Мы разобьёмся как лёд - Айла Даде

И не его сумасшедшая тётушка, которая не перестает болтать, так что пицца остывает, когда её наконец открываешь.

Передо мной стоит Оскар. В жёлтом бомбере «Томми Хилфигер». До сегодняшнего дня я не знала, что жёлтые куртки могут быть красивыми. Моментально решаю носить больше жёлтого, потому что цвет смотрится счастливым, если только речь не о горчице. Оскар обут в коричневые ботинки в стиле стимпанк с очень странными железными пряжками и ещё более странными выступами на чёрной подошве. Как у шин внедорожника, которые оставляют за собой широкие следы на снегу.

Оскар таращится на меня так, будто дверь ему открыл зомби. Я смотрю на него так, словно встретила ангела. Ангелы и зомби не сочетаются, но кому нужно только то, что сочетается?

– Ты похож на себя. – Мой голос звучит невыразительно, поскольку на самом деле я не собиралась озвучивать это замечание.

Оскар моргает.

– Чего?

– Твой прикид, – показываю указательным пальцем от его куртки до ботинок.

Он прослеживает мой жест.

– А что с ним?

– Всё это выглядит как ты.

– Как будто я – это мой наряд?

– Точно. А твои туфли похожи на те, что были в «Королевстве сердец».

Судя по виду, он сбит с толку.

– Игра на PlayStation?

Я киваю.

Повисает короткая пауза, а затем он говорит:

– Я тебя не понимаю.

– Да. Я тебя тоже. – Дамы и господа, шампанское даёт о себе знать. Оскар наклоняет голову и если бы не чёрная шапка «Адидас», волосы наверняка бы упали ему на лоб. Чтобы нарушить тишину, я добавляю: – На днях, на нагорье, ты находился один. И тоже был собой. На вечеринке присутствовали другие, и ты казался полной противоположностью. Я имею в виду твой прикид. Он сильно отличался от твоего стиля на нагорье. Или твоего стиля сейчас. Всё это, конечно, выглядит хорошо, но… боже, прости. – Я ненадолго прикрываю глаза и делаю глубокий вдох, прежде чем снова открыть их. – Ты застал меня врасплох. А когда меня застают врасплох, я несу чушь.

– Очевидно.

– Я думала, это доставка пиццы. – Я топчусь на месте, изо всех сил стараясь не обращать внимания на ледяной воздух, который обдувает мои голые ноги под худи. – Ну, то, что я сказала, когда открыла дверь… не подумай, будто я молилась, чтобы пришёл именно ты.

– Жаль, – ухмыляется он.

– Кажется, твоё настроение улучшилось.

– Моё настроение?

Я потираю голень розовым шерстяным носком, чтобы вернуть к жизни находящиеся там вены.

– Твой недавний уход в ледовом дворце, Оскар.

– Ах, вот оно что.

Оскар опускает глаза, как будто не знает, что сказать. Я восхищаюсь красотой серповидного шрама рядом с его глазом, когда в кармане его джинсов внезапно начинают петь птицы. Я слегка обалдеваю, но вскоре до меня доходит.

Догадавшись, что это всего лишь мобильник, я испытываю облегчение. Оскар смотрит на дисплей, и меня пугает выражение его лица. Да и его губы перестают быть похожими на яблоко. Он так сильно их сжимает их, что цвет сразу бледнеет. Я наблюдаю, как стягиваются его веснушки, когда он морщит нос, а пальцы левой руки сжимаются в кулак. Оскар где-то не здесь. Вскоре после сообщения, на которое он всё ещё неподвижно пялится, поступает вызов. На звонке у него установлена «In the end» Linkin Park. Моя симпатия к парню лишь возрастает, и это меня бесит.

На экране появляется изображение белокурой красавицы. Длинные волосы, сияющие оленьи глаза и кукольное личико. Я сглатываю, испытывая настоящую боль от внезапного осознания, что я её полная противоположность. У меня не кукольное личико. Я не сияю. Рядом с ярким букетом цветов я выгляжу как заросли в туманном лесу.

Оскар сбрасывает звонок и убирает телефон обратно в карман, прежде чем я успеваю прочитать её имя. Как глупо с моей стороны предполагать, что кто-то вроде него одинок. Как на самом деле глупо было надеяться, что он может что-то найти во мне. Внезапно мне становится ещё хуже из-за тупого поступка на вечеринке. Но это и приводит меня в чувство. Я выпрямляюсь и прилагаю массу усилий, чтобы построить очень высокую, очень прочную и неприступную для Оскара стену. В конечном итоге она получается шаткая и неустойчивая, со множеством дыр, и больше похожа на бумажную, но всё же.

– Что, собственно, тебе здесь понадобилось?

Оскар моргает, словно забыл о цели визита. На миг в глубине его глаз мелькает беспомощность.

– Решил заскочить к Ноксу. Он предлагал как-нибудь зайти, так что…

Оскар заглядывает через моё плечо, по-видимому, надеясь, что Нокс появится и вытащит его из этой ситуации.

– Его нет, – сообщаю я.

– О. – Оскар устремляет взгляд на въезд, как будто Нокс в любой момент может спрыгнуть со снежной горы. – Где же он?

Я прислоняюсь плечом к дверному косяку, потому что ноги держат меня всё слабее. Шампанское завершило свои приготовления. Начинается вечеринка.

– На учёбе, – отвечаю я, и в моём тоне сквозит «мне нет до тебя дела, досвидос». Я горда собой.

В ту же секунду Оскар заливается светом. Он по-настоящему светится. Это так ярко, что я испуганно дёргаюсь и ударяюсь лбом о косяк. Внезапно приходит мысль, что он и в самом деле ангел. Или солнце. Или сумеречный охотник Джонатан.

«Ох, боже-боже, моя мечта сбывается, аллилуйя!»

Свет гаснет. Оказывается, он исходил вовсе не от Оскара, а от фар дона Джованни. Моя мечта лопается, как большой воздушный шар от чрезмерного напряжения, лишь жалкие ошмётки падают на землю.

– Чао, Гвен! – приветствует меня дон Джованни в серой шапочке и с лихо закрученными усами. Оскара он не замечает. Я удивляюсь, как можно его не замечать, когда он стоит рядом, высокий и сияющий, как Эйфелева башня ночью. – Одна без сыра, другая с брокколи.

– Спасибо. – Я вручаю дону Джованни деньги плюс немного чаевых и забираю у него тёплые картонные коробки. Напоследок добавляю: – Передавай от меня привет своей шумной тётушке. Скажи ей, что на следующей неделе можно сыграть в бинго в «Олдтаймере». Но только если она больше не будет сходить с ума.

Он подмигивает мне и садится в машину. Секунду спустя задние фонари исчезают с подъездной дорожки, а я продолжаю стоять. Оскар тоже. Нам обоим пора. Мне в дом, ему в горы или ещё куда-нибудь. Он смотрит на картонную коробку, потом на меня.

– Без сыра?

Я тоже опускаю глаза на коробку. Маленький мультяшный человечек на картоне улыбается жирной улыбкой.

– Для Пейсли.

Вслед за сдавленным смешком Оскар хрюкает.

«Теперь снова придётся смотреть на него. Проклятье».

– Прости, но… брокколи? – поднимает он брови. –