Пена дней - Борис Виан

— Укройся, ты простудишься! — воскликнула Ализа.

— Нет, — прошептала Хлоя. — Так надо. Это такое лечение.

— Какие красивые цветы! — восхищенно сказала Ализа. — Твой Колен просто разорится, — добавила она, желая развеселить Хлою.

— Да, — пробормотала Хлоя с грустной улыбкой. — Он как раз ищет работу, — сказала она тихо, — поэтому ты его не застала.

— Почему ты так странно разговариваешь? — спросила Ализа.

— Я хочу пить… — прошептала Хлоя.

— Ты действительно пьешь всего два глотка в день? — спросила Ализа.

— Да… — вздохнула Хлоя.

Ализа наклонилась и поцеловала ее.

— Ты скоро поправишься, — сказала она.

— Да, — кивнула Хлоя. — Завтра Николя повезет меня в горы.

— А Колен? — спросила Ализа.

— Он останется здесь, — посетовала Хлоя. — Он должен работать. Мой бедный Колен, у него совсем не осталось трублон.

— Почему? — спросила Ализа.

— Все ушло на цветы.

— Она растет? — прошептала Ализа.

— Кувшинка? — тихо переспросила Хлоя. — Нет, я думаю, она завянет.

— Ты рада?

— Да, только мне ужасно хочется пить.

— Почему ты не включаешь свет? — спросила Ализа. — Здесь так темно.

— Здесь теперь все время так, — ответила Хлоя. — Все время. Ничего не поделаешь. Попробуй ты.

Ализа потянулась к выключателю, и вокруг лампы возникло слабое сияние.

— Лампы гаснут, — сказала Хлоя. — Стены сжимаются. И окна тоже.

— Не может быть! — воскликнула Ализа.

— Посмотри…

От огромного окна, которое прежде занимало весь проем, остались две узенькие полоски, округлившиеся по краям. Между ними проросла стена, разделив их своего рода дужкой, которая преграждала путь солнечным лучам. Потолок заметно опустился, и платформа, на которой стояла кровать Колена и Хлои, тоже осела.

— Как это могло случиться? — спросила Ализа.

— Не знаю, — сказала Хлоя. — А вот и свет.

В комнате показалась мышка с черными усами. Она несла кусочек коридорной плитки, от которого исходило ясное сияние.

— Когда здесь становится совсем темно, она приносит мне немножко света, — пояснила Хлоя, поглаживая зверька.

Мышка положила свою добычу на ночной столик.

— Я так рада, что ты приехала, — сказала Хлоя.

— Ты же знаешь, как я тебя люблю, — ответила Ализа.

— Да, — сказала Хлоя. — Как там Шик?

— Хорошо, — ответила Ализа. — Он подарил мне костюм.

— Красивый, — сказала Хлоя. — Тебе идет.

Она замолчала.

— Тебе больно? — спросила Ализа. — Бедная ты моя! — Она наклонилась и потрепала Хлою по щеке.

— Я так хочу пить, — простонала та.

— Сейчас я тебя поцелую, и тебе станет лучше, — сказала Ализа.

Хлоя кивнула. Ализа наклонилась и поцеловала ее.

— Какие у тебя свежие губы, — вздохнула Хлоя.

Ализа улыбнулась, и слезы выступили у нее на глазах.

— Куда ты едешь? — спросила она.

— Недалеко. В горы, — ответила Хлоя. Она повернулась на левый бок. — Ты любишь Шика? — спросила она.

— Да, — ответила Ализа. — Только он больше любит свои книги.

— Да, наверное, — сказала Хлоя. — Знаешь, если бы я не была женой Колена, я бы так хотела, чтобы его женой стала ты.

Ализа снова поцеловала ее.

XLII

Шик вышел из книжного магазина. Ничего интересного там не обнаружилось. По дороге он внимательно разглядывал свои кожаные красно-коричневые ботинки, один из которых пытался идти налево, а другой почему-то направо. Шик на мгновение задумался, затем мысленно разделил угол пополам и зашагал вдоль биссектрисы. В результате его едва не сбило жирное такси. Однако в последнюю секунду он успел подпрыгнуть и приземлился на ногу какому-то прохожему, который, чертыхаясь, отправился в травмопункт.

Шик двинулся дальше, поскольку впереди его ждал еще один книжный магазин, на улице Джимми Нуна, вывеска которого была выполнена в стиле «Mahogany Hall» Лулу Вайта. Он толкнул дверь. Дверь ответила ему тем же. Тогда он смело шагнул в витрину и проник внутрь.

Владелец магазина курил трубку мира, восседая на полном собрании сочинений Жюля Ромена, которое было задумано именно для этого. Трубка была очень красивая, из вересковой глины. Он набивал ее листом оливкового дерева. Рядом с ним стоял тазик, в который он то и дело сплевывал, и графин с мятной настойкой, усиливавшей действие курева. В ногах лежало влажное полотенце для протирания висков.

