Фрейд - Питер Гай

Взгляды Зигмунда Фрейда на разное развитие «Сверх-Я» были достаточно спорными. Его аргументация относительно источника сексуального наслаждения оказалась еще более спорной. Маленький ребенок – мальчик, – считал мэтр, доставляет себе огромное удовольствие прикосновением к пенису. А девочка – к клитору… Во время же полового созревания девочка-подросток на пути к взрослой женственности в дополнение к удовольствию от «мужского» органа возвышает «происходящую от клоаки вагину до господствующей эрогенной зоны». Таким образом, в этот бурный период своей жизни, утверждает Фрейд, девушка, уже перенесшая свою привязанность с матери на отца, должна совершить еще один трудный психологический переход, с которым не сталкивается юноша. Основатель психоанализа был убежден, что женщина, вынужденная преодолевать это дополнительное препятствие, имеет высокие шансы оказаться жертвой эротической катастрофы. Она становится склонной к мазохизму, лишается чувства юмора, вообще отказывается от секса, цепляется за мужские черты или готова стать покорной домохозяйкой. Однако в той степени, в какой взрослая женщина вообще сохраняет способность получать сексуальное наслаждение, она получает его в основном вагинально, используя клитор в лучшем случае как источник дополнительного наслаждения. В противном случае она не нуждалась бы в мужчине, чтобы получать эротическое удовольствие.

Психоаналитики относились к этой модели развития с осторожностью задолго до того, как эмпирические исследования сексологов и биологов породили в ней серьезные сомнения. У них не было достаточного клинического и экспериментального материала, чтобы возражать тезису Фрейда о том, что молодая женщина в своей сексуальной жизни переходит от клиторального к вагинальному удовольствию. Инакомыслящие, такие как Карен Хорни и Эрнест Джонс, обращали внимание скорее на природу женщины и отказывались признавать формулу мэтра, что женственность приобретается в основном в процессе последовательного отказа от мужских черт. Сам Фрейд, называя клитор неполноценным пенисом, предлагал сомнительную и в высшей степени тенденциозную аналогию.

Критики были правы. В 1922 году на международном психоаналитическом конгрессе в Берлине, где председательствовал Фрейд, Карен Хорни вышла на трибуну и храбро предложила исправленную версию идеи зависти к пенису. Хорни не отрицала ее существование, но поместила в контекст нормального развития женщины. Зависть к пенису не создает женственность, утверждала Карен, а скорее выражает таковую, поэтому она отвергает идею, что эта зависть обязательно приводит женщин к «отказу от своей женственности». Как раз наоборот, сказала она, мы можем видеть, что зависть к пенису никоим образом не препятствует глубокой и чисто женской любовной привязанности к отцу. В отношении точки зрения Фрейда, доминировавшей на этом конгрессе, Хорни вела себя максимально корректно: возможно, именно «мужской нарциссизм» заставил психоаналитиков прийти к выводу, что женщины – как-никак половина человеческой расы – недовольны полом, которым наделила их природа. Такое впечатление, что аналитики-мужчины считали эту точку зрения слишком самоочевидной, чтобы она нуждалась в объяснении. Независимо от причин, подтолкнувших психоаналитиков к такому выводу относительно женщин, «он абсолютно неудовлетворителен, не только для женского нарциссизма, но также для биологической науки»[256].

