Плетеное королевство - Тахира Мафи

и сострадание. Он услышал достаточно ее речей, чтобы убедиться, что она не только образованна, но и умна, горда, однако не высокомерна. Так почему бы не восхищаться ею?

И все же Камран не рассчитывал уберечь ее для себя. Хазан мог и не верить в это, однако принцу было все равно: спасение жизни девушки значило гораздо больше, чем он сам.

Ибо убить ее…

Убить ее сейчас – такую невинную – представлялось Камрану не менее бессмысленным, чем пускать стрелы в луну. Ее свет не так-то легко погасить, да и к чему торжествовать, если на земле станет только тусклее?

Но пугала ли принца та власть, которую девушка обрела над его чувствами за столь короткое время? Пугало ли его то, что он способен совершить ради нее, если она станет достижимой? От чего он мог бы отказаться?

Камран испустил неожиданный вздох.

Нет, это было не просто страшно – это было больше похоже на ужас, на лихорадочное опьянение. Из всех молодых женщин, которых можно было бы возжелать, безумием было желать ее. Камрану было неприятно признавать эту истину, даже в глубине своей души, но отрицать свои чувства он больше не мог.

Пугало ли это его?

– Да, – тихо ответил он.

– Тогда моя задача, – мягко проговорил Хазан, – сделать так, чтобы она исчезла. Со всей возможной поспешностью.

19

Госпожа Амина была удивительной женщиной.

Эта мысль не покидала Ализэ всю дорогу, пока она пробиралась сквозь темноту, пригнув голову от пронизывающего ветра очередной беспощадно холодной ночи. Девушка держала путь в Фоллад Плэйс – величественное поместье посла Лоуджена – на одну из самых важных встреч в ее недолгой карьере. И по дороге она не могла не размышлять не только о многочисленных странных событиях этого дня, но и о непостоянстве экономки, без разрешения которой их могло бы и не произойти.

В тот вечер Ализэ подгадала минутку, чтобы выскользнуть из Баз Хауса незамеченной; хотя девушка не нарушала правил, покидая дом после окончания рабочего дня, ей не хотелось никому говорить, чем она занимается в свободное время – и уж тем более ей не хотелось объяснять это госпоже Амине. Экономка ругала Ализэ так часто, что та боялась, как бы ее не сочли слишком дерзкой за то, что она подрабатывает швеей.

Что, собственно, и произошло.

Ализэ замерла в оцепенении, когда на нее налетела госпожа Амина; девушка как раз собиралась уходить: одной рукой она тянулась к двери, а другой сжимала ручку скромной ковровой сумки. Ализэ была еще крепенькой трехлетней девочкой в тот день, когда забралась на скамью ткацкого станка, устроившись между теплыми телами родителей. Она внимательно посмотрела, как их ловкие руки творят это плетеное волшебство, пусть даже без узора, и сразу же потребовала, чтобы ее научили делать так же.

Когда ее мать умерла, и Ализэ погрузилась в решительный стоицизм, она заставила свои дрожащие пальцы работать. Именно в то мрачное время она смастерила ковровый мешок, который теперь всегда носила с собой – в нем хранились ее швейные принадлежности и немногочисленные дорогие сердцу вещи, – и который разбирала всякий раз, когда находила себе пристанище. Большую часть времени мешок просто лежал на полу рядом с постелью Ализэ, превращаясь в маленький коврик, благодаря которому в комнате становилось чуть теплее.

Он был с ней в тот день, когда она впервые пришла в Баз Хаус.

И теперь экономка оценивающе окинула взглядом Ализэ у двери, от макушки до туфелек, и уставилась на сумку.

– Мы ведь не сбегаем? – уточнила госпожа Амина.

– Нет, госпожа! – выпалила Ализэ.

Экономка почти улыбнулась.

– Во всяком случае, не раньше завтрашнего бала.

В ответ на это Ализэ не смела ни дышать, ни говорить. Она так долго не двигалась с места, что тело начало дрожать, и госпожа Амина рассмеялась. Она покачала головой.

– Что за странная ты девчонка, – пробормотала она. – Смотришь на розу и видишь только шипы, а цветка все нет.

Сердце Ализэ болезненно стукнуло в груди.

Экономка еще мгновение изучала Ализэ, прежде чем выражение ее лица переменилось; ее настроения менялись так же регулярно, как и фазы луны.

– И не смей забыть погасить огонь перед сном.

– Нет, госпожа, – ответила Ализэ. – Не забуду.

После этого экономка развернулась на каблуках и покинула кухню, а Ализэ шагнула в холодную ночь, и мысли ее заметались.

Теперь она шла вдоль дороги с опаской, стараясь держаться как можно ближе к свету газовых фонарей, ведь громоздкая сумка не только доставляла неудобства, но и привлекала лишнее внимание.

Ализэ редко удавалось избежать неприятностей, когда она оставалась одна, а уж ночью и подавно. Юным девушкам ее положения доставалось чаще других, ведь им не на кого было положиться в вопросах безопасности и благополучия, поэтому они часто становились объектом нападений, будучи легкими мишенями – как для грабителей, так и для негодяев.

Со временем Ализэ научилась справляться, обходясь малыми силами, однако она прекрасно понимала, что именно физическое превосходство спасало ее от более страшной участи все эти годы. Ей было легко представить, как много молодых женщин на ее месте пострадали куда серьезнее, хотя это понимание не приносило никакого утешения.

Тишину внезапно пронзила резкая трель соловья, за которой последовало улюлюканье филина. Ализэ вздрогнула. О чем она думала? Ах, да, госпожа Амина.

Ализэ работала в Баз Хаусе уже почти пять месяцев, и за это время экономка проявляла к ней и неожиданную доброту, и ошеломляющую жестокость. Она била девушку по лицу за мелкие проступки, но ни разу не забыла об обещанной Ализэ воде. Она постоянно сыпала угрозами, выискивая недостатки в безупречно выполненной работе, и требовала, чтобы Ализэ переделывала ее снова и снова. А потом, без всякой видимой причины, позволила самой низкопоставленной служанке в доме пятнадцатиминутную беседу с сомнительным гостем.

Ализэ не понимала, как ей относиться к этой женщине.

Она знала, что странно было размышлять о причудах экономки, но этот вечер был тише, чем Ализэ хотелось бы, а руки ее подрагивали не только из-за холода. За последние несколько минут привычный ползучий страх перед темнотой перерос из неприятного в тревожный, и сегодня, когда у Ализэ было гораздо меньше возможностей отвлекаться, чем накануне, ей приходилось держать чувства при себе и оставаться настороже.

Это оказалось труднее, чем она надеялась. Девушка чувствовала себя вялой, глаза так и просились закрыться, даже несмотря на морозное пощипывание на щеках. После появления Омида госпожа Амина довела Ализэ до изнеможения, компенсируя один-единственный акт великодушия немедленным наказанием. Экономка словно чувствовала счастье девушки и стремилась спустить ее с небес на землю.

К сожалению, госпожа Амина почти добилась своего.

К концу дня Ализэ так сильно устала, что даже испугалась, когда, проходя мимо окна, обнаружила, что на улице стемнело. Она провела наверху почти весь день и