Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов

Так значит, это был Эвгурн?

– Да. – Кивнул Стальной Барс. – Твои подозрения были не напрасны, и ты был прав.

– А где же Герфур? Погиб в завале?

– Нет. Он спас меня от харвелла. – Проговорил Рутгер, снова почувствовав какую-то горечь, и как слёзы сами по себе наворачиваются на глаза. – Эвгурн был ассаном, посланным лордами, чтобы убить меня, а Герфур вступил с ним в схватку, и победил, сам получив смертельное ранение под сердце.

– Герфур победил ассана? – Недоверчиво спросил Сардейл. – Чудеса, да и только…

– Мы все помним, как он владел ножами, и я не вижу в этом ничего удивительного. – Задумчиво сказал Аласейа, и по его голосу воевода понял, что он не совсем верит в то, что услышал. – Герфур не был ассаном?

– Нет. – Солгать оказалось так просто и естественно, будто выпить глоток воды. Рутгер давно ждал этого вопроса, был готов к нему, и до самого последнего мгновения так и не мог решить, что же он ответит. Он то злился на своего мёртвого друга, то ненавидел, то жалел, и хотел, во что бы то ни стало возвести его в ранг героя. Он простил ему то, что тот был наёмным убийцей, и отравил Балвера. Пусть он совершил это, но он остался верен их дружбе, и пожертвовал собой, подставив свою грудь под кинжал ассана. – Он был моим другом, и всегда им останется. Когда выберемся из подземелий, я принесу Бессмертному Тэнгри богатую жертву, и сам, своими руками высеку его имя на Красной Стене в Храме.

– Но Эвгурн! Воистину ассаны могут проникнуть куда угодно. – Сардейл, ещё совсем недавно защищавший харвелла, теперь стоял одной ногой на его трупе, и совсем не собирался отдавать погибшему приятелю какие-либо почести. Неужели он так просто вычеркнет из сердца всё, что их когда-то связывало, проклянёт его имя, и уже никогда о нём не вспомнит? – Как же я не смог разглядеть в нём убийцу?

– А кто же убил Балвера? – Спросил кто-то из воинов. – Или был ещё один?

Рутгер чуть замешкался, что не укрылось от Аласейа, внимательно на него посмотревшем, и после мгновенной паузы, солгал второй раз:

– Военного вождя отравил Эвгурн. Он сам мне похвастался об этом перед смертью.

– Подумать только! Ты сам принял его в отряд, не дал в обиду лорду, и сделал знаменосцем! Со временем он мог бы стать отличным воином, но он предпочёл сомнительную славу, выполняя приказ, данный вождём клана!

– Я вижу, ты восхищён им? – Повернулся Сардейл к Норхорду, испытующе глядя прямо в глаза.

– Нет. Не восхищён. – Поправил молодой, одноглазый десятник, убелённого сединами ветерана: – Я поражён, как он долго мог это скрывать! Один, среди нас, по сути окружённый врагами! Только один неверный шаг, и десятки мечей обнажились бы против него!

Что-то кольнуло Рутгера в самое сердце, и он уже был готов признаться в своей лжи, рассказать всё, как было, ничего не утаивая, но царь россов положил ему руку на плечо, и прошептал в самое ухо, как-то странно улыбаясь:

– Не стоит. Воинам совсем не обязательно это знать.

Понял! Догадка обожгла сознание кипятком, и от этого стало ещё более невыносимо. Балвер был другом Аласейа, и другом его отца, и тот поклялся отомстить убийце, и раз уж Герфур был мёртв, то, что же он предпримет?

Стальной Барс понял, что самый трудный и тяжёлый разговор у него ещё впереди, и смог только обречённо вздохнуть. Этого было не избежать, и как он пойдёт, было известно одному Бессмертному Тэнгри. Теперь воевода по-настоящему испугался за свою, уже озвученную ложь. Раз уж росс всё знает, то, что он сделает? Захочет ли придерживаться истории Рутгера? Или не смотря ни на что, скажет всю правду? Будет ли это означать их размолвку, а далее и ссору? К чему это приведёт?

Как ему казалось, он был полон решимости начать неприятный для себя разговор, и в то же время, до ужаса боялся его. Он пытался представить себе сотни вопросов, какие мог бы задать царь россов, и тут же представлял сотни ответов, но каждый ответ казался ничего не значащим, каким-то жалким оправданием, не стоящим восприниманию всерьёз. Ему хотелось провалиться сквозь землю, ничего не видеть и не слышать, и никому ничего объяснять, и он уже десятки раз пожалел, что решил сказать неправду.

Эррилайя под рукой вздрогнула, и с тревогой сказала:

– Они идут. Я чувствую злость. Дух подземелий гонит их в битву, и они готовы умереть!

Это не пришлось повторять дважды. Прошло всего несколько мгновений, и выросла стена щитов, ощетинившаяся копьями и мечами. В глазах каждого воина огонёк решимости, как можно дороже продать свою жизнь, и увести с собой к Очагу Бессмертного Тэнгри большую свиту.

– Мы устроим им достойную встречу! – Воскликнул Сардейл, поигрывая секирой.

После нескольких сражений упыри уже не казались каким-то грозным, неизвестным противником. Виги знали их все сильные и слабые стороны, знали их тактику, и были готовы принять бой где угодно. Что было у вампиров? Всего лишь клыки, когти, и жажда крови, из-за какой они ничего не видели, и не могли, как-то сговорившись, уничтожить отряд. Их мог собрать вместе только дух подземелий, а он то и дело упускал над тварями своё влияние.

А для Рутгера, съедаемого совестью, это было лучшее, что бы он мог придумать, и оттянуть неприятный, тяжёлый разговор с царём россов. Возможно потом, он сможет как-то объяснить своё решение, сейчас же ему было нужно время, чтобы осмыслить всё произошедшее, и привести свои мысли в порядок.

* * *

Глава 20.

Не было того сумасшедшего трепета в душе, какой был перед первой битвой, и воевода не задавался вопросом, сможет ли он выжить в сече. Он знал, и верил в то, что воины ему помогут, прикроют от коварного удара, и отобьют меч в сторону. Это были уже не те желторотые юнцы, составляющие большую часть отряда, а закалённые, сотни раз видевшие смерть, бойцы. Теперь их было невозможно чем-либо напугать, потому что они почуяли свою силу, и знали, что их непобедимость в единстве. Щит к щиту, плечом к плечу, один удар дополняет другой, и уже совершенно неважно было то, сколько врагов беснуется перед строем. При хорошей позиции, и полном взаимопонимании они могли выстоять и против сотни, и против тысячи противников.

Хортеру с большим трудом удалось найти этот ход, и Сардейл, отходящий последним,