Пена дней - Борис Виан

Вдоль стены, у которой сидели Шик и Колен, простиралась мозаика, представлявшая аптекаря в костюме Цезаря Борджиа. Он сидел в колеснице и развратничал со своей матушкой. На столах стояли многочисленные приборы, предназначенные для изготовления пилюль, некоторые из них работали, но вполсилы.

Как только пилюли выскакивали из голубоватой стеклянной трубочки, их немедленно подхватывали восковые руки и расфасовывали по пакетикам из гофрированной бумаги.

Колен решил заглянуть в одну из близстоящих машин. Он приподнял заржавелый кожух, прикрывавший механизм, и увидел внутри странное существо, наполовину состоявшее из плоти, а наполовину из металла. Оно бесперебойно поглощало исходный материал и тут же выдавало пилюли идеально круглой формы.

— Шик! — позвал Колен.

— Что там такое? — спросил Шик.

— Посмотри, как странно! — сказал Колен.

Шик взглянул на животное. У него была очень длинная челюсть, которая быстро двигалась из стороны в сторону. Сквозь прозрачную кожу виднелись трубчатые ребра из тонкой стали и пищеварительный тракт, который тоже работал вполсилы.

— Это модифицированный кролик, — констатировал Шик.

— Ты думаешь?

— Так теперь все делают. Оставляют только ту функцию, которая нужна для производства. Здесь, например, сохранили пищеварительный тракт, но без соответствующих химических реакций. Так гораздо проще изготавливать пилюли.

— А что он ест? — поинтересовался Колен.

— Хромированные морковки, — сказал Шик. — Их делают на заводе, где я работал сразу после института. А еще ему дают элементы пилюль.

— Как удачно придумано, — восхитился Колен, — и такие красивые пилюли выходят.

— Да, — подтвердил Шик, — идеально круглые.

— Послушай… — сказал Колен, возвращаясь на место.

— Да…

— Сколько у тебя осталось из тех двадцати пяти трублон, которые я дал тебе перед поездкой?

— Ну… — протянул Шик.

— Тебе пора наконец жениться на Ализе. Она больше не может жить с тобой просто так.

— Да, — согласился Шик.

— У тебя осталось хотя бы двадцать тысяч? Для свадьбы этого достаточно…

— Понимаешь… — начал Шик. Он замолк, не смея сказать правду.

— Что я должен понять? — настаивал Колен. — Не у тебя одного проблемы с деньгами.

— Я знаю, — сказал Шик.

— Ну так сколько у тебя осталось?

— Три тысячи двести трублон.

Колен внезапно почувствовал себя ужасно усталым. Острые мутные формы вертелись у него перед глазами, и он слышал в голове неровный шум прибоя.

— Не может быть… — выговорил он.

Он ощущал себя совершенно обессиленным, как будто только что совершил забег на три километра с барьерами.

— Не может быть, — повторил он. — Ты, наверно, шутишь.

— Нет, — сказал Шик.

Он стоял рядом и водил пальцем по краю стола. В стеклянных трубочках перекатывались пилюли, пакетики из гофрированной бумаги хрустели в восковых руках, наводя на мысль о доисторических харчевнях.

— На что ты их потратил? — спросил Колен.

— На Партра, — ответил Шик. Он достал из кармана экземпляр «Цветочной отрыжки» в сафьяновом с жемчугом переплете и с комментариями Кьеркегора. — Посмотри, какое чудо. Я купил его только вчера.

Колен взял книгу и стал машинально листать. Он видел перед собой взгляд Ализы, тот самый восторженный и грустный взгляд, с каким она разглядывала подвенечное платье Хлои. Но Шику не дано было этого понять: его больше трогала красота переплетов.

— Что ты хочешь от меня услышать? — прошептал Колен. — Как ты мог столько потратить?

— На той неделе я приобрел две его рукописи, — сказал Шик, и его голос задрожал от возбуждения. — Я уже записал семь его лекций.

— Вот как… — сказал Колен.

— Почему ты меня спрашиваешь про Ализу? Ей все равно, женюсь я на ней или нет. Ей и так хорошо. Ты же знаешь, я ее очень люблю, а потом она ведь тоже без ума от Партра.

Один из приборов внезапно забарахлил. Из него градом полетели пилюли, и, когда они наполняли гофрированные пакетики, возникали лиловые искры.

— Что происходит? — спросил Колен. — Это не опасно?

— Не думаю, — сказал Шик, — давай на всякий случай отойдем.

Они услышали, как вдалеке хлопнула дверь, и за прилавком показался аптекарь.

— Я заставил вас ждать, — сказал он.

— Ничего страшного, — заверил его Колен.

— Я нарочно, — заявил аптекарь. — Чтобы поднять свой престиж.

