Фрейд - Питер Гай

Конечно, Гроддек был для Фрейда не просто привилегированным шутом, который вносил яркие краски в слишком серьезную профессию. Примерно в то время, когда Гроддек опубликовал свой «Поиск души», он начал работать над книгой, которая должна была собрать все новые учения по психосоматической медицине и изложить языком, понятным обычному человеку. Работа задумывалась как серия писем восприимчивой подруге. Закончив несколько глав, Гроддек отсылал их Фрейду, который получал удовольствие от плавности и музыкальности слога. «Пять писем очаровательны», – писал основатель психоанализа Гроддеку в апреле 1921 года. Письма были не просто очаровательными – они были революционными. Пересыпая свой текст явными анекдотами и выдумками насчет беременности и родов, мастурбации, любви и ненависти, Гроддек снова и снова возвращался к понятию «Оно», которое придумал несколько лет назад. Этот невинно звучащий термин, позаимствованный у Ницше, должен был охватывать более широкий спектр явлений, чем психоаналитики обычно приписывали области бессознательного. «Я считаю, – заявлял Гроддек во втором письме, – что человек одушевлен Неизвестным, чудесной силой, управляющей одновременно и его поступками, и событиями его жизни. Высказывание «я живу» верно лишь в условном смысле, оно выражает лишь малую и поверхностную часть фундаментального принципа: «В человеке живет «Оно».

Фрейд иногда мыслил примерно так же, хотя и не точно. В апреле 1921 года в письме Гроддеку он проиллюстрировал свой осторожный новый взгляд на «Я» небольшим рисунком структуры психики и заметил: «В своей глубине «Я» также глубоко бессознательно и по-прежнему следует вместе с ядром вытесненного». Тот факт, что два года спустя мэтр вставил в книгу «Я» и «Оно» исправленный вариант этого рисунка, свидетельствует о том, как долго созревали у него идеи. Но эти ощущения открыли дорогу к окончательному формированию взглядов Зигмунда Фрейда на психику.

Тем не менее «Оно» Фрейда существенно отличалось от понятия Гроддека[203]. Еще в 1917 году основатель психоанализа писал Лу Андреас-Саломе, что «Оно» Гроддека «больше нашего бессознательного, не четко отделено от него, но за ним стоит нечто реальное». Разница стала заметнее в начале 1923-го, когда Гроддек опубликовал книгу «Оно», а несколько недель спустя из печати вышла работа Фрейда «Я» и «Оно». Прочитав краткое и четкое изложение мэтром его новых взглядов, Гроддек был немного разочарован и довольно сильно раздражен. В письме основателю психоанализа он образно называл себя плугом, а Фрейда – крестьянином, который использует этот плуг. «В одном отношении мы вместе – мы взрыхляем почву. Но вы хотите сеять и, если позволят Бог и погода, собрать урожай». В частных беседах он был менее доброжелателен и называл книгу Фрейда милой, но непоследовательной. В целом он видел в ней попытку использовать идеи, позаимствованные у Штекеля и у него самого. «При всем при том его «Оно» имеет лишь ограниченную ценность, для неврозов. Он делает шаг в сторону органического только тайно, направляемый влечением к смерти или деструкции, взятым у Штекеля и Шпильрейн. Конструктивный аспект моего «Оно» он отбрасывает, предположительно чтобы тайком протащить его в следующий раз». Это вполне объяснимая и не совсем иррациональная враждебность автора, которая демонстрирует, как трудно было выдерживать роль ученика Фрейда даже тому, кто взял ее на себя добровольно, как Гроддек.

Основатель психоанализа, со своей стороны, не испытывал трудностей в признании пользы произведений Гроддека для своих идей. Метафора о плуге и пахаре была достаточно точной. Но Фрейд настаивал, причем справедливо, на противоречии между их концепциями. С конца 90-х годов XIX века он много раз повторял, что люди наделены элементами психики, о которых сами не знают, не говоря уж о понимании, – они даже не подозревают, что скрывают их. Взгляды мэтра на бессознательное и на вытеснение были убедительной демонстрацией, что психоанализ не превозносит разум как бесспорного хозяина в собственном доме. При этом Фрейд не соглашался и со словами Гроддека, что в человеке живет «Оно». Основатель психоанализа был детерминистом, но не фаталистом: он считал, что психике присущи некие силы, сконцентрированные в «Я», которые дают мужчинам и женщинам власть, хоть и неполную, над собой и над окружающим миром. Поздравляя Гроддека с 60-летием, Фрейд подчеркнул дистанцию между ними шутливой фразой: «Мои «Я» и «Оно» поздравляют ваше «Оно»[204].

Более серьезно он описал эту дистанцию в заключительном абзаце работы «Я» и «Оно»: «У «Оно», к которому мы в заключение возвращаемся, нет средств доказать «Я» любовь или ненависть. «Оно» не может сказать, чего хочет; у него не возникло единой воли. В нем борются эрос и влечение к смерти». Можно было бы изобразить, «…будто «Я» находится во власти безмолвных, но могущественных влечений к смерти, которые пребывают в покое и по знакам, подаваемым принципом удовольствия, пытаются утихомирить возмутителя спокойствия – эрос, но мы опасаемся, что при этом роль эроса мы все же недооцениваем». Фрейд описывал эрос в терминах борьбы, а не поражения.

