Моя жизнь. Записки суфражистки - Эммелин Панкхёрст

союза. Как в этом новом органе, так и в «Право голоса женщинам», появилось следующее заявление:

Важное заявление лидеров

«На первом собрании лидеров после вынужденных каникул мистрисс Панкхёрст и Кристабель Панкхёрст развили план новой милитантской тактики, которую мистер и мистрисс Петик Лоуренс нашли для себя невозможным одобрить.

Мистрисс Панкхёрст и мисс Кристабель Панкхёрст указали, что не намерены изменить свои планы и советовали, чтобы мистер и мистрисс Петик Лоуренс вновь взяли на себя ведение журнала «Право голоса женщинам» и вышли из ЖСПС.

Не желая вызвать раскол в рядах союза, мистер и мистрисс Лоуренс согласились последовать этому совету».

Заявление это было подписано всеми четырьмя упомянутыми в нем лицами. В этот же вечер на собрании я объяснила членам союза, что как ни тяжело расставание со старыми друзьями и товарищами, мы должны помнить, что представляем из себя борющуюся армию и что единство цели и единство тактики абсолютно необходимы, ибо без них армия безнадежно ослабляется. «Лучше, – сказала я, – чтобы те, кто не может согласиться, не может столковаться по вопросу о тактике, развязали себе руки, вышли из организации и могли бы свободно продолжать свою политику, признаваемую ими правильной, не встречая препятствий от тех, с кем они не могут уже соглашаться».

Далее я сказала: «Больше, чем кто-либо другой, я ценю и воздаю должную признательность мистеру и мистрисс Петик Лоуренс за неисчислимые услуги, оказанные ими милитантскому движению в пользу женского избирательного права, и я твердо верю, что женское движение только выиграет от того, что они смогут в дальнейшем свободно работать во имя завоевания женщинами избирательного права так, как считают наилучшим, тогда как мы, члены ЖСПС, будем продолжать милитантскую агитацию за женское избирательное право, начатую моей дочерью, мной и группой женщин более шести лет тому назад».

Затем я перешла к обзору положения, в котором находился теперь ЖСПС, и изложению новой милитантской тактики, принятой им. Тактика эта прежде всего заключается в неустанной оппозиции не только партии, стоящей у власти, либералам, но всем партиям, входящим в коалицию. Я обратила внимание присутствующих на то, что правительство, обманувшее нас и теперь старающееся сделать вдвойне затруднительным для нас получение гражданских прав, держится у власти благодаря коалиции трех партий. Номинально правящая партия – либеральная – не могла бы продержаться ни одного дня без помощи коалиции националистов и рабочей партии. Поэтому мы должны сказать не только либеральной партии, но и националистам и рабочей партии: «До тех пор, пока вы держите у власти антисуфражисткое правительство, вы являетесь его соучастниками, и отныне мы противопоставим вам ту же оппозицию, которую оказываем людям, благодаря вашей поддержке сохраняющим власть». Далее я сказала: «Мы предлагали рабочей партии выполнить свой долг, налагаемый на нее ее собственной программой, и выступать против правительства по всем вопросам, пока оно не удовлетворит справедливых требований женщин». Но рабочая партия, по-видимому, не желает сделать это. Некоторые из ее представителей говорят нам, что есть много вещей, более важных, чем свобода женщин, – чем свобода рабочих женщин. На это мы скажем: «В таком случае, господа, мы должны напомнить вам ваши собственные принципы, и до тех пор, пока вы не согласитесь выступить в защиту права женщин принимать участие в обсуждении и принятии законов, которым они должны подчиняться, вы будете вместе с Асквитом и компанией одинаково ответственны за все то, что произойдет с женщинами в этой борьбе за их освобождение».

Остановившись далее на новой и более агрессивной тактике, я продолжала: «Наше движение, господа, подвергается сильной критике. Всякий раз, когда антисуфражисты – члены правительства – критикуют женское милитантство, они напоминают мне хищников, приближающихся к кротким домашним животным, которые, спасаясь от смерти, оказывают отчаянное сопротивление. Критика со стороны людей, не колеблющихся приказывать армиям убивать и резать их противников, не колеблющихся натравливать в собраниях партийную чернь на женщин, – эта критика не звучит искренне. Затем, я получаю письма от людей, которые говорят мне, что они пламенные суфражисты, но что они не одобряют формы, принятые в последнее время милитантским движением, и умоляют меня убедить членов нашего союза не шутить с человеческой жизнью. Господа, если когда-либо милитантки шутили с человеческой жизнью, то только со своей собственной, а не с чужой, и я заявляю здесь, что никогда раньше ЖСПС легкомысленно не подвергал опасности человеческую жизнь, не будет делать этого и в будущем. Мы предоставляем это нашему врагу. Мы предоставляем это мужчинам. Не такова манера женщин. Нет, даже в сфере политической деятельности милитантство, подвергающее опасности человеческую жизнь, было бы неуместно. Существует нечто, о чем правительства заботятся гораздо больше, чем о человеческой жизни, – это неприкосновенность собственности, и мы будем бить врага, угрожая собственности. Отныне женщины, которые согласны со мной, будут говорить: «мы не обращаем внимания на ваши законы, милостивые государи, мы ставим свободу, достоинство и благополучие женщин выше всех подобных соображений, и мы будем вести дальше эту войну, как вели ее до сих пор; и тот вред собственности или ее уничтожение, которые будут при этом произведены, нельзя будет поставить нам в вину. Вина будет лежать на правительстве, которое признает справедливость наших требований, но отказывается удовлетворить их; не имея перед собой доказательств, как оно заявило нам, предъявлявшихся правительствам прошлых времен, что требующие свободы серьезно предъявляют свое требование».

Я приглашала присутствовавших на собрании женщин последовать за мной в этой новой боевой тактике и снова напомнила им, что женщины, сражающиеся в рядах суфражистской армии, призваны выполнить великую миссию, величайшую из миссий, когда-либо стоявших перед миром, – миссию освобождения половины человеческого рода и спасения, благодаря этому освобождению, другой его половины. Я сказала им: «будьте милитантками каждая по-своему. Те, кто может проявить свое милитантство появлением в Палате Общин и отказе уйти оттуда, не получив удовлетворения, – как это мы раньше делали, – пусть делают это. Те из вас, кто в состоянии свое милитантство проявить выступлением перед партийной чернью на собраниях, устраиваемых министрами, чтобы поставить им на вид их измену своим принципам, – делайте это. Могущие выразить свое милитантство участием в нашей противоправительственной работе при дополнительных выборах, пусть делают именно это. Могущие пойти на битье стекол, – пусть бьют стекла. Наконец, те из вас, которые могут идти еще дальше и готовы нападать на идол собственности так, чтобы правительство поняло, что собственность подвергается серьезной опасности, благодаря вопросу о женском избирательном праве, как это было во время чартистского движения, – пусть делают это. И последнее мое слово обращаю я к правительству: я подстрекаю настоящее собрание к возмущению. Я говорю правительству: вы не посмели арестовать вождей Ульстера за их подстрекательство к