Мы разобьёмся как лёд - Айла Даде

одета в чёрное облегающее платье, состоящее из боди со спиной, прикрытой лишь прозрачным кружевом, и элегантными тёмными цветами, которые украшают рукава и короткую развевающуюся юбку.

Гвен не скользит по катку. Она несётся. Как будто желая избавиться от накопившихся эмоций, бьёт лезвиями по льду, а потом бросается вперёд, исполняя танец, который рассказывает о печали и отчаянии. Я не могу оторвать глаз от сурового выражения её лица. Она ожесточённо сжимает губы, делая безупречный двойной аксель, и идеально приземляется. Но, похоже, блестящая работа её сегодня не интересует. Судя по всему, она не видит в ней смысла. Не испытывает внутреннего счастья на катке. Гвен прыгает назад-наружу для поворота и приземляется на левую ногу назад-внутрь – ойлер, соединительный элемент, позволяющий далее выполнить прыжок с внутреннего ребра. Сальхов или флип. Гвен решается на тройной флип, в котором совсем не чувствуется гармонии.

Три скачка проносятся один за другим.

Быстро.

Яростно.

Жёстко.

Они вызывают у меня желание подойти и заключить Гвен в объятия. К тому же там, на катке, во время выполнения заклона на одной ноге её взгляд устремлён в потолок, а руки – живописное воплощение меланхолии. В этот момент мне кажется, что я ещё никогда не видел ничего прекраснее.

– Вот дерьмо! – внезапно произносит Харпер.

Я отворачиваюсь от своего потерянного ворона, хотя и боюсь, что он может улететь. Харпер смотрит на меня, слегка наклонив голову.

– Это твои мысли о Гвен?

Я закатываю глаза и делаю глоток кофе.

– Нет.

Харпер не верит. Это понятно по отчасти шокированному, отчасти недоверчивому взгляду, который направлен на меня. Наконец она качает головой, ставит чашку и наклоняется вперёд. А ведь эта девушка красива. Выглядит как идеально отшлифованная фарфоровая кукла.

– Она… трудная, Оскар.

– Что ты имеешь в виду? – хмурюсь я.

Харпер делает вдох, как будто порывается что-то сказать, но просто выдыхает и опускает голову. Она задумчиво поднимает ложку с молочной пеной только для того, чтобы снова опустить её в чашку.

– Раньше мы дружили. Она, Ария и я. Пока Гвен не переспала с Уайеттом. Это разрушило отношения между ним и Арией.

– Но они снова вместе.

Харпер кивает.

– Не хотелось бы ей навредить. Честно говоря, я ничего не имею против Гвен. Мне её жаль, но с ней что-то не так. И я знаю, откуда ты, Оскар. Мне сказали родители. Они знают от Аддингтонов. Я думаю, у тебя в жизни было достаточно дерьма. Если ты хочешь начать всё сначала, более беззаботно, то выброси Гвен Пирс из головы.

– Её нет в моей голове, – отвечаю я через некоторое время. – Гвен всего лишь моя партнёрша. Не более того.

Харпер складывает губы в кривую усмешку.

– Я провела полжизни, наблюдая за людьми, вместо того чтобы подпускать их к себе. И ты, дорогой Оскар, – она отодвигает стул, встаёт и снова наклоняется вперёд, чтобы произнести следующие слова тише, но в два раза убедительнее, – мне просто бессовестно наврал.

Харпер поднимает свои коньки и уходит.

Мелькает мысль, что в «Анне Карениной» только что стало на сотню сложных страниц больше. Задумавшись, я беру чашку, встаю и подхожу к парапету. Прислоняюсь к перилам, отхлёбываю кофе и наблюдаю за Гвен. В данный момент она бежит вперёд и для балансирующей позиции вытягивает ногу назад. Во всяком случае, я думаю, что она так поступит, но когда её нога начинает подниматься всё выше и выше, параллельно опускающемуся торсу, я давлюсь. Жутко смущённый, судорожно хватаю воздух, пытаясь проглотить кофе. Не очень хорошая комбинация.

Черноволосая официантка интересуется, всё ли в порядке. Секунда, две, и я снова в норме. Сразу же бросаю ещё один взгляд на Гвен в надежде убедиться, что у меня не галлюцинации. К счастью, это не они.

Гвен выполняет шарлотту[16]. Я никогда раньше не видел, чтобы кто-то делал столь сложный элемент. Нужно быть гибким. Очень гибким. Торс Гвен прижат к ноге. Пучок волос почти касается поверхности льда, в то время как другая нога вытянута вертикально вверх. Прямая, как свеча.

Именно это стало причиной моей кофейной неудачи. Или, скорее, свободный обзор узкого, миллиметровой ширины, куска чёрной ткани между её ног. Извращённые фантазии обрушиваются на меня мощной лавиной. Их невозможно остановить. Я представляю, как Гвен стонет моё имя именно в этой позе, и… Чёрт, нет, я ведь планировал держать её на расстоянии!

Только вот я не в силах отвести глаза. Хотя, наверное, стоило бы, поскольку Гвен резко выпрямляется. Как будто чувствует мой обжигающий взгляд, она поворачивает ко мне голову.

Эта девушка – словно вселенная эмоций, каждая из которых видна, но ни одна из них не уловима. Она подобна неизвестной галактике, ещё неисследованной, таинственной и такой красивой, что не выразить словами.

Слышу несколько ударов своего сердца. В голове две секунды эмоционального хаоса, одна секунда – Брайони.

Однако секунда – это слишком долго. Я отвожу глаза и ищу внутри себя выключатель, чтобы избавиться от этого вибрирующего ощущения.

Чувствуя себя обдолбаным, я ставлю пустую чашку обратно на стойку, спускаюсь по лестнице и вхожу в зал. Прислоняюсь к бортику, изо всех сил стараясь не смотреть на каток. Вместо этого считаю дырочки в ткани моих кроссовок.

«Четыре, двенадцать, Семнадцать…»

– Привет.

Подняв голову, вижу Гвен. У неё кошачьи глаза. Янтарного цвета. Родинка над губами, по форме напоминающими сердечко. Всё красиво. И всё это не для меня.

– Привет.

Глядя на меня, она делает вдох, но не выдыхает. Только спустя несколько секунд молчания Гвен кивает в сторону верхнего этажа.

– Ну давай.

Я недоумённо моргаю.

– Что давай?

– К Холмсу.

– Ах, да. Хм… да.

Со смесью задумчивости и озадаченности Гвен всматривается в моё лицо, но вскоре отворачивается и шагает вперёд. У трибуны она останавливается, чтобы взять с пластикового кресла розовые чехлы для коньков, и наклоняется, чтобы надеть их. И, конечно же, проделывает она это прямо передо мной.

У меня перед глазами задница Гвен, и я схожу с ума от желания схватить её. Ещё неплохо было бы, если бы Гвен захотела, чтобы я схватил её. Только она даже не думает о подобном. Её мысли заняты чехлами. Она понятия не имеет, что творится у меня в голове. Гвен считает, будто мы идём к Холмсу, потому что я хочу от неё избавиться, что тоже правда. Но вот прямо здесь и сейчас я больше не хочу этого.

«Блин, пожалуйста, Гвен! Пожалуйста, поторопись со своими коньками! Пожалуйста, избавь меня от этой пытки! Иначе я утону в желании, которого