Россия в канун войны и революции. Воспоминания иностранного корреспондента газеты «Таймс» - Дональд Маккензи Уоллес

индивидов, желающих получить политическое влияние исключительно для того класса, к которому они принадлежат, но у них очень мало шансов на успех. Если их желания когда-либо исполнятся по воле случая, пожалуй, повторится сцена, имевшая место в 1730 году. В этом году несколько великих фамилий возвели герцогиню Курляндскую на трон при условии, что она уступит часть своей власти Верховному совету, но низшие чины дворянства вынудили ее разорвать подписанные ею же «кондиции»! Противникам самодержавной власти гораздо больше не нравится идея аристократической олигархии. И дворяне, и народ, похоже, интуитивно придерживаются кредо французского философа, который считал, что лучше подчиняться благородному льву, чем сотне крыс своей же породы.

О нынешнем состоянии дворянства я расскажу ниже, когда буду рассматривать последствия отмены крепостного права.

Глава 7. Помещики старой закваски

Из всех стран, в которых я побывал, Россия, безусловно, занимает первое место по гостеприимству. Каждую весну я получал множество приглашений от помещиков из разных частей страны, гораздо больше, чем мог принять, и большую часть лета обычно проводил в разъездах от одного загородного дома к другому. Я не собираюсь просить читателя сопровождать меня во всех этих путешествиях, ведь хотя в действительности они и приятны, но их описание может утомить, однако я хочу познакомить его с некоторыми типичными образчиками. Среди них можно найти людей почти всех званий и положений – от богача, окруженного изысканной роскошью западноевропейской цивилизации, до бедного, плохо одетого, неотесанного владельца нескольких акров земли, которые едва позволяют ему сводить концы с концами. Первым делом посмотрим на несколько экземпляров среднего звена.

В одной из центральных губерний, на берегах небыстрой, извилистой реки приютилась разношерстная кучка деревянных построек – старых, некрашеных, почерневших от времени, увенчанных высокими покатыми крышами из покрытых мхом досок. Главное здание представляет собой длинный одноэтажный жилой дом, стоящий под прямым углом к дороге. Перед домом просторный, неухоженный двор, а за ним такой же просторный, тенистый сад, в котором садоводческое Искусство слабо ведет борьбу против вторжения Природы. На другой стороне двора, лицом к парадному входу – или, вернее, к двустворчатым воротам – стоят конюшни, сенник и гумно, а рядом с противоположным от дороги концом дома располагаются два домика поменьше, в одном из которых – кухня, а в другом – людская. Кроме того, сквозь липовую аллею проглядывает еще одна группа почерневших от времени деревянных построек в еще более ветхом состоянии. Это ферма.

Расположение этих зданий, конечно, не отличается особой симметрией, но тем не менее в кажущемся хаосе есть определенный порядок и смысл. Все постройки, которым не нужны печи, стоят подальше от жилых зданий и кухни, где больше угроза пожара; а кухня стоит особняком, потому что запах готовящейся пищи, которая щедро приправляется маслом, отнюдь не внушает приятных чувств даже людям не очень острого обоняния. План дома тоже не лишен смысла. Строгое разделение полов, характерное для старого русского общества, давно уже исчезло, но его влияние все еще ощущается в домах, построенных по старому образцу. Дом, о котором я веду речь, как раз один из них, и поэтому он состоит из трех частей: с одной стороны мужские комнаты, с другой – женские, а в середине – нейтральная территория, включая столовую и гостиную. Такое расположение имеет свои удобства, этим же объясняется и то, что в доме два входа. Сзади – третья дверь, которая выходит из нейтральной части на просторную веранду с видом на сад.

Здесь уже много лет живет Иван Иваныч К., господин старой закалки и весьма достойный человек в своем роде. Если посмотреть на него, сидящего в своем удобном кресле, в просторном, свободно свисающем халате, можно с первого же взгляда угадать кое-что о его характере. Природа наделила его широкой костью и плечами и, как видно, собиралась сотворить из него человека огромной физической силы, но Иван Иваныч сумел побороть это благое намерение, и теперь в его теле больше жира, нежели мышц. Его коротко стриженная голова круглая, как ядро, черты лица крупные и тяжелые, но их смягчает выражение спокойного довольства и невозмутимого добродушия, иногда переходящее в широкую ухмылку. Его лицо – одно из тех, на котором никакой актерский талант не смог бы вызвать заботу и тревогу; и в этом он не виноват, ведь подобных выражений от него никогда не требовалось. Как все прочие смертные, он порой испытывает досаду, и в такие моменты его маленькие серые глазки вспыхивают, а лицо заливается багрянцем, намекающим на апоплексический удар; но невзгоды никогда не обуревали его настолько, чтобы он сумел осознать смысл таких слов, как беда и тревога. О борьбе, разочаровании, надежде и всех остальных чувствах, вызывающих драматический интерес к человеческой жизни, он знает лишь понаслышке и ничего – по собственному опыту. Фактически он всю жизнь прожил вне той борьбы за существование, которую современные философы объявляют законом природы.

Лет семьдесят тому назад Иван Иваныч родился в том же доме, где живет по сей день. Первые уроки ему давал приходской священник, а потом его наставником стал сын дьякона, который так хорошо учился в духовной семинарии, что провалил даже выпускной экзамен. Оба учителя относились к нему очень снисходительно и совсем не заставляли его напрягаться свыше того, чем ему хотелось. Отец его желал, чтобы он усердно учился, а мать боялась, как бы учеба не повредила его здоровью, и потому каждую неделю давала ему несколько выходных. В таких-то условиях он, само собой, продвигался в науках не слишком скоро и все еще был очень слабо знаком с элементарными правилами арифметики, как вдруг отец объявил, что ему уже восемнадцать лет и он должен немедленно поступить на службу. Но на какую службу? У Ивана не было врожденных склонностей к каким-либо занятиям. План зачислить его юнкером в кавалерийский полк, которым командовал давний друг семьи, совсем ему не понравился. Он не любил военной службы, и его совсем не привлекала перспектива сдавать экзамен. Поэтому, сделав вид, что безропотно покоряется отцовской власти, он сделал так, чтобы этому замыслу воспротивилась мать.

Дилемма, в которой оказался Иван, заключалась в следующем: из уважения к отцу он хотел бы поступить на службу и получить официальный чин, которым желает обладать каждый русский дворянин, и в то же время из уважения к матери и своим собственным вкусам он хотел бы остаться дома и продолжать и дальше вести праздную жизнь. Предводитель дворянства, который как-то раз заехал к ним в гости, помог ему выйти из тупика, предложив