Глаза их полны заката, Сердца их полны рассвета - Егор Викторович Ивойлов

камни набережной и смотрел.

Он испытывал странные ощущения, находясь у подножья монумента, знакомого с самого детства по бесчисленным изображениям. В отблесках гибнущего солнца терялось чувство реальности: то, что мозг привык считать картинкой, громадой вырастало пред его взором. В этот миг, казалось, что плоский кадр старой кинопленки, мистическим образом проник в привычный материальный мир объемных вещей. Спустя мгновение, множество мелких деталей грандиозной постройки рассыпалось перед его глазами, подобно искрам, и мираж пропал. Ведь картинка лишена подробностей и масштаба, в отличии от реальности.

Тадж Махал был грандиозен и величественен, но изящен и воздушен. В нем чувствовалась настоящая роскошь без пошлости, хвастливости и вычурности. Поколения аристократов распоряжались невообразимым богатством, которое стало для них столь естественным, что утратило какое-либо значение и превратилось в чистое искусство. В искусство, которое не предназначено для посторонних глаз, скрытое от невежественной толпы за крепостной стеной и ставшее смыслом существования.

Тадж Махал называют символом чистой любви, но Глеб мог бы предложить другую метафору. Тадж Махал – это символ человечества, цивилизации и жизни. Нищие, необразованные и отупевшие от тяжелого труда миллионы бросают на алтарь избранных свои никчемные жизни. Благодаря этому, немногочисленные счастливчики срывают оковы повседневных проблем, обретая могущество и знания богов. Питаясь жизнями, которые, часто добровольно, приносятся в жертву, Властелины мира меняют реальность, превращают в камень идеи и абстракции.

Одно слово и тысячи тонн мрамора, сердолика, яшмы, бирюзы, агатов и сапфиров отделяется от скал, приходят в движение, соединятся в нескончаемые потоки, которые реками текут в столицу Великих Моголов – в Агру. Так, среди бесконечных, зловонных трущоб вырастает прекрасный Тадж Махал. В солнечный день он ослепительно белый, на рассвете и закате – нежно розовый, а в свете луны миллионы камней, которыми покрыт монумент, мерцают как звезды. И все это великолепие стоит на постаменте из мусора, крысиного помета и людей, даже не поднимающих глаз, что бы любоваться на несравненный Тадж Махал.

– Почему красота и уродство, любовь и ненависть, богатство и нищета всегда где-то рядом? – обратилась к Глебу немного полная, русская женщина, усаживающаяся рядом с ним. Она смотрела на алеющий силуэт Тадж Махала своими серыми, немного детскими глазами.

– Как странно, как раз сейчас об этом думал – ответил Глеб и улыбнулся.

– Меня зовут Света – женщина протянула свою пухленькую, белую руку.

– Глеб.

– Ты впервые тут? – спросила она и Глеб кивнул – Я даже завидую тебе немного. У тебя впереди еще много всего интересного. Куда дальше поедешь?

-Завтра хочу сесть на поезд до Варанаси.

-А где остановился?

– Пока не знаю – ответил Глеб

– А мы переночуем здесь, а утром поедем в Гвалиор. Можешь с нами, если хочешь. Там, кстати, тоже можно сесть на поезд до Варанаси.

– А ты с кем?

– С мужем – ответила женщина и, почему то, пожала плечами.

Глеб посмотрел в ее бесхитростные глаза. «Почему бы и нет?» – подумал он.

– А вы на чем поедите в Гвалиор?

– У нас машина.

– Меня тоже водитель ждет. Машина у входа в парк.

– Ну так, отпусти его и поехали с нами.

– Договорились.

– Пошли познакомлю тебя с мужем.

