Глаза их полны заката, Сердца их полны рассвета - Егор Викторович Ивойлов

ними уйдут и иллюзии. Глеб вспомнил Державина:

«Река времен в своем стремленьи

Уносит все дела людей

И топит в пропасти забвенья

Народы, царства и царей.

А если что и остается

Чрез звуки лиры и трубы,

То вечности жерлом пожрется

И общей не уйдет судьбы.»44

Город походил на пиратскую республику. Дома, построенные без какого-либо архитектурного замысла, давали приют гостиницам, пунктам обмена валют, торговцам сладостями, пестрыми тканями и специями. Среди беспорядочного нагромождения людей, животных и транспорта мелькали красочные ковры свежих овощей и фруктов, которые продавали чуть ли не с телег. Проносящиеся мимо машины, пронзали воздух замысловатой, индийской музыкой и непрекращающимися гудками. Иногда, складывалось обманчивое впечатление, что в городе никто не работает и все только толкаются на бесконечных, узких улицах.

Глеб немного свыкся в окружающей нищетой и стал замечать женщин, закутанных в яркие сари, огромное количество смеющихся детей, которые прыгали всюду, словно саранча и, лениво болтающих мужчин. Все в этом городе противоречило и спорило. Яркое и серое, нужда и изобилие, солнце и пыль. Глеб не понимал разворачивающегося перед ним действа, языков, музыки и одежд. Все казалось ему театральной постановкой, о содержании которой о не имел представления.

***

Снег смерзся за ночь. Теперь наст искрил на солнце вспышками миллионов льдинок. Глеб выровнял лыжи и согнувшись помчал вниз по склону. Все мысли ушли, осталось только ощущение скорости и легкой опасности. Спуск становился круче, Глеб несся все быстрей. Он почти сидел на лыжах, стараясь прижать центр тяжести ближе к земле. Снежная взвесь почти закрывала обзор. Глеб чувствовал, что летит слишком быстро, но не сбрасывал скорость. Впереди отвесные скалы образовывали узкий проход. Глеб мчал в него. Потом лыжи попали на рыхлый снег, нанесенный ветром в выемку между скалами. Не удержался и кубарем полетел вниз. Хорошо, что не разбился о камни, только в рукава набился снег.

Через несколько минут она подъехала к Глебу. Она никогда не каталась быстро, зато много фотографировалась.

– Дурак, что ли?

– Это ветер нанес рыхлый снег между скалами. Не заметил.

– Ты разбиться хочешь?

– Да ладно тебе, здесь нет ничего страшного, просто ветер нанес рыхлый снег между скалами.

– Я больше с тобой не буду катать. Поехали пообедаем – она сделала вид, что обиделась и собралась продолжить спуск одна.

– Подожди немного, съедем вместе – Глеб небрежно отряхнулся, но на его широких плечах еще оставалось немного снега.

Потом лыжи скользнули, и Глеб помчал вниз. Обернулся на миг. Она ехала следом, окутанная мерцающей на солнце снежной пылью. Она была очень красивая. Спустился на дорогу, подождал ее.

Они шли вдоль огромных елей. Глеб видел такие только на Кавказе. Сквозь деревья мерцали оштукатуренные стены отелей и ресторанов. Издали они казались красивыми и опрятными, но вблизи были покрыты трещинами, краска лупилась. Она и Глеб издали тоже казались красивыми и опрятными.

Дальше пришлось подниматься по крутой дорожке. Глеб нес ее и свои лыжи на плече. Сзади слышал ее дыхание и скрип снега под ногами. Подошли к отелю. Глеб прислонил лыжи к стене. Она стряхнула снег с его спины и штанин. Она все время смотрела в глаза Глебу.

Зашли в ресторан. Внутри было почти темно. В углу потрескивал камин. После улицы было жарко и немного пахло дымом.

– Закажем вина?

– Можно – ответил Глеб.

Принесли обед. Она попросила у официантки плед. Ей казалось, что от куда-то дует. На улице пошел снег. Солнце отражалось в ледяных узорах на окне. Оно проникало в помещение полосой света на полу и стене.