Он поднял на Шика зловонный бессмысленный взгляд.

— Что вам угодно? — процедил он.

— Я хотел бы посмотреть книги…

— Смотрите, — равнодушно проговорил владелец магазина и спешно склонился над тазиком, но тревога оказалась ложной.

Шик устремился в глубь магазина и почувствовал себя первопроходцем, чему немало способствовала атмосфера. Какие-то насекомые хрустели у него под ногами. Пахло старой кожей и палеными оливковыми листьями. От этого аромата Шика едва не стошнило.

Книги были расставлены в алфавитном порядке, но владелец лавки, судя по всему, был знаком с ним весьма поверхностно, поэтому Партра Шик обнаружил между буквами «Б» и «Т». Вооружившись лупой, он принялся изучать переплеты. Вскоре на одном из экземпляров книги «Бить или не бить», знаменитом исследовании световой рекламы, он обнаружил интересующий его отпечаток пальца. Шик поспешно вытащил из кармана маленькую коробочку, в которой находились сверхмягкие кисточки, графитный порошок и «Памятка образцового Шпика», составленная каноником Вуй. Шик тщательно обработал поверхность, сравнивая результаты с образцом, который он всегда носил в бумажнике, и наконец замер, затаив дыхание. Да, это был подлинный отпечаток указательного пальца левой руки Партра, который до сих пор никто не мог обнаружить нигде, кроме как на старых трубках маэстро.

Прижимая к сердцу бесценную находку, Шик вернулся к продавцу.

— Почем? — спросил он.

Тот взглянул на книгу и захихикал:

— Откопали-таки!..

— А что в ней такого? — спросил Шик, стараясь казаться удивленным.

— Ха! — прыснул торговец, уронил трубку в тазик, и она с шипением потухла.

Он грязно выругался, радостно потирая руки. Он был счастлив, что ему больше не придется сосать эту пакость.

— Так что в ней такого? — не унимался Шик.

Однако сердце его предательски колотилось о ребра.

Звук был громкий и глубокий, как будто у него в груди грохотал гонг.

— Ну вы даете! — промычал торговец, который, задыхаясь, катался по полу. — Вот шутник попался!

— Послушайте, — нерешительно произнес Шик. — Объясните мне наконец, что происходит.

— Как вспомню, что ради этого отпечатка мне пришлось подсовывать ему мою трубку мира и вместо нее в последний момент ухитриться всучить эту самую книгу, я даже специально брал уроки магии…

— Ладно, — согласился Шик. — Мы друг друга поняли. Сколько вы за нее хотите?

— Не так уж дорого, — ответил торговец, — но у меня тут есть кое-что получше. Подождите, я сейчас приду.

Он встал, исчез за перегородкой, разделявшей магазинчик на две половины, порылся в какой-то куче и вскоре появился вновь.

— Вот! — воскликнул он, швыряя на прилавок брюки.

— Что это такое? — с тревогой проговорил Шик. Сладостное возбуждение разливалось по всем его членам.

— Брюки Партра! — гордо объявил торговец.

— Как вам это удалось? — изумился Шик, все глубже и глубже погружаясь в экстаз.

— Во время лекции, — пояснил торговец. — Он даже не заметил. Тут в некоторых местах подпалины, видите…

— Покупаю, — отрезал Шик.

— Что именно? — поинтересовался торговец. — Ведь у меня есть еще одна штуковина…

Шик схватился за грудь. Он никак не мог совладать со своим сердцем, которое буквально разрывалось на части.

— Вот, посмотрите, — снова произнес торговец.

Это была трубка, на мундштуке которой Шик сразу же обнаружил след от зубов Партра.

— Сколько? — выдохнул Шик.

— Вам, должно быть, известно, — произнес торговец, — что в настоящий момент он работает над двадцатитомной энциклопедией рвоты с цветными вклейками, я рассчитываю получить часть рукописи…

— На это у меня никогда не хватит денег, — прошептал Шик, совершенно подавленный.

— А мне-то что, — равнодушно сказал торговец.

— Сколько я вам должен за эти три предмета? — спросил Шик.

— Тысячу трублон, — ответил торговец. — Это мое последнее слово. Вчера мне за них предлагали тысячу двести. Вам я уступаю, потому что вижу: вы настоящий его ценитель.

Шик достал бумажник. Он был бледен как смерть.

XLIII

— Видишь, мы теперь обходимся без скатерти, — грустно констатировал Колен.

— Ну и что, — сказал Шик. — Я только не понимаю, почему стол стал таким жирным.

— Не знаю, — рассеянно ответил Колен. — По-моему, его уже не отмоешь. Жир проступает изнутри.