Пена дней - Борис Виан

— Мне очень жаль, — сказала Ализа.

— Что у меня сводит руку?

— Нет, — сказала Ализа, — что вы не хотите отложить публикацию.

— Почему?

— Понимаете, Шик тратит все свои деньги на покупку ваших трудов, и как раз сейчас деньги у него кончились.

— Лучше бы покупал что-нибудь путное, — заметил Жан-Соль, — я никогда не покупаю своих книг.

— Ему нравится то, что вы пишете.

— Это его право, — ответил Жан-Соль. — Каждый сам выбирает, что ему ближе.

— По-моему, он слишком увлекся, — сказала Ализа. — Я вот тоже выбрала, что мне ближе, но теперь это уже не имеет значения, потому что он больше не хочет, чтобы мы жили вместе. И мне придется вас убить, раз вы не хотите отложить публикацию.

— Вы оставите меня без средств к существованию, — запротестовал Жан-Соль. — Если я умру, мне не будут платить гонорары.

— Это уже ваши проблемы, — заметила Ализа, — я не могу учесть интересы всех сторон, потому что прежде всего мне хочется вас убить.

— Я надеюсь, вы допускаете, что не убедили меня? — спросил Жан-Соль.

— Допускаю, — ответила Ализа. Она открыла сумку и вынула сердцедер. Этот сердцедер она обнаружила у Шика в ящике несколько дней назад.

— Расстегните воротник, — сказала она.

— Послушайте, — воскликнул Жан-Соль, снимая очки, — прекратите разыгрывать комедию.

Он расстегнул верхнюю пуговицу, Ализа собралась с силами и решительным жестом вонзила сердцедер ему в грудь. Партр удивленно уставился на Ализу, он умер очень быстро, последнее, что он успел увидеть, было его собственное сердце, имевшее форму тетраэдра. Ализа побледнела. Жан-Соль был мертв. На столе стыл чай. Она схватила рукопись и порвала ее в клочья. Официант стер следы крови и чернил с прямоугольного стола. Ализа заплатила. Она разомкнула клешни сердцедера, и сердце Партра упало на стол. Ализа сложила сердцедер и убрала его в сумку. Потом она вышла на улицу, сжимая в руке спичечный коробок из кармана Партра.

LVII

Ализа оглянулась. Густой черный дым окутал витрину, и прохожие останавливались, чтобы посмотреть на интересное зрелище. Ализа извела три спички, прежде чем ей удалось поджечь книги Партра, которые упорно не хотели гореть. Книготорговец лежал под прилавком, рядом с ним покоилось его сердце. Оно начинало медленно гореть черным пламенем, и кипящая кровь била из него фонтаном. Позади уже вовсю полыхали две книжные лавки, перекрытия с хрустом падали на бездыханные тела книготорговцев. Подобная участь ожидала всех, кто продавал Шику книги. Ализа плакала. Ей нужно было торопиться. Перед глазами у нее стояло изумленное лицо Партра, который смотрел на свое сердце. Она не собиралась его убивать, она только хотела, чтобы не вышла его новая книга. Она хотела спасти своего Шика, который был на краю пропасти. Они все были в сговоре, все хотели отнять у Шика последние деньги, пользуясь тем, что он увлекся Партром. Они продавали ему тряпье и трубки с отпечатками пальцев, они заслужили эту страшную смерть. Слева от себя Ализа увидела витрину с дорогими книгами. Она остановилась, перевела дыхание и толкнула дверь. Книготорговец вышел ей навстречу.

— Чем могу служить? — сказал он.

— У вас есть Партр? — спросила Ализа.

— Конечно есть, — сказал книготорговец. — Только реликвий я вам предложить не могу, их заказал один из моих постоянных клиентов.

— Шик? — спросила Ализа.

— Кажется, его зовут именно так, — ответил книготорговец.

— Больше он у вас ничего не купит, — сказала Ализа.

Она подошла к нему поближе и как бы невзначай уронила платок. Книготорговец с хрустом нагнулся, чтобы поднять его. Ализа быстро вонзила ему в спину сердцедер. Она плакала и вся дрожала. Торговец упал навзничь, сжав в кулаке ее платок. Ализа извлекла из него сердцедер, в клешнях которого билось маленькое розоватое сердце. Она разжала клешни, и сердце покатилось на пол. Нужно было торопиться. Она взяла стопку газет, чиркнула спичкой, соорудила нечто вроде факела и положила охваченные пламенем газеты на прилавок. Затем она кинула туда дюжину томов Николя Каласа с ближайшей полки, и пламя жадно набросилось на трепетные страницы. Следом начал полыхать прилавок. Дым клубами расползался по всему магазину. Ализа бросила в пламя еще одну стопку книг и на ощупь выбралась из магазина. Она сорвала дверную ручку, чтобы никто не мог проникнуть внутрь, и бросилась бежать. Ее глаза слезились от дыма, волосы пахли копотью, она бежала что было сил, и слезы на ее щеках высыхали от бившего в лицо ветра. Она все ближе и ближе подходила к кварталу, в котором жил Шик. Оставалось всего две или три книжных лавки, остальные никакой опасности не представляли. Прежде чем войти в следующий магазин, она огляделась. Далеко позади в небо взмывали мощные столбы дыма, и прохожие стекались со всех сторон, чтобы поглазеть на загадочные приборы пожарной бригады. Когда Ализа входила в очередную лавку, по улице как раз проезжали огромные белые машины. Ализа глядела на них сквозь витрину. Ей навстречу вышел книготорговец с неизменным вопросом «Чем могу служить?».