Дхавал оказался невысоким индусом с открытой улыбкой и аккуратно постриженной бородой. При встрече, он сразу обнял Глеба, как будто они были старыми приятелями:

– Hallo my brother!50

– Hi51

Втроем они прошли сквозь парк, который, словно покрывалом укрылся сумерками. Деревья появлялись из тьмы, словно солдаты, несущие бесконечный караул. Испарения, разогретой за день земли, мглой стелились над зеленой травой и лучи расходящихся тропинок терялись в тумане. Глеб оглянулся, что бы бросить еще один взгляд на Тадж Махал. Он величаво парил в тусклом облаке, подсвечиваемый редким фонарями. Монумент словно подпирал звездное небо, похожий на последнее надгробие человечества, затерянное в одиночестве и ночи.

Ворота парка оказались каким-то порталом, мгновенно переносящим в другую реальность. Прохлада сменилась влажной духотой, а тишина обернулась шумом многоголосого города. На Глеба навалилась усталость, мешающая думать и фокусировать взгляд. Рядом с собой он ощущал присутствие Иры и Анила, они шли молча и быстро, увлекая Глеба за собой, словно маленькие огоньки жизни. Света и Дхавал держали друг друга за руки и пробирались через толпу. Глеб ничего не знал о них и, быть может, поэтому тянулся к ним. Хотя, возможно, он просто начинал уставать от одиночества.

Глеб попрощался с водителем, с которым они проехали вместе примерно пятьсот километров и сразу забыл его имя. Потом он сел в машину к Ире и Анилу, которая помчала сквозь узкие улицы Агры.

Всюду сновали суетливые тук-туки, велосипеды, мотороллеры, автомобили и повозки, запряженные мулами. Казалось, что ночь разожгла уличный шабаш и потоки транспорта стали даже интенсивнее, чем днем. Сквозь открытое окно, сознание Глеба пронзали вой сирен, пряные запахи индийских улиц и экзотическая музыка, доносящаяся ото всюду. Иногда, они проносились мимо афиш и постеров, которые рекламировали болливудские фильмы. Их неестественно яркие краски, мелькали осколками стекла в калейдоскопе и смешивались с бликами фар, горящих окон и уличных фонарей.

Глеб обратил внимание на индуистский храм, выполненный в виде статуи обезьяноподобного бога. Исполинское создание пестрило всеми цветами, которые только могла предложить химическая промышленность и, к тому же, было освещено прожекторами, направленными снизу-вверх. Мистический колосс переливался и мерцал в ночи, теснимый совершенно непримечательными, серо-желтыми домами, которые, казалось, пытались выдавить его с грязной и шумной улицы.

Довольно схематично обозначенные, белые зрачки бога весело взирали на окрестности. Глебу он казался похожим на огромного ребенка, который нашел муравейник и воодушевленно тыкал в него веткой. Вообще, весь храм был каким-то несерьезным, несуразным и слишком ярким, словно он предполагался как аттракцион для детей и лишь потом был захвачен безумными брахманами.

«Воображаемый друг взрослых» – Глеб вспомнил избитую до пошлости фразу, описывающую идею бога.

«Что же, в данном контексте, довольно точное высказывание». Наверное, любому человеку тяжело смириться с унылостью, серостью и беспросветностью бытия, поэтому местные жители охотно верят в яркие и жизнерадостные образы, демонстрируемые подобной архитектурой.

– Ты не голоден? – спросила Ира.

– Еще как – устало ответил Глеб. Он действительно проголодался и начинал ощущать упадок сил.

***

Они поехали в ресторан. Он располагался на огороженном высоким забором дворе. Довольно подозрительное заведение, явно не предназначалось для случайных туристов. Пространство было окурено дымом и паром с кухни, который приносил густые запахи специй и неведомых блюд. Тяжелый, душный воздух создавал тягучую атмосферу. Казалось, что все находится под водой. Всюду сновали официанты, охотящиеся за чаевыми и танцоры, одетые в пестрые наряды. Зал битком набит индийскими нуворишами и довольно вульгарно разодетыми бабами.

Они заняли столик, который располагался чуть в стороне. Рядом стояла статуя какого-то бога. У ее основания дымились ароматические палочки. Идол тонул в клубах дыма.

– Странно видеть столько религиозных людей, не