Глаза их полны заката, Сердца их полны рассвета - Егор Викторович Ивойлов

телеса.

– Марин! Переведи ему. Пусть покажет трущобы – бабища говорила громко, презрительно и с насмешкой осматривая окружающих.

– Трущобс! Мы хотим трущобс – забубнила, вторя баба на ухо, сопровождающему их индусу. Она активно жестикулировала, медленно произносила слова, стараясь тщательно выговаривать каждую букву. Мужчина на английском языке пытался объяснить, что не понимает, но толстухи не унимались:

-Чего ты такой тупой, рубероид? Говорю тебе тру-щоб-с хочу.

Женщина повернулась к Алисе:

-Можете ему перевести, что мы хотим трущобы посмотреть?

Алиса сделала вид, что не пронимает по-русски.

-Чего ты с ней разговариваешь? Не видишь, что она тупая американка?

Бабы заржали, как две кобылицы. Одна из них швырнула пустую бутылку из-под воды в окно.

«Свои хрущебы лучше вспомните. И свой сталинский нищебродский ампир» – думала Алиса – «Что это за холопское стремление почувствовать себя барином? Вы глупые, уродливые, суеверные, обманутые, несчастные, загнанные на работе дуры, а не господа в пробковых шлемах».

Автобус повернул и выехал на прекрасную улицу, застроенную колониальными зданиями. Тенистые тротуары утопали в густой растительности. Пожелтевшие от времени дома тянулись к небу остроконечными башенками и куполами. Медные крыши мерцали зеленоватой патиной на солнце, сквозь листву покачивающихся пальм и баньянов.

Перед Алисой словно оживали картины Верещагина, знакомые с детства. Казалось, что вот-вот исчезнут суетливые тук-туки, такси и мужчины в деловых костюмах. На улицу неспешно выйдет караван огромных слонов, укрытых золочеными попонами. На их спинах, под опахалами из павлиньих перьев будут вальяжно восседать толстые раджи, сверкающие бриллиантами перстней. Или надменные английские лорды, в белых шлемах и красных мундирах. И дамы в изысканных шляпках, делающие вид, что готовы упасть в обморок. Как там у Гумилева?

«Он обернулся… там, во мгле

Дрожали зябнущие парсы

И, обессилев, на земле

Валялись царственные барсы,

А дальше падали слоны,

Дрожа, стонали, как гиганты,

И лился мягкий свет луны

На их уборы, их брильянты.

Но людям, павшим перед ним,

Царь кинул гордое решенье:

«Мы в царстве снега создадим

Иную Индию… – Виденье»60

Алиса бросила раздраженный, брезгливый взгляд на женщин, сидящих перед ней. Они продолжали кудахтать, не обращая внимания на вид из окна.

-Марин! Смотри какой порш!

Бабы воодушевлённо прильнули к окну, чуть не протискивая отвратительные рожи наружу. Одна даже привстала со своего места.

Внезапно, дорога сузилась, деревья и прочая растительность исчезли. Все затянулось клубами душной пыли, сквозь которую проступали поля трущоб. Бескрайние человеческие муравейники гнетущим миражом выросли, застилая собой горизонт. Железные дороги, зловонные каналы, горы мусора, растянутые веревки с сохнущим бельем и…люди. Она вспомнила Северянина:

«…А знаешь край, где хижины убоги,

Где голод шлет людей на тяжкий грех,

Где вечно скорбь, где лица вечно строги,

Где отзвучал давно здоровый смех

И где ни школ, ни доктора, ни книги,

Но где – вино, убийство и… вериги?»61

Да, хижины, действительно, были убоги, но Алиса не видела вечной скорби на проносящихся мимо лицах. Кто-то улыбался, кто-то спешил. Трущобы выглядели просто шокирующими декорациями, за которыми скрывалась вполне обычная сцена жизни. С, часто, банальными любовными историями, скандалами, страстями и прочими суетливыми обще человеческими сюжетами.