— Один из ваших приборов, кажется, зациклился, — сказал Колен, указывая пальцем на соответствующий механизм.

— Все ясно, — деловито заметил аптекарь.

Он наклонился, достал из-под прилавка карабин, неспешно прицелился и выстрелил. Прибор подскочил и упал бездыханный.

— Так бывает, — констатировал аптекарь, — иногда кролик берет верх над металлом, и тогда приходится его отстреливать. — Он приподнял агрегат, нажал на внутренний рычажок, чтобы стекла моча, и повесил его на крючок. — Вот ваше лекарство, — сказал он, доставая из кармана коробочку. — Будьте осторожны: оно сверхактивно. Не превышайте указанную дозу.

— Как вы думаете, от чего это? — спросил Колен.

— Не могу вам сказать… — ответил аптекарь. И он запустил длинную с волнистыми ногтями ладонь в свою белую мочалистую гриву. — Это может быть от чего угодно… — заключил он. — Но обычное растение долго такого не выдержит.

— Понятно, — протянул Колен. — Сколько я вам должен?

— О! Это очень дорогое лекарство, — сказал аптекарь. — На вашем месте я бы стукнул меня по голове чем-нибудь тяжелым и убежал, не заплатив.

— Я слишком устал, — вздохнул Колен.

— В таком случае с вас два трублона, — объявил аптекарь, и Колен достал бумажник.

— Я заломил варварскую цену, — сказал аптекарь.

— Мне все равно, — упавшим голосом отвечал Колен.

Он заплатил и направился к выходу. Шик следовал за ним.

— Как это глупо с вашей стороны, — сказал провожавший их аптекарь. — Я старый человек, вы легко со мной справитесь.

— Мне некогда, — пробормотал Колен.

— Неправда, — сказал аптекарь. — Тогда бы вы не стали так долго ждать.

— Зато я наконец получил лекарство, — возразил Колен. — Прощайте.

Он шел по улице наискосок, чтобы сэкономить силы.

— Ты же понимаешь, — сказал Шик, — то, что я не собираюсь жениться на Ализе, еще не означает, что я решил с ней расстаться.

— Я не хочу это обсуждать. В конце концов, это твое дело.

— Такова жизнь, — посетовал Шик.

— Я так не считаю, — возразил Колен.

XXXVI

Ветер прокладывал себе дорогу среди листьев и вырывался из густых крон весь пропитанный ароматом цветения. Прохожие парили над тротуарами и дышали свободней, чем обычно, потому что воздуха было предостаточно. Солнце неторопливо разгибало свои лучи и направляло их в труднодоступные места, предварительно сложив в дугу и смазав по краям, однако, наткнувшись на очередное абсолютно черное тело, оно немедленно втягивало свои щупальца обратно резким и точным движением золотистой тушки. Его огромный пылающий диск надвигался все ниже и ниже и наконец застыл неподвижно и принялся кипятить воду в морях и озерах, вследствие чего все часы пробили по три раза.

Колен читал Хлое книжку. Это была книжка про любовь, книжка со счастливым концом. В данный момент герой и героиня писали друг другу письма.

— Почему все так затянуто? — спросила Хлоя. — В жизни все происходит гораздо быстрее.

— У тебя такой богатый опыт? — поинтересовался Колен.

Он сильно ущипнул кончик солнечного луча, который направлялся в Хлоин зрачок. Луч изогнулся и принялся гулять по шкафам.

Хлоя покраснела.

— Нет, — застенчиво проговорила она, — просто мне так кажется.

Колен закрыл книжку.

— Ты права, моя любимая. — Он встал и подошел к кровати. — Пора принимать пилюлю, — сказал он.

Хлоя вздрогнула.

— Они такие невкусные, — воскликнула она. — Это обязательно?

— Боюсь, что да, — отвечал Колен. — Сегодня вечером мы пойдем к доктору, и он наконец скажет, что у тебя. Так что пока придется потерпеть, а потом он, может быть, пропишет тебе что-нибудь другое.

— Но они действительно ужасные, — сказала Хлоя.

— Будь благоразумна, прошу тебя.

— Когда я их принимаю, мне кажется, что у меня в груди сражаются какие-то зверьки. И вообще, глупо быть благоразумной.

— Но иногда приходится, — сказал Колен.

Он открыл коробочку с пилюлями.

— Они такого противного цвета, — сказала Хлоя, — и запах у них гадкий.

— Они действительно странные, — признал Колен, — но ничего не поделаешь.

— Смотри, — воскликнула Хлоя, — они шевелятся и просвечивают, по-моему, там внутри кто-то живет.

— Не волнуйся, ты запьешь их водой, и они перестанут двигаться.