехи с успехами белых молодых людей, не учитывают того, сколь важно влияние рода на формирование характера. Как я уже упоминал, мне неизвестно, кем была моя бабушка. У меня есть или были дяди, тети и двоюродные братья, но я не знаю, где большинство из них. Мой случай подобен историям сотен тысяч темнокожих во всех уголках нашей страны. Белый мальчик осознает: если он потерпит неудачу в жизни, то опозорит свою семью. Сам этот факт имеет огромное значение, помогая противостоять тем искушениям, которые встречаются на его пути. Семья за спиной, история предков помогают человеку продвигаться по жизни, стремиться к большему.

К моему глубокому сожалению, я не так долго посещал дневную школу. Очень скоро мне пришлось покинуть ее, чтобы посвятить все свое время работе. Тогда я вновь прибег к помощи вечерних уроков. Фактически бо́льшая часть образования, которое я получил в детстве, состояла из подобных вечерних занятий. Чем больше я учился, тем сложнее мне было найти хорошего преподавателя. Частенько я обнаруживал, что учитель знает не больше моего. Бывало, по окончании смены мне приходилось преодолевать несколько миль, чтобы попасть в школу. Однако как бы тяжело мне ни приходилось в те далекие дни моей юности, я никогда не терял решимости продолжить свое образование, чего бы мне это ни стоило.

Вскоре после нашего переезда в Западную Вирджинию мать, несмотря на нашу бедность, приняла в семью мальчика-сироту. Впоследствии его нарекли Джеймсом Вашингтоном. С тех пор он остается членом нашей семьи.

После того как я проработал некоторое время у соляной печи, меня взяли на работу в угольную шахту. Я ненавидел это занятие. Одной из причин этого было то, что любой, кто спускался в шахту, всегда был перемазан копотью, по крайней мере во время работы, и было очень трудно отмыть кожу по окончании смены. Кроме того, от входа в шахту до забоя была целая миля, и путь пролегал в кромешной тьме. Шахта, пожалуй, единственное место в мире, где человек может во всей полноте ощутить абсолютную темноту. Подземное пространство делилось на множество отсеков, своего рода комнат. Мне было очень сложно запомнить их расположение, поэтому я частенько там терялся. Вдобавок к этому нередко гас фонарь, а у меня не было спичек, чтобы зажечь его снова. Приходилось часами блуждать во тьме, пока я не натыкался на кого-то со спичками. Работа была не только тяжелой, но и опасной. Всегда существовала вероятность разлететься на куски от преждевременного взрыва пороха или быть раздавленным куском породы. Подобные несчастные случаи происходили очень часто, что постоянно подпитывало мой страх.

Многие дети и подростки были вынуждены работать в этих шахтах. Здесь проходила бо́льшая часть их жизни. У них не было возможности получить образование или овладеть другой профессией. Хуже того, я заметил, что с течением времени мальчики, начиная работать в шахте, замедляются в развитии как физически, так и умственно. Они переставали расти, приобретали некоторые черты слабоумия и утрачивали интересы и амбиции. Им и в голову не приходило, что они способны овладеть другим ремеслом.

В те дни, да и позднее, будучи молодым человеком, я пытался представить себя на месте белого парня, у которого нет абсолютно никаких ограничений в его стремлениях и деятельности. Я завидовал этому юноше, у которого не было никаких препятствий на пути к тому, чтобы стать конгрессменом, губернатором, епископом или президентом. Я представлял себе, как действовал бы в таких обстоятельствах, как начал бы с самых низов и продолжал подниматься, пока не достиг бы высшей ступени успеха.

В более поздние годы я стал меньше завидовать, осознав, что успех измеряется не столько положением, которого человек достиг в жизни, сколько количеством препятствий, которые он преодолел. Если смотреть с этой точки зрения, положение темнокожего значительно выгоднее. За редким исключением, цветной юноша должен работать больше и выполнять свои задачи даже лучше, чем белый, чтобы получить признание. Эта борьба придает сил и уверенности, которых зачастую не хватает белым.

В любом случае я предпочитаю быть тем, кто я есть. Я бы не хотел, чтобы цвет кожи давал мне какие-то преимущества. Мне всегда грустно слышать, как кто-то требует себе привилегий лишь на основании того, что он относится к той или иной расе, независимо от своих личных достоинств и успехов. Мне жаль таких людей, потому как принадлежность к привилегированной касте не может продвинуть их вперед, если у них нет нужных качеств. Точно так же униженные не будут топтаться на месте, если они достаточно талантливы. Есть высший закон и высшая справедливость, согласно которым всем всегда воздается по заслугам. Я пишу об этом не для того, чтобы привлечь внимание к собственной личности, – мне важно донести до читателя, как я горжусь своим народом.

Глава III

Борьба за образование

Однажды, работая в забое, я случайно подслушал разговор двух шахтеров. Они говорили о какой-то большой школе для цветных в Вирджинии. Тогда я впервые узнал о том, что существуют более крупные образовательные учреждения для темнокожих, чем наша маленькая сельская школа.

Я бесшумно подкрался как можно ближе к собеседникам. В кромешной темноте шахты сделать это было нетрудно. Один человек рассказывал другому о том, что это загадочное учреждение не специализируется на образовании исключительно цветного населения. Оно предоставляет возможность бедным, но достойным студентам учиться какому-то ремеслу и даже полностью или частично покрывает расходы на питание и проживание.

Они еще долго обсуждали эту школу. В моем воображении рисовались самые радужные картины. Начинало казаться, что это лучшее место на земле. Даже рай не представлялся мне таким притягательным, как Хэмптонский сельскохозяйственный институт в Вирджинии, о