Катакомба - Атаман Вагари

хрюкнула-хмыкнула, и продолжила:

– Меня больше интересовал сабельный бой. Милый мой родной ближний абордажный бой, о да! Первое убийство я совершила, когда мне было восемь лет. Я забралась на ранчо к соседям, пока мой отец уезжал, а гувернантка забавлялась с конюхом на сеновале. У соседей гостил заезжий маркиз-гастролёр. Нечистый на руку, да, и распоследний подонок. Я зарезала его, как увидела, что он вытворяет, а потом стибрила саблю. Все думали на индейцев. Никто не подумал на меня.

– А что он вытворял? – мне стало любопытно.

– О, тебе лучше этого не знать! Ладно. Пытался обесчестить дочь соседей. Ей было четырнадцать. Мне восемь. Мы дружили, да. Наверное, поэтому я кинулась её спасать. Я совершила добрый, бескорыстный поступок. Зарезала насильника. Пока девица была в обмороке. Он ведь ударил её, чтоб она не сопротивлялась – тут я его и почикала.

Саблю я спрятала в надёжном месте, стала искать того, кто бы меня научил ею владеть. Искала два года. В десять лет я повстречала учителя фехтования. Он мне раскрыл окно в большой мир. Многому он меня научил. Жак… он похож на него чем-то. Спустя четыре года, когда мне стало четырнадцать, я узнала, что моего учителя зарезали на дуэли. Сделал это человек, за которого отец пытался выдать меня замуж. Я махнула за бугор, спуталась с Ямисом.

Мне он был нужен только в качестве проездного билета. Прибыв на другой материк, я сошлась с Баем. Мы хорошо вместе работали. Грабежи, разбой, наёмные убийства. Но когда я плыла на материк в одной упряжке с Ямисом, я влюбилась в море. Однажды мы вдали видели пиратскую каравеллу на горизонте. Ямис побледнел, он сказал, что это – каравелла самого опасного пирата по кличке Вольный Разбойник. Мне понравилось, как это звучит – опасный пират Вольный Разбойник. Я тоже тогда захотела стать опасным пиратом. Мне было четырнадцать. Девочки в том моём возрасте много чего хотят, ты сама знаешь.

С Баем мы не ссорились. Никогда. Мы разошлись по-мирному. Бай однажды по пьяни сказал, что боится меня – это было мне как бальзам на душу. Он сказал, что я многого достигну. Можно сказать, он благословил меня, чтобы я стала пиратом. И это он познакомил меня с Жаком Соурисом, самим Мышиным Королём.

В те времена самым опасным пиратом считала себя каждая морская крыса. Начиная от пороховой обезьяны и заканчивая тем, кто заслуживал такого звания. Жак заслуживал. И я тоже поняла, что я должна была заслужить. Работая с Баем, я поднаторела во владении саблей. Я научилась владеть ею так, как мастера фехтования не владели даже шпагой. Сначала Жак не воспринимал меня всерьёз. Тем более, он сразу догадался, что я баба – а я маскировалась, и не все это понимали. Сама видишь мою грудь – у меня её почти нет. Для кого-то плоская грудь – трагедия, для меня – женское достоинство. Да, почти как для мужчин их мужское достоинство – сама знаешь где.

Я вызвала Жака на дуэль. Я могла его зарезать, но не стала. У Жака был кодекс. Он сказал, что возьмёт меня к себе на корабль – в награду за то, что я победила его. Так я стала пиратом.

Первым делом я захотела познакомиться с этим Вольным Разбойником. Про него ходили разные слухи. Говорили, что он проклятый капитан, ходит на проклятой каравелле, бессмертный как дьявол, а его экипаж – настоящие черти. Я была одержима сжечь или захватить его корабль, а его самого убить. Когда мне говорят, что кто-то бессмертный – моя сабля сразу начинает чесаться! Астр, который любит читать книженции, назвал бы это юношеским максимализмом.

Мы совершали всякие налёты, абордажи, грабили суда. Вольный Разбойник всё не попадался. Я узнала, что Жак боялся его, потому что однажды повстречался с ним. Тот обошёлся с ним милостиво, но напугал его. Жак по молодости перевозил рабов с одного континента на другой, и однажды Вольный Разбойник напал на него, ограбил, убил всю команду, рабов отпустил, самого Жака оставил в живых на сгорающем подчистую корабле. Да, милостиво обошёлся – оставил ему лодку. Одну, дырявую. После этой встречи Жак перестал заниматься рабами. Он сказал, что получил урок.

Потом судьба свела нас с Марией. Я сразу поняла, кто она. Мой двойник. Моя сестра – по крови, по духу. Так же, как и я, она любила драться. Так же, как и я, она не хотела потакать обществу, внушавшему, какой должна, а какой не должна быть женщина. Так же, как и я, она пудрила всем мозги, выдавая себя за мужчину. Жак сначала был озадачен таким приобретением в виде ещё одной женщины в брюках и с саблей у себя на корабле, но после первого успешного абордажа, когда Мария спасла ему жизнь, мигом полюбил её.

Постепенно я стала понимать, что дело не в поле. Да, не в том, что у тебя между ног – а в том, что у тебя в голове. И здесь вот, в сердце, – Анна ударила себя по груди. – Многие мужчины – слабый пол. Многие женщины – сильный пол. А то, как надо – указано роком свыше. Если надо женщине брать саблю, брать корабли, брать города – значит надо. Если надо мужчине реветь без повода, распускать сплетни, быть истеричкой и ещё делать кучу вещей, которые ошибочно предписывают только женщинам – значит, надо. Я брала города, у меня были свои корабли. Штук пять, семь. Я достигла того, чего хотела. Под моим началом ходили мужчины, во много раз старше меня. Они гордились, что ими командует женщина. Можешь считать, что я заливаю. Любому человеку нужна твёрдая рука, которая его направит. В книжках написано, что это должна быть рука отца, мужчины. Не всегда. Твёрдая рука может быть у женщины. Когда ты машешь саблей в ближнем бою, раскраиваешь клинком черепушки и пушки – без твёрдой руки нельзя.

Некоторые – если не многие – люди живут тем, что между ног. Я жила амбициями. Мария жила служением. Ей нравилось делать то, что она делает. Она была хорошим солдатом, но таким, который не хотел стать генералом. Она не стала брать себе свои корабли и флотилии, как я. Когда я ушла в свободное плаванье, Жак сделал её своей правой рукой. Мы втроём оставались друзьями.

Однажды я нашла Вольного Разбойника. Незадолго до того, как злосчастный Ямис наклепал донос на меня, Жака, Марию. Вольный Разбойник хитростью взял мой корабль, обездвижив команду, но не убивая. Каким-то образом погрузил их в сон. Про него ходили слухи,