Плетеное королевство - Тахира Мафи

едва заметила, как солнце скрылось за горизонтом, и даже сейчас, переходя из одного островка света газового фонаря в другой, Ализэ не могла взять в толк, куда делся день и все те радости, которые он в себе таил.

Свет от встречи с Омидом потускнел после долгих часов тяжелого труда, и уныние усиливала потеря светлячка. Без него Ализэ осознала, что при первом появлении насекомого в ней проснулись неоправданные надежды; внезапная и бесследная пропажа существа наверняка говорила о том, что светлячок нашел Ализэ по ошибке и, осознав это, улетел на новые поиски.

Жаль, ведь девушке очень хотелось познакомиться с его владельцем.

Прогулка от Баз Хауса до Фоллад Плэйса закончилась внезапно: Ализэ настолько погрузилась в свои мысли, что не заметила, как преодолела расстояние, разделявшее поместья. В предвкушении скорого тепла и света она, приободрившись, направилась ко входу для слуг.

Ализэ дважды топнула ногами, чтобы сбить с туфель снег, и постучала в массивную деревянную дверь. Девушка рассеянно подумала, сможет ли на полученные деньги купить кусок шерсти для достойного зимнего пальто.

Может быть, хватит даже на шапку.

Ализэ зажала сумку между ног и обхватила себя руками. В такую погоду оставаться неподвижной было гораздо неприятнее. Ализэ всегда было слишком холодно, однако эта ночь выдалась на редкость морозной. Девушка подняла голову и взглянула на возвышающийся над ней Фоллад Плэйс, его четкий силуэт рельефно выделялся на фоне ночного неба.

Ализэ знала, что незаконнорожденных детей редко воспитывают в столь благородных домах, но поговаривали, что посол Лоуджена был необычным человеком; он заботился о госпоже Худе наравне с остальными своими детьми. И хотя Ализэ сомневалась в правдивости слухов, она не слишком-то задумывалась над ними. Она ведь ни разу не встречалась с госпожой Худой и не считала, что ее собственное мнение по этому поводу может хоть на йоту изменить факты.

А они говорили о том, что Ализэ крупно повезло оказаться здесь.

Среди всех ее заказчиков госпожа Худа была настолько близка к высшему обществу, насколько это вообще было возможно для швеи вроде Ализэ, да и работу она получила только благодаря горничной госпожи Худы, женщине по имени Бахар, остановившей Ализэ как-то раз на площади, чтобы похвалить драпировку ее юбок. Ализэ увидела в этом возможность и не упустила ее; она сообщила женщине, что в свободные часы работает швеей и предлагает свои услуги по отличным ценам. Вскоре после этого Бахар заказала свадебное платье, которым ее хозяйка, госпожа Худа, очень восхищалась на церемонии. Ализэ глубоко вздохнула, успокаиваясь. К этому знаменательному дню она шла долгим и извилистым путем и не собиралась терять времени даром.

Ализэ еще раз постучала в дверь, теперь уже немного сильнее, и на этот раз ей открыли сразу.

– Да, девчонка, я услышала тебя с первого раза, – раздраженно отозвалась госпожа Сана. – Ну входи же.

– Добрый вечер, госпожа, я… – начала было Ализэ и охнула от испуга. Нечто похожее на камешек стукнуло ее по щеке. Девушка подняла голову и посмотрела, не начался ли град, но небо было чистым.

– Ну? Не стой, – махнула ей рукой экономка. – Снаружи жуткий холод, а ты выпускаешь все тепло.

– Да, конечно. Я прошу прощения, госпожа.

Ализэ торопливо переступила порог, но в последний момент интуиция шепнула ей обернуться. Девушка скользнула взглядом по темноте за собой и была вознаграждена – перед ее глазами полыхал один-единственный бесплотный огонек. В следующее мгновение он снова шевельнулся и боднул ее в щеку.

О!

То был не град, а светлячок! Тот же самый, что и раньше? Какова была вероятность, что за такой короткий промежуток времени ее найдут два разных светлячка? Очень маленькая, рассудила Ализэ.

А недалеку…

Ее глаза расширились. Прямо там, в живой изгороди – неужели там кто-то был?

Ализэ повернулась, чтобы задать светлячку вопрос, и тут же замерла, губы ее застыли в немом вопросе. Она с трудом могла поверить в это.

Непостоянное создание исчезло во второй раз. Обескураженная, Ализэ снова перевела взгляд на тени, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь пелену темноты.

Но теперь она ничего не увидела.

– Если мне еще раз придется сказать тебе, чтобы ты зашла внутрь, девчонка, я просто вытолкну тебя за дверь и покончу с этим.

Ализэ вздрогнула, а затем без промедления переступила порог, подавив трепет от прилива тепла к замерзшему телу.

– Простите меня, госпожа… Мне показалось, что я увидела…

Нахмурившаяся госпожа Сана протиснулась мимо нее и захлопнула дверь, едва не прищемив Ализэ пальцы.

– Что? – спросила экономка. – Что ты увидела?

– Ничего, – быстро ответила Ализэ, подтягивая к себе сумку. – Простите меня. Позвольте нам начать.

20

Ночь наступила слишком быстро.

Камран лежал, распростершись на кровати, и угрюмо хмурился. Багровые простыни под ним сбились в кучу. Его глаза были открыты, он неотрывно смотрел вдаль, а тело обмякло, словно погруженное в ванну с кровью.

Принц представлял собой весьма драматическую картину.

Море темно-красного шелка, обволакивающего Камрана, прекрасно гармонировало с бронзовым оттенком его кожи. Золотое сияние искусно расставленных ламп обрисовывало контуры тела, делая его похожим на статую. Но Камран не заметил бы этого, даже если бы захотел.

Эти простыни выбирал не он. Он не выбирал эти лампы, одежду в своем гардеробе, мебель в своей комнате. Все, что принадлежало ему по-настоящему, – мечи, которые он выковал собственными руками и всегда носил с собой.

Все остальное в его жизни было унаследовано.

Каждый кубок, каждая драгоценность, каждая пряжка и сапог имели свою цену, свои обязательства. То было наследие. Камрана не просили выбирать; вместо этого ему приказывали подчиняться, что прежде никогда не казалось ему особо жестоким, ведь жизнь принца была не такой уж трудной. Конечно, ему порой бывало нелегко, но Камран не питал иллюзий. Он не заблуждался настолько, чтобы воображать, будто роль простолюдина сделает его счастливее, не мечтал о скромной жизни с женщиной среднего достатка и слабой образованности.

Камран никогда раньше не подвергал свою судьбу сомнению, потому что она никогда раньше не сковывала его. Он имел все, и не было ничего, что он мог бы пожелать, ибо желать – это удел бедняков, чьим единственным оружием против жестокости мира было воображение.

Камран ничего не желал.

Он мало заботился о еде, ведь она всегда была в изобилии. Он смотрел на материальные блага с презрением, потому что они стали его обыденностью. Золото, драгоценности, самые необычные товары на всем белом свете – если бы принц хоть немного заинтересовался ими, то стоило ему только сказать Хазану, и все желаемое тотчас было бы получено. Но чего стоили подобные мелочи? На кого Камран хотел произвести впечатление побрякушками и безделушками?

Таких не было.

Юноша не выносил разговоров, ибо желающих поговорить с ним всегда было в избытке: посетители, бесконечные приглашения – сотни тысяч, если не миллионы, по всей империи.

Женщины?

Женщин