Моя жизнь. Записки суфражистки - Эммелин Панкхёрст

Во многих случаях подробные сведения совсем не были опубликованы, и я не считаю себя вправе привести их здесь. Весьма известен случай, ставший достоянием гласности, с леди Констанс Литтон, сестрой графа Литтон, занимавшего место председателя в согласительном комитете. Леди Констанс дважды попала в 1909 г. в тюрьму за свою деятельность, причем оба раза ввиду ее положения и семейных связей для нее делались отступления из общих правил. Несмотря на ее протесты и ее убедительные просьбы обращаться с нею, как с остальными узницами-суфражистками, низкие и трусливые власти упорно держали леди Констанс в больничной камере и освобождали ее до срока. Это делалось под предлогом плохого состояния ее здоровья, что, впрочем, было справедливо, ибо она страдала пороком сердца.

Страдая от несправедливости, проявляемой по отношению к ее товаркам, леди Констанс совершила один из самых героических поступков, известных в истории суфражистского движения. Она обрезала свои прекрасные волосы и вообще постаралась изменить свою наружность, надела дешевое и безобразное платье и под именем Джэн Уортон приняла участие в демонстрации в Нью-Касле, снова была арестована и заключена в тюрьму. На этот раз власти обращались с ней как с остальными заключенными. Не исследовав ее сердца и вообще не подвергнув ее должному медицинскому осмотру, они подвергли ее ужасам насильственного кормления. Ввиду слабости своего здоровья всякий раз во время этой операции она испытывала ужасную рвоту, и когда однажды при этом оказался запачканным костюм врача, последний презрительно ударил ее по щеке. Такое обращение длилось до тех пор, пока вдруг не выяснилась личность заключенной. Ее, разумеется, немедленно освободили, но она уже не могла оправиться от пережитого и является в настоящее время безнадежным инвалидом.

Пользуюсь случаем, чтобы сказать здесь же, что всецело и абсолютно ошибаются те, кто думает, будто мы претерпевали эти тюремные ужасы, эти голодовки и насильственное кормление потому, что хотели показаться в свете мучениц за наше дело. Мы шли в тюрьму совсем не для того, чтобы казаться мученицами. Мы попали туда потому, что хотели получить гражданские права. Мы сознательно нарушали законы, думая этим заставить мужчин дать нам право создавать законы. Таким именно путем добились гражданских прав мужчины. Справедливо говорит Мадзини, что путь к реформе всегда лежит через тюрьму.

В результате общих выборов, происходивших в январе 1911 года, либеральная партия снова вернулась к власти. Парламент был созван 31 января, но сессия формально открылась 6 февраля тронной речью. Правительственная программа на предстоящую сессию заключала в себе законопроект о праве вето Палаты Лордов, гомруль, установление жалованья членам парламента и отмену множественности голосов. Упомянуты были также страхование на случай болезни и некоторые поправки к закону о старческих пенсиях. Ни слова не было сказано об избирательном праве женщин. Несмотря на это, нам удивительно повезло, первые три места в общей очереди достались членам Согласительной Комиссии. Ирландский депутат Филипс оказался первым, но так как ирландская партия постановила не вносить в данную сессию ни одного законопроекта, он уступил свою очередь сэру Джорджу Кемпу, заявившему, что он намерен воспользоваться своим словом для возбуждения прений (во втором чтении) по новому согласительному биллю. Старый билль был озаглавлен: «Билль о предоставлении права голоса женщинам-квартиронанимателям», что делало затруднительным внесение к нему поправок. Новый билль носил более гибкое название, а именно: «Билль о распространении избирательных прав на женщин», устраняя таким образом одно из самых веских возражений против него Ллойд-Джорджа. Был выброшен пункт о 10-фунтовой наемной плате, чем устранялось другое возражение о возможности «семейного голосования», т. е. случаев, когда богатый человек делит голосами своих дочерей, сделав их нанимательницами частей своей недвижимости. В окончательной редакции текст согласительного билля гласил:

«1. Каждая женщина, обладающая квартиронанимательским цензом в смысле закона о народном представительстве (1884 года), имеет право быть внесенной в избирательные списки и, будучи внесена в списки, голосовать в том городском или сельском округе, где находится помещение, дающее ей ценз.

2. Замужество не лишает женщину права быть внесенной в избирательные списки в том случае, если муж и жена не оказываются избирателями в одном и том же сельском или городском парламентском участке».

Билль этот встретил еще более теплый прием, чем предыдущий, потому что полагали, что он привлечет голоса тех депутатов, которые находили первоначальный проект не вполне демократическим. Однако премьер с самого начала показал, что намерен противодействовать его прохождению, как противодействовал всем предыдущим проектам избирательной реформы. Он заявил, что до самой Пасхи все пятницы, а также все время по вторникам и средам, обыкновенно отводившееся для обсуждения биллей, вносимых депутатами, должно быть занято рассмотрением правительственных предположений и проектов. Ни один либеральный голос не раздался против этого произвольного порядка. Депутаты-ирландцы даже были очень довольны, поскольку это облегчало прохождение гомруля. Депутаты рабочей партии, по-видимому, ничего не имели против этого, а остальная часть коалиции проявила полное безразличие. Часть либералов зашла даже так далеко, что благодарила председателя совета министров за вежливость, с какой он проделал свою операцию зажимания рта. Некоторую попытку протестовать проявила оппозиция, но негодование консерваторов несколько улеглось при мысли о том, что устанавливаемым Асквитом прецедентом можно будет воспользоваться при случае, когда у власти окажется их партия.

Тогда сэр Джордж Кемп заявил, что 5 мая он назначает второе чтение согласительного билля, и сторонники билля, в зависимости от своих убеждений, принялись за работу в его пользу. Убеждение ЖСПС сводилось к тому, что правительство Асквита ни за что не допустит принятия билля, пока не будет вынуждено отказаться от своего противодействия, и потому мы остановились на особом средстве добиться от правительства определенного обязательства содействовать принятию билля.

В апреле этого года должна была происходить всеобщая перепись, и мы организовали бойкот ее женщинами. Согласно закону, перепись производится по всему королевству каждые десять лет в определенный день. Наш план состоял в обесценивании переписи для статистических целей отказом давать требуемые сведения. Перед нами было два способа бойкота. Первый, более серьезный, состоял в прямом сопротивлении квартирохозяев, отказывающихся заполнить переписные листы. Это, однако, навлекало на протестанта штраф 5 фунтов или 1 месяц тюрьмы, что требовало с его стороны значительного мужества. Второй способ бойкота состоял в уклонении – отсутствии из дома в течении всего периода переписи. Мы оповестили об этом плане, который сразу вызвал горячий отклик со стороны женщин и хор неодобрения пришедшей в ужас консервативной публики. «Times» выразил это неодобрение в передовой статье, на которую я ответила, приведя наши мотивы в пользу такого протеста. «Перепись, – писала я, – представляет собой счисление людей. До тех пор, пока женщин не считают за людей при организации национального представительства и при обложении, мы будем отказываться подвергаться переписи».

О