LVIII

— Дуглас, — скомандовал сенешаль, — встаньте справа от двери, а вы, Дуглас, — сказал он второму крупному жандарму, — встаньте слева и никого не впускайте.

Двое означенных полицейских вынули свои выравниватели и вытянули правую руку вдоль правого бедра, направляя ствол в колено в строгом соответствии с инструкцией. Затем они так крепко затянули ремешки на своих касках, что те грубо врезались в их массивные подбородки. А сенешаль в сопровождении четырех жандармов помельче вошел в подъезд. За входной дверью он также поставил по одному жандарму и отдал распоряжение никого не выпускать, а сам начал подниматься по лестнице с двумя другими жандармами помельче. Мелкие жандармы были до странности похожи: их смуглые лица, черные глаза и тонкие губы совершенно ничем не отличались.

LIX

Шик остановил проигрыватель, чтобы сменить обе пластинки, которые он одновременно прослушал до самого конца. Он взял две пластинки из другой серии и обнаружил под одной из них фотографию Ализы. Он был уверен, что давно потерял эту фотографию. Ализа была снята вполоборота, на ее лице дрожали блики света, наверно, фотограф поместил сзади лампу, чтобы создать иллюзию ясного дня, и казалось, что в волосах у Ализы играют солнечные лучи. Шик поставил пластинки. В руке он по-прежнему держал фотографию. Взглянув в окно, он отметил, что в небо вздымаются все новые и новые клубы дыма, теперь уже где-то недалеко. Шик собирался дослушать пластинки и зайти в ближайшую книжную лавку. Он сел и принялся разглядывать фотографию Ализы. Чем дольше он на нее смотрел, тем больше она ему напоминала Партра, черты Партра проступали все отчетливее, и вот уже Партр с улыбкой смотрел на Шика, он даст ему автограф, сделает дарственную надпись на любой из своих книг. На лестнице послышались шаги. Шик прислушался. В дверь постучали. Шик положил фотографию, остановил проигрыватель и пошел открывать. На пороге возник полицейский в черной кожаной форме, потом еще один. Последним в квартиру вошел сенешаль. Вялые блики света с лестничной площадки переметнулись на его красную кожаную форму и черную каску.

— Господин Шик? — спросил сенешаль.

Шик отступил назад и побледнел. Он отошел к стене, загораживая спиной свои самые ценные книги.

— Что я такого сделал? — спросил он.

Сенешаль порылся в нагрудном кармане, достал бумагу и прочел:

— «Взимание недоимки у господина Шика с предварительной описью имущества. Подпольный мордобой и всеобщий порицай. Полная и частичная конфискация со взломом».

— Я заплачу налоги! — закричал Шик.

— Это само собой, но потом, — сказал сенешаль. — Вначале мы вам устроим подпольный мордобой, хотя на самом деле это напольный мордобой, мы его так называем, чтобы клиент не психовал раньше времени.

— Я вам заплачу! — закричал Шик.

— Это уж точно, — ответил сенешаль.

Шик подошел к столу и выдвинул ящик. Там у него хранился сердцедер последнего образца и раздолбанная антиментоловая хлопушка. Сердцедера он не нашел, но хлопушка была на месте, в куче старых бумаг.

— Скажите на милость, вы там что, действительно деньги ищете? — поинтересовался сенешаль.

Полицейские разошлись в разные стороны и прицелились в Шика из своих грозных орудий. Шик повернулся к ним. В руках у него была антиментоловая хлопушка.

— Будьте осторожны, шеф! — сказал один из полицейских.

— Спускать курок? — спросил другой.

— Так просто я вам не сдамся, — закричал Шик.

— Чудненько, — сказал сенешаль, — тогда мы займемся вашими книгами.

Один из полицейских схватил первую попавшуюся книгу и грубо раскрыл ее.

— Сплошная писанина, шеф, — доложил он.

— Громите! — приказал сенешаль.