Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ведь почти все его придворные выигрывали, и в личном отношении, и в видах общего блага. А те, кто не участвовал в заговоре, не выдавали его, когда и знали об этом, и были рады видеть устроенный против него заговор.
Но людьми, которые действительно убили Гая, были те, кого я назвал. Херея был, во-первых, человеком старой закалки, и у него была своя особая причина для негодования. Ведь Гай имел привычку называть его распутной девкой, хотя он был суровейшим из мужей, и всякий раз, когда была очередь Хереи командовать стражей, давал ему пароль вроде «Любовь» или «Венера»[259].
Незадолго до произошедшего к Гаю прибыл оракул, предупреждая, чтобы он остерегался Кассия, и это вызвало подозрение в отношении Гая Кассия, тогдашнего наместника Азии, так как он был потомком Гая Кассия, некогда убившего Цезаря, его приказали вернуть под стражей; но человек, на которого Небеса действительно указывали Гаю, был этот Кассий Хереа. Подобным же образом один египтянин, Аполлоний, предсказал у себя на родине настоящую судьбу Гая; за этого его отослали в Рим и привели к императору в тот самый день, в который последнему было предназначено умереть, но его казнь была отложена на чуть более поздний срок, и таким образом его жизнь оказалась спасена.
Дело было сделано следующим образом. Гай справлял праздник во дворце и давал зрелища[260]. Во время него он ел и пил сам, и пировала остальная часть компании. Даже Помпоний Секунд, тогдашний консул[261], поглощал свою порцию еды, хотя сидел у ног императора и одновременно непрерывно склонялся, чтобы осыпать их поцелуями.
Херее и Сабину причиняли боль эти позорные дела, однако они сдерживались в течение пяти дней. Но когда сам Гай захотел станцевать и сыграть в трагедии, и с этой целью объявил еще три дня развлечений, последователи Хереи не смогли этого больше снести[262], но, едва дождавшись, пока он не выйдет из театра, чтобы взглянуть на мальчиков знатного происхождения, которых он вызвал из Греции и Ионии, якобы для исполнения гимна, сложенного в его честь, они перехватили его в узком проходе и убили.
Когда он упал, ни один из присутствовавших людей не оказал ему помощи, но все принялись с жестокостью наносить удары, даже тогда, когда он уже был мертв; а некоторые даже рвали зубами его плоть. Его жена и дочь вскоре тоже были убиты[263].
30. Так Гай, совершая в течение трех лет. девяти месяцев и двадцати восьми дней все то, о чем рассказано, подтвердил практическим опытом, что не был богом.
Теперь его оплевывали те, кто был приучен оказывать ему почет даже в его отсутствие; и он сделался жертвенным животным в руках тех, кто привык говорить и писать о нем как о «Юпитере» и «боге». Его статуи и его изображения сбросили с оснований, поскольку народ особенно припомнил бедствия, которые перенес.
Все солдаты германского отряда обратились к беспорядкам и стычкам, так что в итоге произошло некоторое кровопролитие[264].
Свидетели повторяли слова, однажды сказанные им народу: «Вот если бы у вас была только одна шея», — а оказалось, что как раз у него была только одна шея, тогда как они имели множество рук. И когда преторианская стража в беспокойстве стала бегать повсюду и спрашивать, кто убил Гая, Валерий Азиатик, бывший консул, замечательным образом утихомирил их; он поднялся на возвышение в заметном месте и крикнул: «Это я убил его!» Они так испугались, что прекратили свои крики[265].
Все, кто как-либо признавали власть сената, оказались верны своей присяге и сохраняли спокойствие. В то время, как только что описанные сцены происходили вокруг Гая, консулы Сентий и Секунд немедленно перенесли деньги из казначейства на Капитолий. Они разместили там большинство сенаторов и большое число солдат для его охраны, чтобы воспрепятствовать любому разграблению со стороны плебса.
Клавдий
1. После убийства Гая Калигулы консулы послали стражу во все части города и созвали сенат на Капитолии, где были высказаны многие и разнообразные мнения; поскольку некоторые одобряли народовластие, некоторые единодержавие, и некоторые были за то, чтобы избрать одного человека, а некоторые — другого. Вследствие этого они провели там остальную часть дня и всю ночь, ничего не достигнув[266].
Тем временем кое-какие солдаты, вошедшие во дворец для грабежа, нашли Клавдия, спрятавшегося в каком-то темном углу. Он был с Гаем, когда тот вышел из театра, и теперь, испугавшись шума, припал к земле подальше от прохода. Сначала солдаты приняли его за кого-то другого или, возможно, решили, что у него есть что-нибудь стоящее, чтобы забрать, и потянули его наружу; а потом, узнав, приветствовали его императором и повели в лагерь. Впоследствии они вместе со своими товарищами вручили ему высшую власть, так как он был из императорской семьи и считался подходящим[267].
Напрасно он упирался и отказывался; ведь, чем больше он старался уклониться от такой чести и сопротивлялся, тем настоятельнее побуждал солдат, в свою очередь, настаивать на непринятии императора, назначенного другими, и на том, чтобы именно они дали его всему миру. Наконец, он уступил, хотя с очевидным нежеланием.
Консулы какое-то время посылали трибунов и других, запрещавших ему делать что-нибудь подобное, но подчиниться власти народа, сената и законов; когда, однако, солдаты, бывшие с ними, покинули их, тогда, наконец, также и они предоставили и утвердили ему все имевшиеся полномочия, относящиеся к верховной власти[268].
2. Так случилось, что Тиберий Клавдий Нерон Германик, сын Друза, сына Ливии, получил императорское достоинство, не будучи перед тем испытан никакой властью, за исключением того, что побывал консулом. Ему было пятьдесят лет[269].
По умственным способностям он отнюдь не был худшим[270], так как его природные задатки находились в постоянном упражнении (он написал некоторые исторические сочинения[271]), но он был слаб телом, так что его голова и руки слегка тряслись. Из-за этого его голос также был дрожащим, и он не зачитывал сам обо всех мерах, какие учреждал, перед сенатом, но обычно передавал их для зачитывания квестору, хотя вообще-то по большому и малому поводу присутствовал[272]. Что бы он ни читал сам, он
- Идея истории - Робин Коллингвуд - Биографии и Мемуары
- Фридрих Ницше в зеркале его творчества - Лу Андреас-Саломе - Биографии и Мемуары
- Государь. Искусство войны - Никколо Макиавелли - Биографии и Мемуары
- Тиберий и Гай Гракхи. Их жизнь и общественная деятельность - Э. Гримм - Биографии и Мемуары
- История Древнего Рима - Василий Иванович Кузищин - История
- Красная книга вещей - Ким Буровик - История
- История жирондистов Том I - Альфонс Ламартин - История
- Великие правители Древнего Египта. История царских династий от Аменемхета I до Тутмоса III - Артур Вейгалл - История
- Октавиан Август. Крестный отец Европы - Ричард Холланд - История
- Поп Гапон и японские винтовки. 15 поразительных историй времен дореволюционной России - Андрей Аксёнов - История / Культурология / Прочая научная литература