Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов

глазами всё поплыло, и на мир, на громыхающую битву вдруг опустилась мёртвая тишина. Вдруг стало темно, и уже затухающим сознанием, с замиранием сердца воевода вдруг понял, что убит.

* * *

Глава 7.

Вальхар решительно не знал, что ему делать. Разумом он понимал, что лорд Фельмор предатель, поставивший страну Лазоревых Гор на грань уничтожения, а сердце подсказывало, что он уже не тот, каким был раньше, и может совершить ещё много доброго. В конце концов, он спас в своё время Владыку Альгара, и держал у замка Салдо значительное войско перман, чем помог другим вигам одержать несколько блестящих побед.

Бессмертный Тэнгри! Если бы ты знал, как ему не хватает Арнии, с кем всегда можно посоветоваться, и она всегда может предложить какое-нибудь мудрое решение. Как хочется вдохнуть запах её волос, заглянуть в зелёные, бездонные глаза, нежно обнять, и ощутить щекой бархатистость её кожи.

Так может, оставить пока всё, как есть, а судьбу лорда решить потом, когда он приведёт все свои мысли в порядок, и сможет перемолвиться с ней словечком? Нет, воины требуют этого сейчас. Многие хотят его просто казнить, выведя на лобное место, кто-то предлагает убить на перекрёстке дорог в честном поединке, и нет ни одного голоса в его защиту. Как же имя того харвелла, ставшего его советником? Кажется, Райде? Да-да, Райде. Странно. Виг, никогда не терпевший подле себя кого-то из харвеллов или заулов, и обычный лучник, ставший советником лорда. Что же их объединило? Где та невидимая нить, что связала их между собой? На этот вопрос не так-то просто найти ответ.

Ничто так не завораживает и не притягивает взор, как огонь. Кажется, можно до бесконечно смотреть на жаркие языки пламени, и в нём увидеть своё будущее. Или это всего лишь древнее суеверие, сохранившееся от предков?

Будь проклята война, и все те, кто её развязал! Трудно поверить, что для кого-то богатство и власть дороже собственного народа, и ради золота он способен пойти на любые преступления, лишь бы заполучить желаемое. Кто сможет выжить в этой адской мясорубке? Сколько понадобиться времени, чтобы возродилось население страны? Сколько понадобится усилий, чтобы восстановить всё то, что разрушили варвары? И почему так получилось, что самый воинственный народ севера, для бойцов какого высшая доблесть – это пасть в битве, вдруг оказался на грани уничтожения? Почему свои же, виги-лорды, вступили в сговор с вековыми врагами? Бессмертный Тэнгри! От всего этого можно сойти с ума!

Вальхар чуть привстал из кресла, стоящего возле горящего камина, и поискал глазами идол божества. Странно. Неужели лорд Фельмор никогда не молился, и ни о чём не просил Тэнгри? Как-то неуютно ощущать себя в чужих покоях на месте хозяина. Ведь именно на этом месте, сидя в этом кресле, может быть, он и вынашивал безумные планы захвата власти и предательства? А ведь в этих доспехах, висящих на стене, он когда-то обнажал меч во славу страны Лазоревых Гор. Что же с ним произошло? Почему он так резко изменился отнюдь не в лучшую сторону? Конечно, он всегда был сам себе на уме, и не упускал выгоду, но чтобы предательство!

Вождь клана Снежных Барсов вздрогнул, когда услышал стук в дверь, и оглянулся, чтобы посмотреть, кто это может быть. Скрипнула приоткрытая дубовая дверь, и в полумраке комнаты мелькнула чёрная тень. Неужели ассан? После того, как перманы разрушили их храм, они наводнили долины страны, и могут попасть на пути где угодно. Что же он здесь делает? Кто-то нанял, чтобы убить вождя? Нет, это невозможно. Мимо телохранителей Вальхара не пролетит и муха.

Чёрная тень медленно приблизилась к камину, откинулся назад капюшон хитона, и вождь увидел крючковатый нос лорда Фельмора, когда-то всесильного Повелителя Тайной Стражи. Какое-то время он задумчиво смотрел в огонь, смиренно сложив руки, будто собирался молиться, так же заворожённый пламенем, как Вальхар, и наконец, глухо произнёс:

– Странно ощущать себя пленником в собственном замке.

– Пленник не может бродить там, где ему вздумается. – Так же тихо возразил вождь.

– Да, ты прав, уважаемый Вальхар, и всё же, здесь я пленник, за один день, лишившийся всего, что копил годами. – Лорд немного помолчал, и робко, словно боялся, что ему откажут, спросил: – Я могу немного погреться возле собственного камина?

– Конечно. Ты волен делать всё, что хочешь!

Фельмор придвинул ещё одно кресло, сел в него, и, потирая узловатые, жилистые ладони, протянул их к огню. Какое-то время они молчали, размышляя над тем, что им нужно друг от друга, и может ли это быть осуществимым. Наконец, лорд кашлянул, прочищая горло, и заговорил первым, задавая вопрос, мучающий его с того самого дня, когда его, ожидающего смерти, бросили на подъёмном мосту замка Салдо:

– Вождь Вальхар, я знаю тебя как благородного, сильного и мужественного человека, можешь ты мне обещать, что с моими родными ничего не случится?

Вождь клана уже слышал, что у предателя в замке живут его двоюродная сестра и её сын. Что он окружил их заботой, вытащив из нищеты, и они ни в чём не нуждаются. Это казалось невозможным, но, тем не менее, это было так. Казалось бы, разве может быть у человека, как паука, плетущего заговоры и играющего судьбами людей, что-то святое? Разве может быть у такого человека что-то такое, ради чего он готов пожертвовать всем, что у него есть и расстаться с жизнью?

Тщательно взвешивая каждое слово, чтобы Повелитель Тайной Стражи не догадался, что он не знает, что с ним делать, и не мог воспользоваться этим, Вальхар ответил:

– Тебя будет судить народ, и твоих родных всё это не коснётся.

– Я уже давно не верю в справедливый суд, и уверен, что народ приговорит меня к смертной казни, и наверняка кое-кто уже готов взять на себя роль палача. Могу я просить тебя погибнуть в поединке на перекрёстке дорог, и отправится к Очагу Бессмертного Тэнгри как воину, не выпустившему из рук оружие?

– Я могу обещать только справедливый суд. – Что-то кольнуло сердце вождя, и ему стало жаль этого человека, думающего, что уже стоит на самом краю могилы, и цепь его жизни вот-вот разорвётся. Как же он изменился с тех пор, как они виделись с ним последний раз на Совете Лордов! Прошло всего три месяца, а кажется, прошло несколько десятилетий. Война старит кого угодно на многие годы. Даже отрок, побывавший в первом бою и выживший, сразу становится