Пена дней - Борис Виан

Колен не замечал, что происходит вокруг. Его жизнь осталась позади. Он погрузился в воспоминания. Он настолько забылся, что на его лице иногда всплывала счастливая улыбка. За ним шли Николя и Исида. Исида время от времени гладила Колена по плечу.

Дорога внезапно кончилась, и грузовик остановился: впереди была вода. Гробоносцы сняли черную коробку с катафалка и поставили на землю. Колен еще ни разу здесь не был. Кладбище находилось на островке, очертания которого менялись в зависимости от уровня воды. Оно едва проглядывало сквозь завесу тумана. Дальше дорога обрывалась. На остров вела трухлявая серая доска, конец которой исчезал за горизонтом. Гробоносцы, чертыхаясь, подняли гроб, и первый из них ступил на доску. Она была такой узкой, что по ней можно было идти только друг за другом. Гробоносцы несли черную коробку на широких ремнях из свежесодранной кожи. Лямки петлей обхватывали их шеи. Второй гробоносец начал задыхаться и весь посинел, на фоне серого унылого тумана он казался фиолетовым. Вслед за гробоносцами по доске шел Колен, за ним — Николя и Исида. Первый гробоносец нарочно раскачивался, и доска ходила ходуном. Потом он исчез в тумане, который лился на землю, как сахарный сироп. Звук шагов нисходящей гаммой разносился по округе, и, когда они дошли до середины, доска, прогнувшись, коснулась воды. От нее в разные стороны побежали симметричные волны. Темная прозрачная вода покрывала ее почти полностью. Колен наклонился вправо и посмотрел вниз: ему померещилось, что глубоко под водой шевелится что-то белое. Николя и Исида тоже остановились. Казалось, что они стоят прямо на водной глади. Между тем гробоносцы продолжали свой путь. Дальше доска изгибалась вверх, волнение уменьшилось, и она с хлюпаньем оторвалась от воды.

Гробоносцы пустились бежать. Их ботинки громко стучали, и ручки гроба с шумом ударялись о его металлические стенки. Они достигли острова раньше, чем Колен и его друзья, и ступили на узкую тропинку, по обеим сторонам которой росли неведомые темные растения. Тропинка выписывала странные унылые синусоиды, земля под ногами была рыхлая и пористая. Постепенно тропинка становилась шире. На мохнатых серых листьях выступили золотые прожилки. Высокие деревья с узкими гибкими стволами бесконечным сводом склонялись над дорогой. Сквозь ветви пробивался белый тусклый свет. Дальше дорога разветвлялась, и гробоносцы, не раздумывая, свернули направо. Колен, Исида и Николя ускорили шаг, чтобы догнать их. Деревья казались совершенно безжизненными, и только изредка тяжелые серые листья срывались с ветки и грузно падали на землю. Тропинка то и дело петляла. Гробоносцы пинали ногами деревья, и их тяжелые башмаки оставляли на губчатой коре глубокие голубоватые ссадины. Кладбище находилось посередине острова. Взобравшись на камни, можно было разглядеть вдали, за чахлой рощицей, узенькую полоску неба у самого берега. Неуклюжие планеры, летавшие над полями мокрицы и укропа, избороздили этот кусочек неба вдоль и поперек.

Гробоносцы остановились около большой ямы. Они стали раскачивать гроб, в котором лежала Хлоя, напевая: «И-ого-го и бутылка рома». Потом один из них нажал на защелку. Крышка откинулась, и что-то с треском упало в яму. При этом второй гробоносец, задыхаясь, рухнул на землю, потому что лямка не сразу отстегнулась и сдавила ему шею. В этот момент к яме подбежали Колен и Николя. Исида все время спотыкалась и не поспевала за ними. Внезапно откуда-то сзади выскочили Брюхотряс и Кряхобор в промасленных комбинезонах и принялись кидать в яму комья земли и камни, завывая, как волки.

