История кесарей. Тайны Древнего Рима - Дион Кассий

обычно произносил это сидя. Более того, он был первым из римлян в пользовании крытым креслом, и это благодаря его примеру сегодня не только императоров, но и нас, бывших консулов, носят в креслах; конечно, даже перед ним Августа, Тиберия и некоторых других носили в носилках, таких, какие все еще предназначены для женщин вплоть до сегодняшнего дня.

Но не так эти немощи, однако, вызвали порчу Клавдия, сколько вольноотпущенники и женщины, с которыми он был близок, ибо он, заметнее, нежели любой, из равных ему, управлялся рабами и женщинами. С детства он рос постоянной жертвой болезней и большого страха[273], и по этой причине притворялся более глупым, чем был на самом деле (обстоятельство, которое он сам признал в сенате[274]); и он прожил долгое время со своей бабушкой Ливией и другой долгий срок со своей матерью Антонией и вольноотпущенниками, и кроме того он имел многочисленные любовные отношения с ними[275]. Поэтому он не приобрел никаких качеств, приличествующих свободному мужчине, но, хоть и был правителем всех римлян и подчиненных им, сам сделался рабом.

Они, кажется, извлекали выгоды из него особенно тогда, когда он был склонен пьянствовать или развратничать, так как он предавался обоим этим порокам ненасытно, и когда он занимался ими, было чрезвычайно легко господствовать над ним. Кроме того, он был поражен трусостью, которая зачастую настолько овладевала им, что он не мог рассуждать о чем-либо здраво. Они ухватились также и за эту его слабость, чтобы достигать своих целей, ибо, запугивая его, они могли целиком использовать его в собственных интересах, и в то же время возбуждать в остальных великий страх. Пример показывает, что однажды, когда многие лица были приглашены на ужин в один и тот же день Клавдием и этими его домочадцами, гости пренебрегли Клавдием с той или иной отговоркой, и столпились вокруг тех.

3. Хотя, вообще говоря, он был таким, как я описал, пока он не совершил некоторых поступков в таком духе, он всякий раз был свободен от вышесказанных слабостей и владел собой. Я рассмотрю сейчас эти деяния в подробностях.

Он быстро принял все почести, проголосованные ему, за исключением звания Отца, и его он впоследствии принял; однако, он не вступил в сенат немедленно, но подождал до тридцатого дня. Ибо, видя, как погиб Гай, и, усвоив, что некоторые другие были бы предпочтены большинством на престоле как лучшие, чем он, люди, он был склонен к неуверенности. Вследствие этого он соблюдал большие предосторожности во всем, он приказал, чтобы всех, кто приходил к нему, мужчин и женщин одинаково, обыскивали, из страха, что у них мог бы быть кинжал, и на пирах у него непременно присутствовали некоторые воины[276]. Последний обычай, установленный таким образом, соблюдается до сегодняшнего дня, но одинаковый обыск всех прекратился при Веспасиане.

Он приговорил Херею и некоторых других к смерти, несмотря на радость по поводу гибели Гая. Ибо он смотрел далеко вперед относительно обеспечения собственной безопасности, и потому, вместо того, чтобы испытывать благодарность к человеку, вследствие поступка которого он достиг престола, он был разгневан на него за то, что тот посмел убить императора. Он действовал в этом случае не как мститель за Гая, но будто бы схватил Херею за заговор против себя. Вскоре после смерти Хереи покончил с собой Сабин, не желая жить после того, как его товарищ был казнен[277].

Что касается других, однако, кто открыто проявил свое стремление к народоправству или рассматривался в качестве такого, кто мог быть избранным на престол, Клавдий, далекий от того, чтобы затаить на них злобу, в действительности предоставил им почести и должности. В самых ясных, изо всех когда-либо живших правителей, выражениях, он пообещал им неприкосновенность, подражая в этом примеру афинян, как он сказал, и это было не просто обещано, но он позволил себе это в действительности. Он отменил обвинения в оскорблении величия не только в случае писаных сочинений, но и явных действий, и никого не покарал на этом основании за обиды, причиненные как до этого времени, так и позже.

Что касается тех, кто сделал ему зло или оскорбил его, когда он был частным лицом, — а там были многие, кто поступал так по отношению к нему, как потому, что он не пользовался уважением, так и в особенности с целью угодить то ли Тиберию, то ли Гаю, — он не преследовал их ни по каким вымышленным обвинениям, но если их находили виновными в каком-нибудь другом преступлении, он мстил им одновременно за их прошлые злоупотребления.

4. Налоги, введенные в царствование Гая, и все прочие меры, которые послужили причиной порицания деяний этого правителя, были Клавдием отменены, не все сразу же, конечно, но когда в каждом случае предоставлялась возможность. Он также вернул тех, кого Гай несправедливо изгнал, включая сестер последнего Агриппину и Юлию, и вернул им их имущество.

Из заключенных в тюрьмы — а очень большое число содержалось там — он освободил тех, кто был брошен туда за оскорбление величия и по подобным обвинениям, но наказал действительно виновных в настоящих преступлениях. Ибо он очень тщательно расследовал все случаи, чтобы те, кто совершил преступлении, не был бы освобожден вместе с теми, кто был обвинен ложно, ни чтобы последние, с другой стороны, не погибли вместе с первыми.

Почти каждый день, то ли вместе со всем сенатом, то ли в одиночку, он заседал в трибунале, рассматривая дела, обычно на Форуме, но иногда в другом месте, ибо он возобновил образ действий, когда он имел советников, заседающих вместе с ним, порядок, оставленный со времени, когда Тиберий удалился на свой остров[278]. Он также часто объединял консулов и преторов, особенно тех, кто надзирал за деньгами, в их расследованиях, и очень редко, впрочем, были дела, которые он передавал другим судам.

Он уничтожил яды, которые в изобилии были найдены в жилище Гая, и книги Протогена (осужденного на смерть) вместе с бумагами, которые Гай использовал в качестве предлога, он сжег, но сначала показал сенаторам, а затем дал их тем самым людям, кого они больше всего касались, как тем, кто их написал, так и тем, против кого они были написаны, чтобы они их прочитали, после чего он сжег их все.

И все же, когда сенат пожелал лишить Гая почестей, он лично предотвратил принятие такой меры, но по собственному почину сделал так, что все изображения его предшественника за ночь исчезли. С тех пор