Державю. Россия в очерках и кинорецензиях - Денис Горелов

с поросятами.

Сделал цветной газету «Правда» (был у нее такой период).

При Сталине была мода ставить гипсовые арки в степи, с колосьями и звездой, — вот это его стихия.

Правление Кума по недоразумению считается вольницей, а последующее брежневское — гнетом и аракчеевщиной. Притом то, что со скрипом проходило при Брежневе: Таганка, разрядка, Высоцкий, косыгинский НЭП, «Мастер и Маргарита», комедии с Бельмондо, — в хрущевском раю ждал позорный столб, райотдел КГБ и пропесочивание в куплетах Рудакова и Нечаева. Просто при тишайшем Л. И. народ распустился, завел моду книжки читать и хотел большего, а у Кума знал свое место и радостно урчал: оттепель! оттепель!

При Брежневе полностью прекратились массовые беспорядки в промзонах из-за пещерного быта и головотяпства местных царьков никитиной выучки. При Брежневе не казнили людей за ненасильственные преступления, включая измену Родине. Брежнев начал ползучую реабилитацию церкви под видом реставрации исторических памятников.

За душенькой Хрущевым по тем же статьям числится:

Расстрелянные волнения в Тбилиси. Расстрелянные волнения в Темиртау. Расстрелянный Новочеркасск плюс семь смертных приговоров вдогон. Подавленные беспорядки в Муроме, Бийске, Краснодаре.

Ввод смертной казни за взятки, валютообмен и хищения в особо крупных. Посадка Стрельца — единственной суперзвезды русского футбола.

Последняя волна порушенных церквей и атеистической пропаганды, в которой успел поучаствовать даже семиклассник Никита Михалков (см. «Тучи над Борском»[7]).

Страна под ним обошлась без глобальных геокатастроф единственно в силу общемирового подъема производительных сил из-за былого бэби-бума, краха колониальной системы и техногенного рывка на военном пепелище. Сравнивать надо не с последовавшим анабиозом (у всех в 70-х была стагнация), а с соседями и считать недополученную выгоду от управленческих шатаний и кампанейщины.

Кстати о катастрофах. Карибский кризис: чуть весь мир не накрылся тряпочкой. Взрыв на Байконуре-60: из-за банального аврала главкома РВСН и еще 90 душ разнесло на атомы. Отмена переговоров с Эйзенхауэром из-за Пауэрса. Додуматься надо — имея на руках такие козыри, как враждебная акция и взятый живьем пилот, разобидеться и хлопнуть дверью! Тыквенная дипломатия.

Нет, космос, Куба, целина, журнал «Юность» — кто ж спорит. Кум был незлой — глупый очень. Иногда по-стариковски давал Чиполлинам волю, иногда вызывал в Кремль и Манеж и драл за вихры. Чиполлины понимали, что он просто прыщ не на своем месте, и прощали многое — особенно за папу Чиполлоне, которого вернули с севера, где он почти совсем загнулся.

Беда в том, что в стильные урбанистические годы и без того отсталая плодоовощная республика усердно консервировала свой провинциализм. Закатывала его в трехлитровые банки и хвалилась на ярмарках: О!

Зато дождик шел теплый и все были молодые.

1965. Студенты

Шурик, победитель великанов

К золотому юбилею «Операции “Ы”»

Тема студенчества в нашем тогдашнем кино была не раскрыта, а закрыта.

Студенты выглядели суррогатом, недолюдьми, несерьезной публикой. Жилья нет (общага да «у мамы»). Заработка нет. Перспектив на деторождение никаких. Ни взрослый, ни дитя, один гонор да учебники под мышкой. Интеллигенция и без того подозрительна, а тут еще ее недоросли и притом же боевой, хорошо организованный отряд. Хрущев к студенту относился как Тарас Бульба: сам породил — сам и прибью (как известно из «Хроники времен Виктора Подгурского», первый серьезный конкурс в московских вузах случился летом 53-го, когда колхозникам выдали паспорта и вольную, — но за все 11 лет Никитиного правления на экране не появилось ни одного положительного студента). Субкультура складывалась автономно, лишь изредка просачиваясь в новорожденную «Юность»: свой сленг (хвосты-стипуха-деканат-сопромат), свой фольклор («от сессии до сессии живут студенты весело»), свой образ жизни (съемное жилье и приработок на «Москве-сортировочной»). Все знали, что лучший клуб в Энергетическом, за девчонками надо в пед, в физтехе такие нагрузки, что первокурсников селят в общагу поголовно, чтоб не тратили время на проезд, а студенческий театр МГУ способен переменить карьеру (например, выпускница журфака Ия Саввина играла-играла да и заигралась). Студенчество «подходило» и перло наружу, как тесто в квашне. Молодые рабочие в «Я шагаю по Москве», «Заставе Ильича», «Утренних поездах» выглядели все ненатуральнее: признать в этих пижонах-балаболках сталеваров и метростроевцев, рабочую косточку, с каждым годом становилось труднее. Тут пришел Брежнев и дал вольную уже интеллигенции, а с нею и ее стажерам. Родился КВН, названный в честь одноименного телевизора, в «Юности» завели ответчицу на письма Галку Галкину, а на экран зашел очкарик, застенчиво вытер ноги в кедах и представился: «Саша».

Раньше, в сценарии, Шурика звали Владиком — но имя артиста прилипло к герою намертво. Возможно, повлияло и то, что перед «Операцией» Демьяненко дважды сыграл чекистов в «Сотруднике ЧК» и «Государственном преступнике», а молодых офицеров ГБ за глаза звали шуриками в честь их босса «Железного Шурика» Шелепина. Гайдай уже придумал и обкатал заветную троицу Никулин — Вицин — Моргунов на «Псе Барбосе» и «Самогонщиках», прощупал актерские, а не клоунские данные двух из них в «Деловых людях», там же освоил трехактную структуру: ясно было, что эксцентрика спринтерский жанр, долгих повествований не терпит, а значит, нужно собирать «коротышки» в альманах. Все было готово и трепыхалось, как ракета на старте. Три предельно узнаваемых антиобщественных типа, заново вошедшая в моду стилистика немого кино, полузапретный, а оттого предельно востребованный целевой аудиторией студенческий миф, с виду неловкий, но с блестящей акробатической подготовкой артист Демьяненко, огневой композитор Зацепин и новая мобильная, смешливая, реактивная аудитория из подросших детей бэби-бума — могло ли это не совпасть, не сработать, не выстрелить?

«Операция “Ы”» стала чемпионом проката, побив рекорд «Человека-амфибии».

«Кавказская пленница» стала чемпионом проката, побив рекорд «Операции “Ы”».

Шурик жег.

«Студдент», — сказал ему Федя в момент административного ареста, и видно было, что это ругательство, причем ругательство народное. Шурик ответил с прибором, с верхом, с горочкой: получив чувствительных пинков с Феди и Балбеса, он в «Операции» и «Пленнице» повел настоящую вендетту против пятых точек противника: Феде всыпал розог, троице — по соразмерному шприцу, а товарищу Саахову — два ствола крупнокалиберной кристаллической соли. «Шурик,