Это было в 1922-м. Четыре года спустя, через год после публикации Фрейдом своей провокационной статьи о последствиях анатомических различий между полами, Хорни выразилась о мужской предвзятости психоаналитиков еще откровеннее. «В некоторых последних работах, – писала она, используя слова мэтра в своих целях, – Фрейд с возрастающей настойчивостью привлекал внимание к определенной однобокости в наших аналитических исследованиях. Я имею в виду тот факт, что до недавнего времени объектом исследования была только психика мальчиков и мужчин». С учетом известных пациенток основателя психоанализа сие утверждение было ошибочным, но Хорни, ничуть не смутившись, продолжала: «Причина этого очевидна. Психоанализ – порождение мужского гения, и почти все, кто развивал его идеи, тоже были мужчинами». Вследствие этого вполне правомерно и логично, что психоанализу легче исследовать мужскую психологию. Заимствуя некоторые аргументы у немецкого философа, социолога и критика культуры Георга Зиммеля, к работам которого редко обращались психоаналитики, она описывала современную цивилизацию как по существу мужскую. Зиммель сделал вывод, что это не женщина неполноценна – искажены преобладающие представления о ее характере. Рассказывая о хвастливых и чрезвычайно субъективных идеях, которые маленькие мальчики выдвигают о себе самих и своих сестрах, Карен Хорни указывала, что они буквально по пунктам соответствуют взглядам на развитие женщины, распространенным среди психоаналитиков. Разговоры о врожденном мазохизме женщины так же предвзяты, как и недооценка материнства – дара природы, в котором женщина очевидно превосходит мужчину. На самом деле именно этой способности девочек завидуют мальчики. Довольно часто, отмечала Хорни, зависть к пенису является не преддверием эдиповой любви, а защитой от нее. Она не отрицала, что девочки после жестокого разочарования нередко вообще «отворачиваются» от сексуальности, но, подобно мальчикам, настаивала Хорни, они сначала проходят через эдипову фазу. Карен отрицала как несостоятельную знаменитую формулу Фрейда о разной последовательности комплекса кастрации и эдипова комплекса у мальчиков и девочек. На самом деле, не без оснований заключала Хорни, господствующие в психоанализе представления о женщине являются своекорыстными – то есть они служат мужчинам, которые их продвигают. «Догма о неполноценности женщин происходит из бессознательной предвзятости мужчин».

Конечно, все это было резко и чересчур откровенно. Тем не менее Хорни стремилась не свести счеты, а утвердить принцип. Что бы ни говорили Фрейд и некритично вторившие ему аналитики-женщины, женственность – главный дар женщины. Она не менее ценное существо, чем мужчина, несмотря на «спрятанные» гениталии и трудную работу по переносу любви с матери на отца. Например, психоаналитик Жанна Лампль де Гроот повторяла выводы Фрейда: «В первые годы развития личности маленькая девочка ведет себя в точности как мальчик, не только в отношении мастурбации, но и в других аспектах психической жизни – в выборе цели и объекта любви она маленький мужчина». Хорни не могла с этим согласиться.

Не мог согласиться и Эрнест Джонс, который вел с Фрейдом безрезультатную переписку по вопросу о женщинах и повторил свое несогласие с ним в трех серьезных статьях. После публикации работы о женской сексуальности мэтр выразил надежду, что Джонс изменит свое мнение. Сам вопрос «настолько важен и до сих пор не разрешен, что действительно заслуживает новой проработки». Но Джонс мог быть не менее упрямым, чем Фрейд. В 1935 году, представляя доклад Венскому психоаналитическому обществу, он защищал «энергичную» Карен Хорни и открыто отрицал, что женщина – это un homme manqué[257], «неизбежно разочарованное существо, старающееся утешить себя второсортными заменителями, враждебными ее природе». Главный вопрос, заключил он, звучит так: женщиной рождаются или ею становятся? Джонс не сомневался, что рождаются.

Книгу, в которой впервые был опубликован этот доклад, Джонс посвятил профессору Фрейду – в знак благодарности автора. Но ни аргументы Джонса и Хорни, ни три длинные, тщательно аргументированные и подтвержденные многочисленными фактами работы блестящего молодого психоаналитика Отто Фенихеля не произвели на мэтра впечатления. Фенихель стремился не столько опровергнуть тезис основателя психоанализа, сколько усложнить его: он соглашался с основными допущениями Фрейда, особенно о разочаровании девочки в матери и необходимости направить либидо на отца. При этом Фенихель считал открытие девочкой своей «увечности», а также эдипову фазу важными, но далеко не решающими психологическими событиями. «Эдипов комплекс и страх кастрации, – писал он, – это просто термины: психические реальности, которые за ними стоят, бесконечно разнообразны». Но Фрейд был убежден, что его критики не проводят четкую границу между врожденным и культурологическим аспектом женской сексуальности. В 1935 году, когда Джонс сформулировал главный вопрос о женщине, мэтр еще раз подтвердил свою позицию. Детскую сексуальность первоначально изучали у мужчин, но идея полного параллелизма развития мальчиков и девочек оказалась несостоятельной. Девочка должна сменить не только сексуальный объект, но и ведущую генитальную зону. «Отсюда возникают трудности и возможные торможения, которые у мужчины отсутствуют». Таково было последнее слово Зигмунда Фрейда в дискуссии о женщинах.