Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов

Вы живьём сдерёте с нас кожу и выпьете кровь?

– Мы гораздо великодушнее, чем вы, русы.

– Ты обещал отрубить мне голову! – Напомнил советник. – Так не лучше ли погибнуть с честью, скрестив мечи?

– Что даст мне твоя смерть? – Усмехнулся воевода. – Мы не мстим побеждённым. Вы храбро бились, но богам было угодно даровать победу нам. Перевяжите своих раненых, придите в себя, и отправляйтесь в Егдер.

– Мой воевода… – Сзади к Рутгеру подошёл Норхорд. – Негоже отпускать стольких врагов. Я уверен, что они снова возьмут в руки мечи, и вернутся под знаменем другого полководца!

– Что же нам с ними делать? – Спросил Стальной Барс, вытирая окровавленное лезвие клинка сорванным пучком травы.

– Если уж ты хочешь их отпустить, то сделаем так, как всегда делали наши предки! Отрубим им кисти правой руки!

– Я не хочу калечить наших будущих союзников… – Понизив голос так, чтобы не услышали русы, произнёс воевода.

– Союзников? – Переспросил Норхорд. – Совсем недавно мы бились с ними на смерть! В бою из моего десятка погибли Юрдер и Райфир! Я хочу, чтобы мои враги всегда помнили об этом дне, и не забывали до конца жизни, глядя на обрубок правой руки!

– Рутгер прав. – К препирающимся вигам с перевязанной головой подошёл царь россов. – Я убеждён, что несколько сотен лет назад, ещё до Апокалипсиса, наши народы были едины, и жили в одной стране. Пройдёт совсем немного времени, и между нами наладятся дружественные отношения. Так почему бы не начать их прямо сейчас? Протянем им руку дружбы….

– Какая, к дьяволу, может быть рука дружбы тем, кто хотел нас уничтожить и владеет рабами? – Не унимался Норхорд. – Император…

– Не надо мешать всё в одну кучу! – Вспылил воевода, покосившись на русов. Не слышали ли они? – Император и народ совсем не одно и то же! Вспомни нашу Родину. Ты говоришь, страна Лазоревых Гор, и сразу же думаешь о лордах? Нет! Ты думаешь о тех, кто тебе дорог, и о тех, кого любишь. Здесь происходит то же самое! Вот поэтому, я отпускаю тех, кто совсем недавно хотел меня убить!

– Может быть, ты и прав… – Потупился виг. – Не знаю, и не понимаю, чего ты добиваешься. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Отлично.– Кивнул Стальной Барс, и, поиграв желваками, процедил сквозь зубы, схватив за рукав собравшегося уходить Норхорда: – И запомни на будущее: приказы воеводы выполняются, а не обсуждаются.

Тот зло сверкнул единственным глазом, и кивнул:

– Да будет так, мой воевода…

* * *

Глава 33.

Порою, боль в руке, лишённой кисти, становилась невыносимой, но Вальхар был даже рад этому. Он готов был терпеть эту адскую боль вечно, лишь бы хоть кто-то подсказал ему, что делать, и какое решение принять. В каждом слове полководца дхоров, Мёртвой Головы, он видел намёк на то, что тот скоро захватит власть в стране Лазоревых Гор. Вождь клана Снежных Барсов пытался убедить себя, что это ему всего лишь кажется, и что «тёмных» не в чём упрекнуть, но каждый раз, порывшись в самых тёмных закоулках своей памяти, находил слова Мёртвой Головы, какие указывали на то, что это произойдёт очень скоро. Напрасно он пытался убедить себя, что это всего лишь привычка недоверия, выработанная годами к вековому врагу, и что сейчас её надо просто переломить. Он не мог этого сделать! Да, они помогли снять осаду с Роунфала, и разбили перманов. Смущало то, что они за это ничего не требовали, а продолжали лепетать что-то про то, что пора прекращать вражду, и объединять братские народы…. Братские народы! Что за чушь! Разве может быть виг братом существу, предков кого изменила Невидимая Смерть?

Сдерживать стон, вызванный острой, как раскалённая игла, болью, стало уже привычкой, и Вальхар сам не замечал, смог ли он удержать его в себе, или кто-то услышал его ещё, кроме него самого. Оперевшись правой рукой о стол, он долго смотрел на кусок старого пергамента, где Хранитель Очага Бессмертного Тэнгри когда-то нанёс карту страны Лазоревых Гор, и долго ничего не мог понять среди разноцветных линий и обозначений, отлично помня, что когда-то знал её как свои пять пальцев.

Он смотрел на чёрные и белые фигурки воинов, вырезанные из костей, обозначающие расположение войск, и никак не мог поймать мысль, совсем недавно пронёсшуюся у него в голове. О, Бессмертный Тэнгри! Как бы он хотел, чтобы белых фигурок было в несколько раз больше!

Нет, похоже, что пока он ничего не сможет придумать. Надо отвлечься, выпить вина, и успокоить подкатывающуюся новую волну боли. Вальхар сделал два шага к креслу, и бережно придерживая обрубок левой руки, опустился в него. Проклятье! Как же долго это будет продолжаться?

Полог палатки откинулся, и как в каком-то мутном, непонятном сне Вальхар увидел своего телохранителя. Он не сразу услышал его слов, и ему пришлось приложить усилие, чтобы осмыслить его вопрос:

– Мой вождь, что с тобой?

Разрывая подступающую пелену тёмного беспамятства, вождь клана Снежных Барсов недовольно ответил:

– Со мной всё в порядке. Позови Мирвера, и пусть прихватит плащ из шкуры чёрного медведя. Мне холодно…

Да-да! Вот почему ему так плохо, и вот почему вдруг так разболелась когда-то отнятая рука! Ему всего лишь холодно! Это и не удивительно. Надвигается осень, и скоро зарядят бесконечные, ледяные дожди, от каких станет ещё хуже. Хуже? Нет. Хуже уже просто не может быть. Холод принесёт облегчение, и прекратятся накатывающиеся волнами приступы острой боли.

Откуда-то из липкой, потной тьмы появился знахарь клана, и Вальхар услышал слова, отпечатавшиеся в голове как огненные, тревожные руны:

– Рука пахнет сыром. Всё оказалось хуже, чем я думал, мой вождь. Это гангрена. Она отравляет кровь, и если во время не отнять руку, ты можешь умереть.

– Меня уже лишили кисти, и теперь ты хочешь лишить меня всей руки? – Едва сдерживая в себе стон, спросил вождь, пытаясь усмехнуться. – По вине какого-то челмана я не могу держать щит, и теперь…

Боль захлестнула с головой, и Вальхар всё же застонал. Он чувствовал, как воспалённая, отравленная кровь в такт ударам сердца бьётся в обрубке левой руки, и хотелось, взяв нож вскрыть давно зарубцевавшуюся рану, чтобы вместе с кровью покинула тело и эта невыносимая мука.

– Мой вождь, я не вижу другого выхода. – Тихо произнёс лекарь, и продолжил, словно извиняясь: – Мои снадобья могут всего лишь облегчить боль, но не смогут излечить руку.