Погрузившись в «привычную депрессию» после вычитывания гранок «Я» и «Оно», Фрейд называл свою работу нечеткой, искусственно составленной и отвратительной по изложению. Он заверял Ференци: «Я поклялся больше не позволять себе ступать на такой скользкий лед». Основатель психоанализа считал, что новая книга серьезно уступает работе «По ту сторону принципа удовольствия», насыщенной идеями и хорошо написанной. Как это часто случалось, он себя недооценил: «Я» и «Оно» вошло в число самых важных произведений Фрейда. В своем собрании трудов он всегда выделял «Толкование сновидений» и «Три очерка по теории сексуальности», считал их предметом гордости, но работа «Я» и «Оно» – настоящий триумф ясности ума, как бы сам мэтр ее ни называл. Предвоенные жалобы Фрейда на старость, его мучительное переживание личной утраты, чисто физическая борьба за выживание и помощь семье, чтобы та не пропала в послевоенной Вене, – все эти многочисленные причины были достаточными для того, чтобы уйти на покой. Однако то, что другие исследователи оставили бы ученикам, Фрейд чувствовал себя обязанным сделать сам. Если для кого-то «Я» и «Оно» выглядит непонятным, причину этого следует искать в необыкновенной напряженности его послевоенной деятельности.

Предисловие к этой небольшой книге дышит уверенностью. Фрейд сообщает читателям, что развивает некоторые идеи, заложенные в работе «По ту сторону принципа удовольствия», теперь обогащенные «различными фактами аналитического наблюдения» и свободные от заимствований из биологии, к которым он прибегал прежде. Таким образом, сия работа «находится ближе к психоанализу», чем «По ту сторону…». Основатель движения также прибавляет, что коснулся теорий, новых для его учения, и поэтому не мог «не затронуть некоторые теории, выдвигавшиеся непсихоаналитиками или психоаналитиками до их отхода от психоанализа». Однако на сей раз Фрейд неблагожелательно подчеркнул, хотя он всегда охотно признавал вклад других исследователей, что в данном случае в этом нет необходимости.

В основной части работы мэтр все-таки нашел место, чтобы отдать должное «предположению» Гроддека, «автора, который напрасно по личным мотивам заверяет, что ничего общего со строгой высокой наукой не имеет», – предположению, что нас «оживляют» неизвестные, не поддающиеся управлению силы. Чтобы увековечить это открытие, основатель психоанализа предложил воспользоваться термином Гроддека, хотя и изменив его смысл, и назвать значительную часть бессознательного «Оно». Возможно, Гроддек посчитал такое признание не слишком щедрым, но мэтр был уверен, что его собственная работа, несмотря на осторожность, в высшей степени оригинальна. Его идеи «носят скорее характер синтеза, нежели умозрительного заключения» – что, мог бы прибавить основатель психоанализа, и к лучшему.

Работа Фрейда открывается повторением уже известного: фундаментальный принцип психоанализа, разделение между областями сознательного и бессознательного. Вне всяких сомнений, это «первый шибболет», который невозможно игнорировать: «в конце концов, такое свойство, как сознательность или бессознательность, – единственный светоч во тьме глубинной психологии». Более того, бессознательное динамично. Неудивительно, что психоанализ споткнулся о него при изучении вытеснения: «Вытесненное представляет для нас образец бессознательного».

Пока Фрейд не выходил за пределы области, привычной для тех, кто был знаком с его идеями, но он использовал эту область лишь как плацдарм для исследования неизведанного. Вытеснение предполагает вытесняющий агент, и психоаналитики выработали представление об этом агенте как о «связном организации душевных процессов», то есть «Я». Однако феномен сопротивления, с которым психоаналитик каждый раз сталкивается в процессе лечения, выдвигает сложную теоретическую загадку, которую Фрейд выявил еще много лет назад. Оказывающий сопротивление пациент в своих невротических мучениях зачастую совсем не знает или лишь смутно догадывается, что сопротивляется успеху психоанализа. Из этого следует, что «Я», откуда исходят и вытеснение, и сопротивление, не может быть полностью сознательным. Но в таком случае – утверждает мэтр – традиционная формула психоанализа, объясняющая невроз конфликтом между сознательным и бессознательным, должна быть неверна. В своей известной статье о бессознательном основатель психоанализа уже признавался, что его теория неврозов требует пересмотра: «Истина в том, что чуждым сознанию остается не только психически вытесненное, но и часть господствующих в нашем «Я» побуждений». Другими словами, «по мере того как мы с большим трудом продвигаемся к метапсихологическому пониманию душевной жизни, мы должны научиться эмансипироваться от значения симптома «сознательность». Этот пассаж, написанный в 1915 году, служит напоминанием, насколько сильно в теории Фрейда были перемешаны новое и старое. Однако полностью последствия своего открытия он изложил лишь в работе «Я» и «Оно».