Моя жизнь. Записки суфражистки - Эммелин Панкхёрст

от проектируемого билля о всеобщем избирательном праве и внесения вместо него правительственного законопроекта, дающего одинаковые избирательные права мужчинам и женщинам. Такое же письмо было отправлено и Ллойд-Джорджу.

Шесть раз уже в критические минуты просил ЖСПС Асквита об аудиенции и каждый раз встречал отказ. На этот раз премьер ответил, что он решил принять 17 ноября депутацию от различных суфражистских организаций, «в том числе и от вашего общества, если вы того хотите». Было предложено, чтобы каждое общество назначило в депутацию четырех своих представителей.

Девять организаций послали своих представителей, причем нами были делегированы Кристабель Панкхёрст, мистрисс Петик Лоуренс, мисс Энни Кенни, леди Констанс Литтон и мисс Элизабет Робинс. От имени союза говорили Кристабель и мистрисс Лоуренс, и они не постеснялись обвинить обоих министров в грубом и сознательном обмане женщин. Асквит в своем ответе депутации возражал против этого обвинения. Он выполнил свое обязательство, утверждал он, по отношению к согласительному биллю. Он, безусловно, готов содействовать прохождению билля, если женщины предпочитают его поправке к биллю об общей избирательной реформе. Больше того, он оспаривал, что им заявлено нечто новое. Всего только в 1908 году он вполне ясно объявил, что правительство считает своим священным долгом внести до истечения полномочий парламента билль о всеобщем избирательном праве. Правда, правительство до сих пор не выполнило это обязательство и, кроме того, до настоящего времени не заговаривало больше о нем, но в этом оно не виновато. Кризис, вызванный борьбой по вопросу о вето Палаты Лордов, на время отодвинул этот билль. И теперь он лишь имеет в виду выполнить свое обещание, данное в 1908 году, а также и обещание о содействии принятию согласительного билля. Он готов сдержать оба обещания. Отлично он знал, что эти обещания несовместимы, что поэтому выполнение их обоих немыслимо, и Кристабель без обиняков и смело высказала ему это. «Мы не удовлетворены», – предостерегла она премьера, на что он кисло ответил: «Я и не ожидал удовлетворить вас».

Женский социально-политический союз дал ему немедленный и полной силы ответ. Под предводительством мистрисс Петик Лоуренс наши женщины, вооружившись камнями и молотками, перебили сотни стекол в зданиях министерств внутренних и иностранных дел, военного, народного просвещения, в помещении Тайного Совета, министерства промышленности и торговли, казначейства, в Сомерсет-Гаузе, Национальном либеральном клубе, в нескольких почтовых конторах, в банках Лондонском и Юго-Западном и некоторых других зданиях, в том числе в квартирах лорда Хольдэна и Джона Бернса. Двести двадцать женщин были арестованы и около 150 из них приговорены к тюремному заключению на сроки от 1 недели до 2 месяцев.

Один акт индивидуального протеста заслуживает упоминания ввиду его пророческого характера. В декабре подверглась аресту мисс Эмилия Уилдинг Дэвисон за попытку поджечь почтовый ящик у почтового отделения на Парламентской улице. На суде мисс Дэвисон заявила, что сделала она это в виде протеста против предательства правительства и требования включения женского избирательного права в тронную речь. «Я хотела, чтобы протест носил серьезный характер, а потому я и прибегла к серьезному шагу. В агитации за реформу следующим шагом после битья стекол будут поджоги, чтобы обратить внимание граждан на тот факт, что этот вопрос о реформе касается их не меньше, чем женщин».

Мисс Дэвисон получила за свой поступок суровый приговор – 6 месяцев тюрьмы.

Такое положение вещей застала я по возвращении из поездки по Америке. Мне было приятно узнать, что с моими товарками, отбывающими наказание, обращались лучше, чем с прежними узницами. С начала 1910 года властями были сделаны некоторые уступки, и они стали до известной степени признавать политический характер наших преступлений. В течение короткого периода, когда практиковались эти скромные уступки справедливости, мы прекратили голодовки, и у тюрьмы был отнят ее худший ужас – насильственное кормление. Положение, тем не менее, было достаточно плохо, и я понимала, что оно легко может сделаться значительно худшим. Мы дошли до такого пункта, когда одно лишь сочувствие членов парламента, как искренне оно ни было, не могло уже приносить ни малейшей пользы. Обращая на это внимание членов нашего союза, я в первых речах по возвращении в Англию просила их быть готовыми к более решительным действиям. Если женское избирательное право не будет включено в ближайшую тронную речь, нам предстоит сделать для правительства абсолютно невозможным коснуться вопроса об избирательной реформе.

При возобновлении занятий парламента в феврале 1912 г. тронная речь упомянула об избирательной реформе лишь в самых общих выражениях. В ней говорилось, что будут внесены предложения, имеющие целью изменение избирательного закона и регистрации избирателей. Это можно было понять в том смысле, что правительство собирается внести билль о всеобщем избирательном праве мужчин или же билль об отмене множественности голосов, который признавался некоторыми группами равносильным биллю о всеобщем избирательном праве. Точного изложения намерений правительства не было сделано, и весь вопрос об избирательном праве остался окутанным облаком неизвестности. Мистер Агг-Гарднер, юнионист и член согласительного комитета, получил третье место в списке ораторов и заявил, что вновь внесет согласительный билль. Это нас мало интересовало, ибо мы знали, что у него отняты шансы на успех, а потому и навсегда с ним распростились. Отныне только правительственный законопроект сможет удовлетворить ЖСПС, потому что ясно было показано, что только правительственному проекту дадут пройти через Палату Общин. Обнаруживая возвышенную веру или, правильнее, печальное отсутствие политической проницательности, Женская Либеральная Федерация и Национальный Союз Обществ женского избирательного права открыто выражали полную уверенность в проектируемой поправке к биллю о всеобщем избирательном праве мужчин, но мы знали, как беспочвенна эта надежда. Мы видели, что нам остается лишь один путь – оказывать решительное противодействие всякой избирательной реформе, основной чертой которой не будет равное и одинаковое для мужчин и женщин избирательное право.

16 февраля мы устроили большой приветственный митинг в честь освобожденных узниц, отбывших двух- и трехмесячное заключение за демонстрацию с битьем стекол, имевшую место в ноябре. На этом собрании мы смело обозрели положение вещей и приняли план действий, который, как мы думали, окажется внушительным, чтобы помешать правительству внести его билль о реформе. По этому поводу я сказала следующее:

«Мы не намерены пользоваться без нужды слишком сильным оружием. Если окажется достаточной аргументация при помощи камней, этого освященного временем политического аргумента, мы не прибегнем к более резким доводам. И именно этим оружием и аргументом мы будем пользоваться в ближайшее время. И поэтому я говорю всем волонтеркам наших демонстраций: будьте готовы пустить в ход этот аргумент. Я беру на себя устройство демонстрации, и именно этот аргумент я пущу в дело. Прибегну я к нему отнюдь не движимая