Моя жизнь. Записки суфражистки - Эммелин Панкхёрст

мы видели, что существует бойкот прессы против женского избирательного права; что о наших речах, произносимых в публичных собраниях, не упоминается в газетных отчетах, не печатаются также наши письма в редакцию, несмотря на все наши мольбы и просьбы; в газетах не говорится даже о происходящем в парламенте в связи с вопросом об избирательных правах женщин. Редакторы заявляли, что вопрос этот не имеет настолько общественного значения и интереса, чтобы пресса занималась им, и отказывались уделять ему внимание. Что же касается политических деятелей-мужчин, то мы в эту пору уже отдавали себе отчет в том, как призрачны звучные фразы о демократии, о равенстве людей, пускавшиеся в ход господами, тогда становившихся у власти. Они думали игнорировать женщин – в этом не было ни малейшего сомнения. Так, в официальных документах, исходивших от либеральной партии накануне выборов 1905 г., встречались заявления вроде следующего: «Стране нужна лишь простая реформа избирательного права мужчин». Не оставалось места для включения женщин. Мы прекрасно знали, что, если вообще будет произведена избирательная реформа, либеральная партия, становившаяся у власти, не намерена будет включить в нее наделение женщин правом голоса, вопреки всем обязательствам ее членов, вопреки тому, что большинство Палаты Общин, в особенности среди либерального крыла, обязалось провести его. И тогда мы придумали способ заставить их обратить свое внимание на этот вопрос.

«Я перехожу теперь к милитантству. Мы сознавали, что задуманные нами планы потребуют от нас больших жертв, что они могут стоить нам всего, что мы имеем. Мы к тому времени представляли собой маленькую организацию, в большинстве состоявшую из работниц – жен и дочерей рабочих. И мои дочери со мной, естественно, оказались в роли руководителей, потому что мы продумали наши задачи и до известной степени потому, что находились в лучшем социальном положении, чем большинство наших членов, и обладали чувством ответственности».

Я описала затем события, отметившие первые дни нашей деятельности, сцену в Манчестере, когда моя дочь и ее спутница были арестованы за преступление, состоявшее в том, что она задала вопрос политику, и продолжала:

«Что же стали после этого делать женщины? Дальнейший их шаг состоял в предъявлении вопросов во время митингов, потому что, как я рассказала вам, эти господа не давали возможности делать это по окончании своих речей. И тогда-то начались те возгласы, о которых мы тут слышали, те перерывы, то посягательство на свободу слова, в которых обвиняют этих женщин, этих – как их называют – хулиганок. Предлагаю вам, господа, представить себе, сколько требуется для женщины мужества, чтобы приняться за подобное дело. Когда мужчины идут мешать женским митингам, они являются целыми группами, с громкими инструментами, поют, кричат, стучат ногами. Но когда женщины отправлялись на митинги министров, собираясь прерывать только министров и никого больше, они шли поодиночке. И им становилось все труднее проникать на эти митинги, потому что, благодаря тактике, принятой женщинами, развилась система допущения в зал по билетам и недопущения туда женщин, – явление, которое в мое время либералы сочли бы весьма позорным для либеральных собраний. Но эта система пропуска по билетам установилась, и женщинам удавалось проникать в собрания лишь со значительными трудностями. Женщины таились в течение 36 часов в опасных положениях, под платформой, в органах, всюду, где только можно было укрыться. Они поджидали, дрожа от холода, иногда на крыше, проводя на воздухе зимнюю ночь, только для того, чтобы иметь возможность произнести во время речи министра: «Когда намерено либеральное правительство исполнить свои обещания?» Такую форму приняло милитантство в своем дальнейшем развитии».

Я нарисовала затем картину наших мирных депутаций, описала насилия, которые их неизменно встречали, наши аресты и комедию полицейских судов, где необоснованных показаний полицейских оказывалось достаточно, чтобы упрятывать нас на продолжительные сроки в тюрьму; рассказала о клевете, выдвинутой против нас в Палате Общин официальными представителями правительства, о сказках, будто женщины царапали и кусали полицейских и пускали в ход шляпные булавки; я обвиняла правительство в том, что оно нападало так на беззащитных женщин, опасаясь их и желая подавить агитацию, производимую нашей организацией.

«Но здесь в суде было заявлено, – продолжала я, – что дело возбуждено не против Женского социально-политического союза, а против определенных обвиняемых. Шаг правительства, господа, направлен, несомненно, против обвиняемых, сидящих сегодня перед вами на скамье подсудимых, но он имеет в виду и ЖСПС. Правительство хочет разрушить эту организацию. И это намерение явилось у него, по-видимому, уже после того, как меня приговорили к двум месяцам тюремного заключения за разбитие стекла стоимостью, как мне передавали, в 2 шиллинга 3 пенса, – к наказанию, которое я приняла, будучи лидером этого движения, хотя оно является совершенно необычным за столь ничтожный проступок, как мой. Я приняла его, как кару руководителя агитации, неприятной правительству. И вот, пока я сидела в тюрьме, возбудили это преследование. Правительство решило, что может сразу убрать людей, которых оно считало душой движения. У нас много мнимых друзей среди членов кабинета, – людей, на словах сочувствующих делу женского избирательного права. И они вообразили, что если им удастся разделаться с руководителями союза, то на неопределенное время будет отсрочено решение в нашей стране этого вопроса. Ну, их расчеты не оправдались, и если бы даже им удалось устранить со своего пути всех так называемых лидеров движения, то и тогда они не добились бы своего. Но почему же не посажен на скамью подсудимых союз? У нас так называемое демократическое правительство. И Женский социально-политический союз представляет собой отнюдь не сборище истеричных и ничего не значащих сумасбродных женщин, как внушали вам здесь, а значительную организацию, насчитывающую среди своих членов выдающихся людей. Он состоит из женщин всех классов общества, женщин, пользующихся влиянием в тех рабочих организациях, членами которых они являются; женщин, пользующихся влиянием в профессиональных организациях; женщин заметного общественного положения; даже женщины королевской крови имеются среди членов этого союза. Вот почему демократическому правительству невыгодно иметь дело с союзом в его целом.

Оно надеялось, устранив людей, являвшихся политическими руководителями организации, разрушить ее. Что же, господа, правительства часто ошибались, и я решаюсь заявить вам, что правительство и на этот раз ошиблось. Ответ, я полагаю, был дан правительству митингом в Альберт-Холле, происходившем сейчас же после нашего ареста. В течение всего нескольких минут, без помощи красноречия мистрисс Петик Лоуренс, помимо призывов лиц, названных здесь лидерами движения, было собрано 10.000 фунтов на нужды нашего движения.

Очевидно, что движение, подобное этому, встречающее такую поддержку, не может быть признано сумасбродным, истеричным движением. Люди, в нем участвующие, не одурачены. Женщины; подобные членам нашего союза, и люди, сидящие здесь на