Она подвинула тарелку к Глебу.

– Мне не хочется – сказал он.

– Все равно поешь.

– Ладно.

Они ели молча. Глеб смотрел на огонь в камине. Она смотрела в окно.

– Сегодня будет полнолуние – сказал Глеб.

– Если будет ясное небо.

– Да. Если будет ясное небо.

– Перестань, Глеб! Не будь таким!

-Каким?

-Сам знаешь. Что не так, Глеб?

– «Тоска смотреть, как мается бедняк,

И как шутя живётся богачу,

И доверять, и попадать впросак,

И наблюдать, как наглость лезет в свет,

И честь девичья катится ко дну,

И знать, что ходу совершенствам нет,

И видеть мощь у немощи в плену…»45

– Опять ты за свое? От куда это, на этот раз?

– Гамлет.

– Ну, и к чему это?

– Ты задаешь главный вопрос всей жизни. «Зачем?». Зачем все это?

«Быть или не быть, вот в чем вопрос. Достойно ль

Смиряться под ударами судьбы,

Иль надо оказать сопротивленье

И в смертной схватке с целым морем бед

Покончить с ними? Умереть. Забыться.

И знать, что этим обрываешь цепь

Сердечных мук и тысячи лишений…»46

– Перестать немедленно! Говори прямо – она укуталась в плед. В ее руке был бокал вина. Она продолжала смотреть в окно.

– Не знаю.

– Нет, знаешь.

– Скучно.

Глеб тоже посмотрел в окно. Вершины гор скрылись за облаками. Ели укрылись пушистым снегом.

– Скучно. Все сало нестерпимо скучно.

Она молчала. Они смотрели в окно. Глеб продолжил.

– Что-то внутри меня сломалось, или всегда было сломано. Не знаю…

Он боялся смотреть на нее. Он посмотрел на нее. Она поднесла бокал к губам. Она была очень красивой.

– Со мной тоже скучно?

– Да.

– Я сегодня буду спать одна. Можешь снять себе номер в другом отеле?

– Хорошо…

Они вышли на улицу. Солнца не было. Стало очень холодно. Дорожка вела сквозь снежный туман, за которым нависали тени огромных елей. Глеб взял ее и свои лыжи. Они в последний раз шли вместе.

***

-Should I take you to the hotel, or you want to visit the Mehtab Bah Park?47 – Обратился к Глебу водитель.

-What are you saying?48 – погруженный в свои размышления Глеб не сразу понял вопрос.

Естественно, они поехали в парк.

Машина остановилась возле заполненной людьми обочины, которая отделяла дорогу от неухоженных кустарников.

– I'll wait for you here. Only, please, not too long49 – сказал водитель, широко улыбаясь своими белыми зубами.

Глеб кивнул и вышел. Ему пришлось протискиваться через толпу прохожих и попрошаек примерно двести метров, пока он не оказался перед линией касс и пропускного пункта в парк.

Парк выглядел тихим островком в бушующем океане города. В шелесте листвы, казалось, тонули гудки автомобилей и крики людей. После дорожной пыли, помоек и выхлопных газов Агры, Глеб не мог надышаться свежим ароматом травы и цветов. Куда-то исчезли назойливые попрошайки, бродяги и беспризорная шпана. Хорошо одетые люди, неспешно прогуливались по мощенным дорожкам. Группы молодых индусов, очевидно студентов, либо офисных служащих, сидели прямо на траве, или играли в незамысловатые игры с мячом.

Глеб шел мимо скамеек, выставленных вряд, вдоль аккуратно постриженных кустарников с мелкой, сочной листвой. На одной из них разместились три местных парня, с прическами по европейской моде. Они весело болтали и толкали друг друга в, какой-то шутливой, дружеской потасовке, которая моментально стихла, когда мимо прошла симпатичная туристка.

Шел навстречу прохладе, которая исходила от спокойных вод Ямуны, когда перед ним возник прекрасный Тадж Махал. Заходящее солнце уже окрасило белоснежные стены монумента в розовый. Глеб присел на полуразрушенные