Катакомба - Атаман Вагари

поднимается из желудка в пищевод. Наверное, в тот миг я позеленела.

Призрак пирата – боцмана Прокопа – тоже ни о чём не говорил. Он смотрел на меня тупым ничего не выражающим единственным глазом как зомби-циклоп, а ещё он довольно умело перекручивал саблю. Прямо как в кино – красивом историческом фильме, когда два врага должны были подраться на дуэли.

"Эй, юнга, ты отпусти-ка штурвал, позволь мне поуправлять твоим кораблём, я же как-никак капитан!" – это Жак произнёс почти с нежностью, аккуратно.

Я не знаю, умел ли он читать мысли, на всякий случай я предупредила:

"Меня сейчас стошнит…"

"Не успеется, – усмехнулся Мышиный Король. – Дай-ка я освоюсь в твоей этой дырявой посудине без грудей. Вот так!"

Когда он сказал "вот так", моя рука, держащая саблю, вдруг сама собой начала поворачиваться, напрягать группы мышц. Тут же мои ноги сами собой выпрямились, отпрянули назад, задев уже полностью опорожнённую бутылку, и она со стуком, символизирующим сигнал начала сражения, покатилась в угол. В голове у меня застучало, в ушах зазвенело. Масса из вина, желудочного сока и остатков скудного ужина, который я съела несколько часов назад до того, как Шакс заглянул меня будить, чтоб идти убивать Медузу, стала бурлить, клокотать. Она поднялась почти до горла, но потом ухнула вниз. И тут я почувствовала полную потерю контроля над своим телом.

Говорят – пьяному море по колено, и эта поговорка имеет явно много общего с пиратами. Мне правда стало море по колено, потому что я могла только видеть, что происходит и творится с моим физическим телом – а поделать ничего не могла. Будто в меня вкололи какой-то парализующий наркотик, только парализующий наоборот: моё тело начало двигаться совершенно невообразимым образом.

Зазомбированный пират Прокоп, в котором не осталось никакой свободы воли, и который полностью был частью Дагона, шёл на меня, махая своей саблей весьма умело. Я, вернее Жак в моём теле, устроил с ним подобие хитрого залихватского танца. Мышиный Король дразнил своего бывшего подчинённого, заставляя подойти ближе. Едва Прокоп замахивался саблей над моей буйной головушкой, Жак отдёргивал моё тело с необычайно быстрой реакцией куда-то назад, вбок или вниз, и начинал снова кружить по фехтовальной зале. Время от времени Жак перекручивал саблю в моей правой руке, перебрасывал в левую. Он изучал Прокопа, его движения. Пока Жак так "водил" Прокопа, я, наблюдающая это немое кино с участием моего собственного тела, вдруг поняла: Прокоп скорее всего Жака и не предавал. Возможно, на него воздействовал Дагон.

Мои союзники говорили, что Прокоп предал Жака из-за сокровищ, и подбил на предательство шестерых моряков – самых верных, которые оставались здесь до самой смерти Жака и Анны от чумы. Но разве мёртвым нужны сокровища? Или дело в магических ценностях, не в деньгах, золоте и бриллиантах? Почему Прокоп отказался от битвы против Дагона, пошёл на поводу у Древнего? Почему обрёк себя на участь стать безвольной куклой?

Однако, хоть волю он потерял, все фехтовальные навыки остались при нём.

"Ну что, юнга, пора кончать заниматься ерундой, ты не находишь?" – обратился ко мне по-товарищески Жак.

Я не знала, что ему ответить. От того, что Прокоп каждые две-три секунды норовил раскрошить мне череп или иную часть тела (не принадлежащего мне) своей саблей, я забыла, что мне хотелось вырвать.

Мышиный Король в моём теле внезапно отбежал от надвигающегося Прокопа в другой конец залы, а потом резко понёсся тому навстречу. И вот тогда я испугалась по-настоящему.

"Юнга, не дрейфь! Сейчас мы его уделаем! Какая знатная драка, я об этом мечтал! Когда-то Прокоп был мне друг. Мой боцман, моя правая рука, одна треть добычи – его. Потом он стал мне враг. Был период, когда я его ненавидел. Теперь он мне – развлечение! Ты даже не представляешь, каково это снова – чувствовать кровь в жилах, чувствовать, как по ним разливается Кровь Цыганки! Ты подарила мне жизнь, пусть на несколько секунд, но я счастлив. Ты заслуживаешь эту смерть – смерть Прокопа, моего боцмана-собаки!"

Жак торжествовал. Он был пьян. Он был почти под кайфом. Он полез в эту драку как уличный мальчишка-задира, которому всё равно с кем драться – лишь бы наставить побольше синяков. Я с ужасом поняла, что я Жаку, по сути, никто, и если Прокоп сейчас оттяпает мне руку или вскроет кишки – Жак просто покинет моё тело с лёгким выражением досады и продолжит просто-напросто тут обретаться ещё много лет. А мой призрак – тоже продолжит тут обретаться. Иными словами я поняла, очень остро поняла, что могу сейчас умереть!

Позвать на помощь было некого. Горгульи, Анна, Шакс, Брабатус самоустранились – они по каким-то причинам не могли участвовать в поединке с Прокопом. Надеяться на себя я не могла. Во-первых, телом я сейчас не управляю – я марионетка в руках Мышиного Короля. А во-вторых, даже если бы и управляла, моих базовых навыков владения саблей хватило бы только на то, чтобы поставить простейший академический блок и провести красивое медленное нападение по всем правилам красивого искусства. Но здесь не киношный махач – здесь настоящий бой!

Но Жак делал всё правильно. Его сабля несколько раз ударила по сабле Прокопа, по его руке, проухала несколько раз возле его горла. Прокоп стал нападать менее уверенно, будто устал. Либо это обманный манёвр? Тогда Жак принялся наседать. Я уже чувствовала, как звенят мои мышцы, как тело напряжено. Удар. Ещё удар. Мимо. Промах. По клинку. Удар. Уход влево. Уход вправо. Кувырок назад. Прокоп наступает! Защита, блок. Удар. Я уже чувствовала настоящую усталость.

"Слабачка! И почему Анна мне подсунула именно это туловище?!" – сокрушался Жак.

Я на него не обижалась. По его меркам я действительно была слабачкой, несмотря на все тренировки за те два с половиной года, что я состою в ТДВГ. Мы продолжали биться с Прокопом. В какой-то миг я подумала, что всё, не смогу, рухну!..

Я уже почти теряла сознание, как Жак издал рёв. Возможно, этот рёв – воинственный ор, рык – издала я, вернее, Жак – моими голосовыми связками. Я мало что помню, но последнее затуманенное видение было, как Жак бросил моё тело на клинок Прокопа… во всяком случае мне так показалось. Потом чья-то сабля упала вниз, с диким шумом – я думала, это та сабля, что была у меня в руках. Потом на пол упало что-то ещё, а потом на пол упала я.

Когда я очнулась, я подумала, что уже умерла. Надо мной склонились Мелькор и Астр. Даже у скептика и ворчуна Мелькора выражение морды было очень обеспокоенным. Астр