Россия в канун войны и революции. Воспоминания иностранного корреспондента газеты «Таймс» - Дональд Маккензи Уоллес

не заметит ничего особенного в знати, так как она одевается по обычной европейской моде, но легко узнает дородного бородатого купца в черной суконной фуражке и длинном, блестящем двубортном кафтане; священника с его нестрижеными волосами и развевающимися ризами; крестьянина с его густой, русой бородой, в неприятном, засаленном овчинном тулупе. Повсюду встречая эти ярко выраженные типы, он, естественно, предполагает, что российское общество состоит из эксклюзивных каст; и это первое впечатление полностью подтверждает даже беглый взгляд на свод законов. Изучив это монументальное произведение, путешественник обнаружит, что целый том, и отнюдь не самый тонкий, посвящен правам и обязанностям различных классов. Из этого он заключает, что классы существуют как юридически, так и на практике. Чтобы убедиться вдвойне, он обратится к новейшей статистике и найдет следующие данные:

Дворяне и чиновничество – 1,5 %

Духовенство – 0,5%

Купечество – 0,5%

Горожане – 10,7%

Крестьянство – 77,1%

Казачество – 2,3%

Прочее – 7,4%

Итого – 100,0%

Вооружившись этими материалами, путешественник идет к своим русским друзьям, которые уверяют его, что их страна вовсе не знает классовых различий. Он уверен, что сможет убедить их, что они в плену странного заблуждения, но будет разочарован. Они скажут ему, что эти законы и статистика ничего не доказывают и что упомянутые в них категории – всего лишь административная фикция.

Это кажущееся противоречие объясняется двусмысленным значением русских терминов «сословия» и «состояния», которые обычно переводятся как «общественные классы». Если под этими терминами подразумеваются «касты» в восточном смысле, то можно с уверенностью утверждать, что их в России не существует. Между дворянами, духовенством, горожанами и крестьянами нет расовых различий и непреодолимых преград. Крестьяне часто становятся купцами, известно много случаев, когда крестьяне и сыновья приходских священников становились дворянами. До недавнего времени приходское духовенство составляло особый и исключительный класс со многими характерными признаками касты; но это изменилось, и теперь можно сказать, что в России нет каст в восточном смысле.

Если слово «сословие» понимать как организованную политическую единицу с чувством общности и четко сознаваемой политической целью, то можно признать, что в России нет и сословий. Среди подданных царя политическая жизнь находится еще в зачатке, а политические партии только начинают формироваться.

С другой стороны, утверждать, что общественных классов в России никогда не существовало, а категории, фигурирующие в законодательстве и официальной статистике, – всего лишь административная фикция, значило бы грубо преувеличивать.

С самых начал русской истории можно безошибочно обнаружить существование общественных классов, таких как князья, бояре, или вооруженные дружины князей, крестьяне, рабы и многие другие; и один из старейших документов великого князя Ярослава (1019–1054), которым мы обладаем, – «Русская правда» – содержит неопровержимые доказательства – в виде наказаний за различные преступления, – что эти классы официально признавались законами. С тех пор они часто меняли характер, но никогда не прекращали существовать.

В древности, во времена очень слабого административного регулирования, классы, возможно, и не имели четко определенных границ, и особенности, отличавшие их друг от друга, скорее имели практический, нежели юридический характер, основываясь на образе жизни и социальном положении, а не на особых обязанностях и привилегиях. Но по мере того, как самодержавная власть развивалась и стремилась преобразовать нацию в государство с высокоцентрализованным управлением, юридический элемент социальных различий становился все более заметным. По финансовым и другим причинам людей пришлось разделить на категории. Конечно, в основу юридической классификации легли фактические различия, но эта классификация имела не только формальное значение. Необходимость четкого определения различных групп влекла за собой необходимость повысить и укрепить уже существовавшие между ними барьеры, и тем самым возросла трудность перехода из одной группы в другую.

В этой работе по классификации особенно отличился Петр I. Обладая неутолимой страстью к регулированию, он воздвиг огромные барьеры между категориями и определил обязанности каждой с микроскопической точностью. После его смерти работа велась в том же духе, и эта тенденция достигла апогея в царствование Николая I, когда императорский указ определял даже количество принимаемых в университеты студентов!

При Екатерине в официальную концепцию общественных классов был внесен новый элемент. Вплоть до ее правления власти думали только об обязательствах классов; под влиянием западных идей она представила и концепцию классовых прав. Она хотела, как мы узнали, иметь у себя в империи аристократию и третье сословие, подобные тем, что существовали во Франции, и с этой целью даровала сначала дворянству, а затем и городам императорскую грамоту, или билль о правах. Последующие правители действовали в том же духе, и теперь закон предоставляет каждому классу многочисленные привилегии, а также налагает многочисленные обязанности.

Таким образом, мы видим, что частое утверждение, будто российские общественные классы – это якобы всего лишь искусственные категории, созданные законодательной властью, в какой-то степени соответствует действительности, но отнюдь не является истиной. Такие общественные группы, как крестьяне, помещики и т. п., возникли в России, как и в других странах, под действием простой силы обстоятельств. Законодательный орган всего лишь признал и уточнил уже существовавшие социальные различия. Законный статус, обязанности и права каждой группы подробно определены и урегулированы, а к фактическим барьерам, отделяющим группы друг от друга, добавились и юридические преграды.

Что своеобразно для исторического развития России, так это то, что до недавнего времени она оставалась почти исключительно аграрной империей с обилием неосвоенных земель. Таким образом, в ее истории мало тех конфликтов, которые происходят из разнообразия социальных условий и усиливающейся борьбы за существование. Определенные общественные группы действительно сформировались с течением времени, но им никогда не позволяли самостоятельно бороться за свои права. Нерушимая монархическая власть всегда держала их под контролем и придавала им любую форму, которую считала нужной, детально и скрупулезно определяя их обязанности, их права, их взаимоотношения и соответствующее положение в политической организации. В силу этого в истории России мы почти не находим следов той классовой ненависти, которая так ярко проявляется в истории Западной Европы. Практическое следствие всего этого состоит в том, что в настоящее время в России очень слаб кастовый дух или кастовые предрассудки. Через полдюжины лет после освобождения крепостных бывшие собственники и крестьяне, очевидно забыв о своих прежних отношениях господ и крепостных, уже дружно, сообща трудились в новой местной администрации, и можно было бы привести еще немало подобных любопытных фактов. Уверенность многих россиян в том, что их страна когда-нибудь будет вести политическую жизнь без политических партий, является если не парадоксом, то, по крайней мере, утопической нелепицей; но нет никаких сомнений в том, что российские политические партии будущего будут