«Люди, как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или золота. Ну, легкомысленны… ну, что ж… обыкновенные люди… в общем, напоминают прежних… квартирный вопрос только испортил их…»62

«Что всю русскую литературу вспомнила, пока каталась в индийском автобусе?» – Алиса усмехнулась сама себе.

Бабы перед ней примолкли и завороженно смотрели на город.

– Марин, какие же они несчастные. – Притворно сострадающим тоном сказала женщина. Было видно, что ей совершенно плевать на людей. Не похоже было, что она, вообще, считала людьми как пассажиров автобуса, так и жителей Бомбея. Марина не слушала. Марина увлеченно фотографировала.

-Потом мне отправишь…

.

«Это вы несчастные, пустые, поверхностные дуры. Дуры набитые.» – думала Алиса.

***

На вокзале, как ни странно, людей было не много. Уже смеркалось. По стенам домов скользили длинные, изломанные тени. Привокзальная публика не вызывала никакого доверия. Вместе с темнотой наползали страхи. Алиса подошла к билетной кассе.

– One ticket to Varanasi second class.63

– Only general ticket.64

Были только билеты без места. Это означало поездку в забитом битком, самом дешёвом вагоне. Алису не привлекала такая перспектива, но оставаться в Бомбее65 до утра хотелось еще меньше.

-One general ticket to Varanasi please.66 – Алиса решила довериться судьбе.

Вышла на узкий, не очень чистый, почти безлюдный и плохо освещенный перрон. В голову закралась мысль, что это место просто рай для грабителей. Если, что даже кричать бесполезно, из-за грохота прибывающих поездов.

Посмотрела в сторону группы молодых мужчин, сидящих прямо на бетонной платформе. Они тоже смотрели на нее. Стало действительно страшно. Алиса вернулась в здание вокзала. До поезда оставалось сорок минут.

В зале было светлее и комфортнее. Немногочисленные ожидающие лежали прямо на полу, хотя почти все стулья оставались свободны. Алиса села. Пару раз она замечала, как черная крыса пробежала из одного угла в другой. Никто, кроме Алисы не обратил на это внимания. На потолке с пожелтевшей и немного облупившейся краской, замерев, висели несколько довольно крупных ящериц.

«Хорошая компания: внизу крысы – сверху ящерицы» – подумала Алиса.

В положенное время, к платформе подошел поезд. Перрон моментально заволокло густым, черным дымом, который клубами окутывал локомотив. Измученные человеческие лица гроздьями прилипли к решеткам, которые закрывали оконные проемы вагонов. Видимо, внутри дышать было совершенно нечем. Моментально, платформа заполнилась тучами людей, которые появились неизвестно от куда. Толпа вжималась в раскрывшиеся двери прибывшего поезда. Алиса робко встала с краю, рвущейся внутрь толпы. Было совершенно не очевидно, что она сможет попасть внутрь поезда, а если и попадет, то вряд ли проживет там необходимые тридцать шесть часов.

– Miss, what are you doing here?67 – к Алисе обратился мужчина в форменной одежде.

– Trying to get on my train.68

– Show me your ticket.69

Алиса протянула свой билет мужчине.

– This is not your train. Your train is late.70

Мужчина отвел Алису в зал ожидания и обещал подойти к ней, когда нужный поезд прибудет, чтобы помочь с посадкой.

Время шло. Поезд опаздывал уже на тридцать минут, а служащий вокзала все не приходил. Беспокойство Алисы нарастало.

«Быть может, он уже забыл про меня. Просижу тут всю ночь, как дура» – думала Алиса.

Пыталась спрашивать окружающих, но никакой информации получить не удалось – английского никто не знал. Почему то, Алиса представила, как засыпает ночью и просыпается от того, что по ней бегают черные крысы.

Несмотря на эти мысли, ее веки постепенно тяжелели. Снился отец.

Папа.

Спокойна глубина моего моря: никто и не догадывается о том, какие забавные чудовища скрывает оно!71

В отцовский дом Алиса входила через высокий подъезд. Ее сразу окутывал сумрак и дыхание сырого бетона.