Королевы анимации Disney. Кто и как придумывал всем известных принцесс: от Белоснежки до Мулан - Наталия Холт

поисках пристанища. Голоса внутри песней отзываются в ответ, сообщая, что места нет. Наконец, в назначенном доме дверь открывается, их приветствуют, и все хором поют заключительный куплет. Дома устраивают вечеринку, дети радостно кричат, качаясь на пиньяте.

Мэри никогда не была религиозной, но ее невероятно тронула красота этой традиции. Во время работы над этой сценой произошел самый настоящий творческий прорыв. Путешествуя по Южной Америке, она нарисовала несколько молодых людей, запечатлев на их лицах сладость и невинность. Многие дети, которых Мэри рисовала в Мексике, были на них похожи из-за условных особенностей, только щеки получались более округлыми, а лица – более выразительными. Художница добавила эмоций в детали, которые подчеркнули ее связь с увиденным, а яркие цвета отражали радость участников процессии во время шествия. Изображение детей в работах Мэри изменилось навсегда.

Уолта поразили ее работы. «Ты знаешь о возможностях цвета такое, о чем я никогда даже не подозревал», – сказал он ей. Мэри пришла в восторг от такой высокой похвалы, но неизменно чувствовала зависть со стороны коллег-мужчин, которых раздражало подобное внимание в ее сторону. Злясь, они даже называли ее «Марихуана Блэр» – прозвище, отражавшее ее эксцентричный выбор цветов.

Однако восхищение Диснея было искренним и не мимолетным. Уолт крайне редко оставлял себе работы сотрудников, но ему настолько запали в душу акварели Мэри, что он повесил у себя дома в Лос-Анджелесе сразу две ее картины с изображением перуанских детей. Оба концептуальных рисунка были сделаны в рамках работы над фильмом «Салют, друзья!». Однако не только ее искусство производило впечатление на окружающих, Дайан и Шэрон, дочери Уолта, смотрели на Мэри с трепетом и восхищением.

К тридцати годам Мэри подошла, словно змея, сбросившая кожу, – с новым блестящим чувством собственного «я». В 1943 году ей исполнилось тридцать два, и она обрела уверенность и сосредоточенность, причем не только в художественном плане. В том, как Мэри стала одеваться, выглядеть и держаться, появилась природная изысканность. Она сама придумывала и шила одежду, создавая собственный неповторимый стиль. В смелом гардеробе девушки присутствовали накидки, шарфы, галстуки и необычные головные уборы. Мэри играла с кроем, часто используя выкройки для мужской одежды, особенно при пошиве пиджаков и брюк. Высокими скулами, короткой челкой, французскими духами и тихой светской манерой поведения она производила впечатление не только на юных дочерей Уолта, но и на всех, кто ее встречал.

К 1943 году жизнь Мэри состояла из череды аэропортов, чемоданов и мелодичных тонов испанского языка. После путешествия по Южной Америке в 1941 году в рамках работы над «Салют, друзья!», а позже по Мексике с Уолтом и группой художников в 1942 году во время производства «Трех кабальеро» ее отправили на Кубу, чтобы поработать над третьим запланированным проектом с рабочим названием «Кубинский карнавал». Кубинские дипломаты, ссылаясь на огромное количество американских туристов, причаливавших к их берегам в 1940-е годы, были разочарованы тем, что их проигнорировали в картине «Салют, друзья!», и попросили воспеть свою культуру на большом экране.

Сойдя с самолета в Гаване, привыкшая к сухому климату Южной Калифорнии, Мэри была поражена местной влажностью. Она отправилась на Кубу в составе небольшой группы художников, на этот раз без Уолта, и эта поездка разительно отличалась от тура по Южной Америке, где присутствие Диснея придавало формальности мероприятиям и выступлениям. Теперь же она могла свободно рисовать и писать, тщательно документируя культуру, в которую погружалась.

Мэри Блэр (в центре) заводит новых друзей на Кубе, 1943 г.

(Из личного архива Мэгги Ричардсон и Жанны Чемберлен)

Наслаждаясь независимостью, она позволила собственным порывам и инстинктам взять верх. Девушка без устали рисовала в течение пяти недель, пока ездила по стране, посещала сигарные фабрики, гуляла по полям сахарного тростника и отплясывала на каблуках в танцевальных залах.

Уолт предоставил Мэри возможность поработать концепт-художником и продумать образность и атмосферу фильмов, над которыми она работала. Путешествия стали важной частью этого процесса и служили вдохновением для первых набросков будущих проектов. Сценаристы в основном отвечали за создание раскадровок и написание сценариев, но ее задача больше походила на работу оператора – Мэри пыталась запечатлеть конкретные сцены и подбирала цветовую палитру, которая передавала бы необходимые эмоции в определенном эпизоде. Она исполняла самые разнообразные роли: помимо концепт-арта она создавала задний фон одних фильмов, а на других проектах работала художником-постановщиком. Сама Блэр считала, что на этой «должности генерируются идеи», добавляя, что «они либо есть – либо нет».

Придумывая идеи для нового фильма, Мэри тесно сотрудничала со сценарным отделом. Пока Блэр прибегала к магии концепт-арта, остальные занимались раскадровками, а затем писали сценарий. Творчество Мэри служило основой, создавая цельный образ фильма, декорации и персонажей, с которыми потом могли работать аниматоры. Однако поток идей сценарного отдела скорее напоминал ручеек, нежели могучую реку, которая когда-то вытекала из сценарного отдела. Дома Мэри и Ретта частенько хандрили за бокалом мартини, обсуждая свои удручающие перспективы.

В 1943 году, когда работа над «Победой через мощь в воздухе» была практически закончена, а киноленты для военнослужащих стали постоянной продукцией, у оставшихся на студии художников совершенно иссякло вдохновение. Ретта работала над анимационными короткометражками «Туберкулез», «Чистота – залог здоровья», «Анкилостомоз», «Уход за детьми и кормление», а Сильвия в это время трудилась над «Рассказом о менструации». Но даже с их скудным бюджетом и ограниченной тематикой обеим девушкам удалось привнести в свою работу исключительное художественное мастерство.

Сильвия с энтузиазмом рассказывала молодым девушкам о научном характере гормонов и их влиянии на растущий женский организм, сопровождая информацию анатомически точной анимацией. Во многих смыслах этот небольшой мультфильм был смелым и дерзким. Разговоры о менструации в 1940-х были табу, даже просто откровенные обсуждения женского организма были редкостью. Заблуждения насчет менструации тянулись из прошлых поколений, много женщин называли свои критические дни «проклятием», считали себя нечистыми и не могли в это время заниматься привычными делами.

Сильвия создавала свой проект в период инновационных изобретений среди продукции женской гигиены. После Первой мировой войны медсестры поняли, что бинты из целлюлозы, которые использовались для помощи солдатам, впитывали гораздо лучше, чем хлопок, и начали делать из этого материала прокладки. К 1940-м годам такие прокладки уже были широко распространены, и такие производители, как Kotex и Modess продавали их вместе с гигиеническими поясами, которые помогали удерживать материал на