Катакомба - Атаман Вагари

получился скованный, сумбурный разговор. Из него я ничего существенного не узнала. Кроме того, что Брабатус никому здесь не верит и решил мне в этом открыться. До него никто из Существо Ночи не предупреждал о том, что кому-то следует не верить. Наоборот, Анна, Шакс и горгульи казались добрыми боевыми товарищами-"однополчанами".

Я отправилась знакомиться с последним из Существ Ночи, кто мог бы стать моим союзником – с легендарным пиратом Жаком Соурисом, Мышиным Королём.

Когда я спустилась вниз, с удивлением обнаружила тусовку из горгулий и палача у закрытых дверей в фехтовальную залу. Шакс выглядел очень недовольным, стоял, скрестив полупрозрачные руки на груди, и всем видом показывал раздражение. Мелькор посмотрел в мою сторону с ехидцей и привычным скепсисом, когда я приближалась. Один лишь Астр был рад меня видеть, он даже прыгнул мне навстречу, чуть не снеся пару светильников крыльями:

– Смельчак! Мы должны были предупредить тебя, что Мышиный Король всегда не в духе. Уговорить его будет сложнее, чем Анну. Даже Анна не сможет его уговорить.

– Уговорить, чтобы он подрался с Прокопом? Он что, боится этого Прокопа? В таком случае, я сама подерусь с ним, – я решительно чуть отстранила Астра и двинулась к двери.

Путь мне перегородили Мелькор и Шакс:

– Тебе нельзя убивать Прокопа, – покачал головой Мелькор.

– Почему? – удивилась я. – Зашибла же я час назад Медузу и Адскую Гончую?!

– Прокоп владеет саблей, – многозначительно и лаконично объяснил Шакс.

– А. Я поняла. Он – отменный фехтовальщик, ты это хотел сказать?

– Он владеет саблей лучше Анны Бони. К сожалению. Иначе, Анна бы совладела с ним давно, – тихо и дипломатично объяснил Астр.

– Но хуже Мышиного Короля, верно?

– Верно сечёшь, Смельчак. Если он вспорет тебе брюхо сегодня – ты станешь полноценным членом нашего клуба призраков и чудовищ, как говорит Анна, – вздохнул Мелькор.

– И он не хочет драться с Прокопом из-за того, что не хочет участвовать в войне Дагона и Бафомета, верно? А проклятье с себя и с Анны он что, тоже снять не хочет? – удивилась я.

Мне стало не по себе. Как вести переговоры с привидением, окончательно потерявшим волю? Три Существа Ночи кивнули мне.

– Карамба. Ладно. Где Анна? – потребовала я ответа.

Тут же из двери, вернее, сквозь дверь вышло красивое длинноволосое привидение в белой ночной сорочке, которое было Повелительницей Морей.

– Здесь Анна, – ответила она и посмотрела на меня своими пронзительными, с ума сводящими глазами. – Он не желает видеть никого. Он не желает говорить ни с кем. Он не желает ничего. Без плоти – без воли. Детка, с ним тебе будет ещё сложнее, чем с Дагоном. У нас есть время, чтобы выиграть время?

– Это исключено, – покачал головой Шакс. – Эта ночь кончается. А на конец следующей ночи Милена уже будет здесь.

– Я поняла тебя. Ты хотел сказать – у нас ещё конь не валялся, – поглядела я на палача. – Но я не поняла Жака Соуриса, Мышиного Короля. Что значит – "без воли"?! Пираты не могут быть без воли. Анна, может быть, наведаться к нему с ромом, чтобы он его понюхал и взбодрился?

– Он не нюхает ром. Что его может взбодрить, так это… – Анна Бони призадумалась. – Кровь Цыганки, да. Это его любимый и любовный напиток, потому что его любила пить его любовница. Та самая, которую он от всех прятал в каюте. О которой знали только я и Мария.

– Но ты не найдёшь здесь этого напитка, – отчеканил Мелькор. – За несколько лет, что мы тут обретаемся, я хорошо изучил каждый закоулок усадьбы, каждую вещь, которая есть здесь, в том числе коллекцию вин. Это мой профессиональный конёк, я ведь внимательно осматриваю всё в поисках ценных магических артефактов, которые можно своровать. Видишь ли, если бы у меня не было такого навыка…

Пока Мелькор разглагольствовал, меня осенило:

– Ребята, карамба, Кровь Цыганки! Оно у меня есть!!! – я почти заорала.

– Что? У тебя есть Кровь Цыганки? Как оно у тебя оказалось? – теперь скепсис был даже в глазах добродушного Астра.

– Не спрашивай. Его мне передала Милена. Для своей тёти, которая тоже любит это вино.

– У нас здесь в этот раз весьма правильный Смельчак, – Шакс сразу сделался бодрым и весёлым и едва ли не подмигнул мне, потирая руки.

– Вот что, друзья. Я сейчас схожу за этим вином, а потом я схожу вот туда, – я указала на двери фехтовальной комнаты. – Одна, да. Мы поговорим. Я прошу не мешать.

Дух палача, призрак пиратки и двое горгулов радостно закивали.

Тот, Кто Бродит Среди Книг

Я вошла в фехтовальную залу с бутылкой "Крови Цыганки" в левой руке и старинной саблей в правой. Это была та самая сабля, которую я нашла в первый день своего пребывания в усадьбе в сундуке в кабинете Икабода (а возможно и Джакомо) Неверри. Я вспомнила о ней, когда мне сказали о предстоящем фехтовальном поединке с боцманом Прокопом.

Если Анна, Шакс, Мелькор и Астр и были уверены в том, что у меня есть план – у меня его не было. Я никогда не вела переговоров с призраками. Но узнав получше обитателей Усадьбы Лесное Сердце, я поняла, что шансы быть услышанной и понятой есть. У призраков ведь тоже подтвердились и сбылись шансы быть услышанными и понятыми мною. Я отметила, что после того, как поговорила по душам с Существами Ночи, они все сделались ещё более расположенными ко мне.

С учётом того, что я слышала о великом опасном пирате Жаке Соурисе, опасность заключалась в его "депрессии". Я не врач и не имела права ставить диагнозы, но полагала, что Анна права: от отчаяния привидение объявило бойкот всему, что может помочь снять проклятье с Усадьбы. Иначе Жак бы не стал запираться здесь. Ещё, кажется, проклятье лежало на самом Жаке вдвойне: он не мог покидать эту комнату.

Я многого не понимала, что за аномальные вещи здесь творились, почему привидения активизировались лишь ночью и где они были днём, почему их не видели Элеонора и Икабод, и как случилось, что семейная пара пропала. Я не могла разобраться, почему кто-то из привидений и духов не мог победить некоторые расы и разновидности бесов, лярв и других прихвостней Дагона. Многое строилось на доверии. Шакс, горгульи, Анна говорили мне, что надо делать, и я делала. Брабатус сказал – нельзя никому верить, у всех свои цели, из-за чего меня могли использовать и завести в ловушку, потому что я могла невольно помешать чьим-то интересам. Что ж. Пока я не считала раздувание подозрений рациональным: если я начну заморачиваться и подозревать милейших привидений и горгулий в обмане, я не проживу в этой усадьбе и минуты после захода солнца. А у меня осталась всего одна