Восставая из рабства. История свободы, рассказанная бывшим рабом - Букер Т. Вашингтон

какое он получил образование. Он обучался, как и все цветные юноши Хэмптона. Об этом упоминается в его автобиографии, и это правда. Однако автор книги забыл или не посчитал нужным упомянуть о том, сколь высоким был его образовательный запрос. Далеко не все юноши его поколения смели хотя бы надеяться на подобное. Мне представляется важным этот факт, так как он дает возможность понять, каким образом автору книги удалось стать тем, кем он является.

Чтобы постичь истинное значение полученного автором образования, следует начать с Гавайских островов. Именно там более полувека назад Сэмюэль Армстронг, сын первых миссионеров Гавайских островов, скопил достаточно денег, чтобы оплатить обучение в американском колледже[117]. Вооружившись сравнительно небольшой суммой и огромным энтузиазмом, он пришел в Колледж Уильямс, директором которого тогда был доктор Марк Хопкинс.

В те времена, как, впрочем, и сегодня, в институте работало множество весьма интересных и экстраординарных преподавателей, но наиболее незаурядным человеком, вне всякого сомнения, был сам Марк Хопкинс. Не на всякого студента способен повлиять даже самый талантливый преподаватель, но господин Хопкинс мог воздействовать на всех студентов без исключения. Этот человек оказался достаточно прогрессивным, чтобы принять в колледж юного Армстронга, более того, мистер Хопкинс разрешил студенту жить в своем доме, что дало юноше возможность получить лучшее образование и способствовало формированию сильного характера и оригинального мышления.

В свою очередь, Сэмюэль Армстронг, основатель Хэмптонского института, избрал воспитание молодежи своей главной жизненной целью. Вне всякого сомнения, ему достались весьма сложные студенты, но все они без исключения горели жаждой получить знания. Как оказалось, ярче всех пылал Букер Вашингтон. На этого способного студента огромное влияние оказала прежде всего личность самого Армстронга. Также значительный вклад в его формирование внес профессор Хопкинс. В характере Букера Вашингтона явственно прослеживаются рвение и энтузиазм, присущие всем миссионерам Новой Англии, а также нравственная стойкость, которой славился генерал Сэмюэль Армстронг.

Свое представление о личности мистера Вашингтона я получил благодаря случаю, произошедшему много лет назад. До этого я никогда не встречался с ним и почти ничего не знал об этом человеке, за исключением того факта, что он был директором учебного заведения в Таскиги, штат Алабама. Мне представился повод познакомиться с ним, и я начал свое письмо со следующих слов: «Преподобному Букеру Т. Вашингтону». В ответном письме не было никаких упоминаний о его священном сане, но в следующий раз я вновь обратился к нему подобным образом. На сей раз, отвечая на мое письмо, он упомянул, что не претендует на звание преподобного отца. Мне встречалось немало цветных, ставших популярными лидерами мнений, но я не знаю никого, кто не был бы ни политиком, ни проповедником. Я никогда не слышал о темнокожем директоре образовательного учреждения, который не состоял бы при этом в звании преподобного отца. «Новый тип человека в цветном мире, – сказал я себе. – Новый тип, который видит свою задачу не в области теологии, но в области экономики». На этот раз я написал ответное письмо, в котором извинился за то, что принял его за проповедника.

В мой первый приезд в Таскиги меня попросили выступить перед студентами института воскресным вечером. Я стоял за кафедрой в большой часовне и разглядывал тысячи цветных лиц, собравшихся в зале. Хор, состоящий из ста или более человек, исполнял знакомый госпел[118]. Вскоре к нему присоединился весь зал. Я был там единственным белым. Сцена, хор и известная с детства мелодия, которую в унисон распевали собравшиеся, навсегда запечатлелись в моей памяти. Периодически мистер Вашингтон вставал и просил исполнить то одну старую мелодию, то другую. Все эти гимны я слышал тысячи раз, но ни разу мне не доводилось быть свидетелем того, чтобы их пело так много людей, образованных афроамериканцев, представителей нового века и новой культуры. Эти мелодии ассоциировались у меня с прошлым, а не с новыми цветными людьми, которые упорно сражаются за повышение своего социального статуса.

Мелодии пробуждали воспоминания о плантациях и жалких хижинах рабов, а не о вольнодумцах, стремящихся получить достойное образование. Но на плантациях и в хижинах их никогда не исполняли так, как это делали сейчас собравшиеся студенты. Вся история афроамериканцев представала у меня перед глазами, в каждой ноте слышались глубочайшее достоинство и величие.

Каким будет их будущее? Что станется с этими амбициозными молодыми людьми, чья тяга к знаниям многократно сильнее той, что движет студентами в других учебных заведениях страны? По залу разносилась уже новая, на сей раз последняя песня.

Воцарилась тишина, и на меня устремились сотни любопытных глаз. Глядя на них, я размышлял о той долгой и несчастной главе в истории нашей страны, которая последовала из-за одной фундаментальной ошибки отцов-основателей[119]. Я думал о великой проблеме, над которой бились поколения государственных деятелей и сражались миллионы людей, о заблуждении, которое отбросило южные штаты в своем развитии на сотню лет в сравнении с Англией, Австралией, северными или западными штатами. Я созерцал эту мрачную тень, которая легла на лица всех масштабных государственных деятелей от Джефферсона[120] до Линкольна. Все эти молодые мужчины и женщины вокруг меня оказались невинными жертвами фундаментальной ошибки. И я тоже был среди них. Вся страна пострадала от величайшей ошибки – попытки перевезти Африку в Америку. Я твердо верю в то, что страна должна строиться на принципе честного голосования, но в то же время мне вспомнилась та сумятица, которую произвела Реконструкция, тот низкий уровень жизни, что наблюдался в так называемых черных штатах. Казалось, все усилия филантропов и проповедников пропали даром или даже усугубили расовые противоречия. Извечные проблемы во всем своем ужасе и грандиозности предстали сейчас передо мной. Кто теперь был больше достоин жалости: люди, невинно пострадавшие от ошибки отцов-основателей, или я и мне подобные, унаследовавшие эту проблему?

Я давно отбросил иллюзии и готов лицом к лицу встретиться с жестокой правдой жизни, готов сделать все возможное, чтобы избавить следующие поколения от этого бремени. В тот момент я явственно почувствовал бесплодность многолетних философских раздумий, исследований и наблюдений, которые не решали старых проблем, но создавали новые. Мне отчетливо увиделся путь, способный вывести нас из многовековых заблуждений, и проложен он был этим удивительным человеком, который сейчас представлял меня аудитории. Передо мной сидели сотни людей, собственной жизнью подтверждавших действенность его метода. Все вокруг меня являлось неоспоримым доказательством того, что Букер Вашингтон нашел верное направление развития. Он разработал уникальную формулу успеха, а время, труд, терпение и заслуженная похвала сделают свое дело.

Тогда я яснее,