Колен опустился на колени и закрыл лицо руками. Камни глухо падали в яму. Брюхотряс, Кряхобор и двое гробоносцев взялись за руки и стали водить хоровод вокруг могилы, потом они, пританцовывая, устремились к тропинке и скрылись из виду. При этом Брюхотряс отчаянно дул в крумгорн, наполняя мертвый воздух хриплыми звуками. Яма постепенно зарастала, и через несколько минут тело Хлои исчезло под землей.

LXVII

Серая мышка с черными усами в последнюю минуту успела выскочить из комнаты. Это стоило ей невероятных усилий. Как только она оказалась снаружи, потолок сомкнулся с полом. Изо всех щелей брызнули желтые струйки непонятной жидкости, похожей на расплавленный сыр, и, извиваясь, поползли по трещинам. Мышка протиснулась в темный коридор, и дрожащие стены сомкнулись за ее спиной. Она выскользнула на лестничную площадку и спустилась вниз. Некоторое время мышка в задумчивости стояла на тротуаре и наконец засеменила в направлении кладбища.

LXVIII

— Если честно, — сказал кот, — твое предложение меня не особенно заинтересовало.

— Ты не прав, — настаивала мышка. — Я еще совсем молоденькая, и до последнего времени меня хорошо кормили.

— Меня тоже хорошо кормят, — ответил кот. — К тому же мне никогда не хотелось покончить с собой, поэтому твоя затея мне кажется абсурдной.

— Если бы ты его видел, ты бы сразу понял, что я не могу поступить иначе, — сказала мышка.

— И что же он делает? — спросил кот.

Он спросил это только из вежливости. Ему было тепло, его шерстка блестела на солнце.

— Он все время стоит над водой, — сказала мышка, — и ждет, а в определенный час он доходит до середины доски и останавливается. Он видит там в глубине что-то особенное.

— Ну что он там может видеть, — возразил кот, — разве что кувшинку.

— Да, — сказала мышка, — он ждет, когда кувшинка всплывет, чтобы убить ее.

— Какие глупости, — протянул кот, — мне это совершенно не интересно.

— А потом, — продолжала мышка, — он возвращается на берег и разглядывает ее фотографию.

— Он что, ничего не ест? — спросил кот.

— Ничего, — подтвердила мышка. — Он слабеет с каждым днем. Это невыносимо. Когда-нибудь он споткнется на этой скользкой доске.

— А тебе то что? — ответил кот. — Он просто несчастный человек.

— Нет, — возразила мышка. — Я не могу видеть, как он страдает. Он так низко склоняется над водой, я боюсь, что он упадет.

— Ну если все так ужасно, — сказал кот, — я выполню твою просьбу, хотя, честно говоря, я так и не понял, что там у вас происходит.

— Спасибо, — ответила мышка.

— Положи голову мне в пасть, — сказал кот, — и жди.

— А это долго? — спросила мышка.

— Пока кто-нибудь не наступит мне на хвост, — ответил кот. — Тогда мои челюсти сомкнутся сами собой. Не бойся, я положу свой хвост так, чтобы на него побыстрее наступили.

Мышка разжала острые кошачьи зубы, положила голову внутрь и быстро высунула ее обратно.

— Что ты сегодня ел на завтрак? — воскликнула она. — Неужели акулу?

— Послушай, — не выдержал кот, — если тебя что-то не устраивает, можешь идти. По-моему, эта комедия затянулась. В конце концов, решай свои проблемы сама.

— Не сердись на меня, — попросила мышка.

Она закрыла свои маленькие черные глазки и просунула голову в кошачью пасть. Кот осторожно прикоснулся клыками к ее нежной серой шейке. Его усы смешались с усами мышки. Он размотал свой мохнатый хвост и положил его на тротуар.

Вдали послышалось нежное пение: одиннадцать слепых девочек из приюта Юлиана Заступника осторожно вышли на улицу и засеменили по тротуару.

Мемфис, 8 марта 1946 года. Дейвенпорт, 10 марта 1946 года.