Чертог Белой Ночи - Мария Казанцева

не густел на морозе. Всем этим вкусностям не было конца.

Магазины с яркими витринами тянулись с двух сторон мощеной улицы, как старинные поезда с большими окнами, деревянными фасадами и коваными рештками. Двери украшали козырьки, на которых их хозяева расставили свечи и уложили хвойные ветки. Сквозь окна, переливающиеся морозными узорами, виднелись путешественники: одни большими шумными компаниями пили белое пиво с сырными гренками, другие примеряли строгие костюмы и вычурные наряды, третьи важно сходили вниз по ступеням винтовых лестниц, ведущих на второй этаж волшебных поездов, где также играла музыка и кипела торговля.

Они свернули и медленно пошли по другой улице, пробираясь сквозь толпу прохожих. Яра окончательно затормозила их, застряв в лавке с новогодними украшениями. Створки ее широко распахнутых дверей утопали в хвойных венках, менявших окрас иголок. Она не заметила, как оказалась внутри, разглядывая елочные шарики. Одни загорались, когда она брала их в руки, другие шептали поздравления, третьи ее голосом пели новогодние песни.

Сначала веселые прохожие и высокий градус праздничного настроения в городе слегка опьянили сознание, а потом вся действительность вокруг перестала быть четкой, будто в ее поток, как отрава, проникал дурманящий чад. Рейн быстро разгонял его, но окружение, которое он создавал, больше не было таким детальным.

– Это мог быть лучший праздник на моей памяти, – говорила она утопающим в веселых разговорах покупателей голосом, когда он опустился к ней, сидящей на коленях около миниатюрной улочки, где в местной пекарне жители готовили настоящие пироги. – Представляешь, они с яблоком и корицей!

Затянутый в жизнь маленького города, который мог бы поместиться под елкой, Рейн улыбнулся:

– Ты еще не видела, как под музыку ветра загораются новогодние огни.

– И мы еще не там? – удивилась она, потому что больше не чувствовала запахов и не видела лиц прохожих – это воспоминание поглотило хмельное марево.

В цветовом вихре мир сдвинулся, и они оказались так далеко от главной рыночной площади, что пять мостов едва виднелись между домами в просвете узкой улицы.

– Это было через год, – рассказывал Рейн, пока они спускались по ступеням вниз, где небольшие волны с плеском бились о каменный спуск. – Я не пил уже несколько месяцев, во всяком случае до неконтролируемого состояния, и слез со всей дряни, на которой сидел.

Свечи разных цветов, форм и размеров были расставлены повсюду и оставались единственным источником света, чей восковой аромат только придавал большей таинственности темноте впереди. Фигуры магов, очерченные мягким желтым светом, шептались и тихо смеялись. Атмосфера трепетного ожидания наступления Нового года контрастировала с привычным шумом и весельем, с каким отмечают праздник на поверхности. В этом обычае было что-то неуловимое и одновременно вечное, как встреча рассвета в горах.

Рейн обнял ее за плечи, обступая сзади, и мягкий ветер рассыпал ее волосы у него на груди. Он дул из темноты, и вместе с ним зазвучала музыка.

– Это Поющий храм, – объяснил он, когда первая бегущая волна света очертила дальние своды каменных стен и вход в пещеру, откуда и дул ветер.

Вторая волна открыла их взглядам множество беседок на воде. Колонны с узорами, походившими на рога нарвала, состояли из нескольких более тонких и по форме отличались друг от друга. В некоторых из них были отверстия. Ветер с разной силой проносился над водой, заставляя этот храм звучать, как таинственный оркестр.

С появлением третьей волны света все вокруг начали обратный отсчет, ритм которому задавал невидимый дирижер. Рейн считал вместе со всеми. Яра чувствовала вибрации от его хриплого голоса. Чувствовала, как быстро бьется его сердце. Как он, забыв обо всем, мимолетно счастлив.

Волна света достигла центра и застыла, оставляя светящийся круг на воде. Из него по спирали вверх полетели огни. Чем выше они поднимались, тем ближе и ярче смещался друг к другу их искрящийся свет. Наверху они встретились, источая сияние во все стороны. Музыка стала громче, как и радостные возгласы всех вокруг.

Потом все стихло, свет погас. Он наклонился к ее щеке, сильнее прижал к себе. Холодные капли дождя коснулись плеч, а за ними его теплое дыхание.

– По крышам Чертога я могу ходить с закрытыми глазами. Первый год я жил здесь, на чердаке этого дома.

Внизу, как из фрагментов световой мозаики, из окрашенных желтым светом улиц собирался маленький город.

– Есть те, у кого нет души, потому что они ее не заслуживают. Я не помню, когда потерял свою. Это было так давно, что, может, ее и вовсе не было. – Его голос окружил их, и дождь стал тише. – Я рад, что встретил тебя, потому что ты меня переубедила. Ты смогла забраться так глубоко, как я сам никогда не заглядывал, и найти ее пустующее место. – Он взял ее ладони в свои, которые были в два раза больше. – Я обещаю, что никогда не сдамся ни в чем, что касается тебя. Я буду рядом и пойду за тобой в город под землей или в ад – куда угодно, только бы снова не потерять свою душу.

Его пальцы прошлись по ее щеке, убирая прядь волос в сторону. Когда Рейн только смотрел, голова шла кругом, а теперь соперничали руки и губы, которые не знают сострадания, и голод у них бездонный. Он не был нежен, словно сам сделан для чего-то другого, но вниманием он не обделил ни один сантиметр ее тела. Они были так близко, что уже не отличить друг друга. Она чувствовала все, что чувствовал он: его руки на своей груди и изгибы собственного тела под его пальцами, как нега струилась между бедер и как ее звонкие стоны заставляли его кровь кипеть.

Ей казалось, они были на кровати чердака, где он жил, но облик комнаты вернулся на свое место, как на проявленной фотографии, только на ковре в гостиной их квартиры. Он, как марафонец, опустился лицом ей на живот со словами:

– Мучительница.

Она рассмеялась, откинув голову.

– Что-то с твоей магией. – Его ладони прошлись по внешним сторонам ее бедер, а губы мазнули по ложбинке на груди. – Из-за нее все ощущается острее, словно у нее другая проводимость. Может, дело в том, что она моя. Когда чувствуешь это, невозможно остановиться.

Ее пальцы собирали его мокрые волосы назад. Глаза были прикованы к их переплетениям. Шум воды из ванной называл предыдущую остановку.

– Тогда зачем останавливаться? – не переставая улыбаться, спросила она.

– Мне нужна еда, сон, и я снова в деле, – сказал он, отжимаясь от пола, чтобы подняться на ноги.

Только эти слова помогли ей перейти границу вымысла и реальности, которые так тесно сплелись на много часов.

– Когда мы вернулись?

– Я перенес нас около получаса назад, когда силы начали заканчиваться. – Рейн скрылся в коридоре. – Ребята Морти