Фрейд - Питер Гай

Эти вытесненные эротические союзы также объясняют, почему коллективы, которые сковывают своих членов цепями любви, в то же время исполнены ненависти к чужакам. Будь то маленькая семейная ячейка или большая группа (которая на самом деле есть расширенная семья), любовь в ней ограниченна и сопровождается, словно тенью, чувством ненависти. «По свидетельству психоанализа, любая тесная и продолжительная эмоциональная связь между двумя людьми – брачные отношения, дружба, отношения между родителями и детьми, родительское и детское чувство – содержит осадок отвергающих, враждебных чувств, который ускользает от восприятия лишь вследствие вытеснения». Таким образом, отмечает Фрейд, религия никогда не теряет возможности критиковать тех, кого не относит к истинно верующим; «религия, хотя она и называет себя религией любви, должна быть жестокой и немилосердной к тем, кто к ней не принадлежит».

«Психология масс…» Фрейда, рассматривая новые пути анализа психики в обществе, выдвигает предположения, которые еще не были до конца изучены. Но удивительная краткость, с которой основатель психоанализа касается сложных вопросов социального объединения, придает исследованию оттенок импровизации. В послесловии, упоминая довольно пестрый материал, который он не смог включить в основную часть очерка, мэтр подчеркивает его умозрительный и переходный характер. Во многих отношениях «Психология масс…» Фрейда перекликается с более ранними исследованиями, такими как «Тотем и табу» и «По ту сторону принципа удовольствия». Впрочем, это также шаг вперед. В одобрительной рецензии, опубликованной в 1922 году, Ференци выделил как особенно оригинальный момент сделанное Фрейдом сравнение одержимости с гипнозом. Но что самое главное, Ференци считал, что «вторая главная инновация» основателя психоанализа лежит в области психологии индивидуума, в его «открытии новой стадии развития «Я» и либидо». Фрейд начинал дифференцировать стадии развития «Я» и отмечать его тесное взаимодействие с «Я-идеалом» – «Сверх-Я», как вскоре он его назовет. Экскурс мэтра в социальную психологию был репетицией более решительных заявлений относительно «Я», но до них оставалось еще два года.

В ретроспективе работа «Я» и «Оно», опубликованная в 1923 году, представляется неизбежной кульминацией пересмотра своих идей, которую Фрейд начал десятилетием раньше и ускорил после войны. В июле 1922-го он сказал Ференци, что занят одной умозрительной работой, продолжением «По ту сторону принципа удовольствия», и благоразумно прибавил: «Она выльется в маленькую книгу или ни во что». В следующем месяце он сообщил Отто Ранку: «Я отдохнул и настроен на работу. Я пишу о том, что называет себя «Я» и «Оно». Это «будет всего лишь статья или даже маленькая брошюра, вроде «По ту сторону [принципа удовольствия]», фактически ее продолжение». Но в характерной для себя манере Фрейд ждал вдохновения, чтобы идти дальше. «В черновике я продвинулся достаточно далеко, а все остальное ждет настроения и идей, без которых не может быть завершено». Небрежные и осторожные намеки мэтра позволяют взглянуть на его метод работы. Он писал самый главный текст нескольких десятилетий и все же был не уверен, когда и как закончит его, – и в такой же степени не уверен, будет это просто краткая статья или, возможно, нечто вроде книги «По ту сторону принципа удовольствия».

Поначалу работа «Я» и «Оно» вызвала у психоаналитиков некоторое недоумение, однако почти не встретила сопротивления и по большей части была одобрена. Это неудивительно. Она согласовывалась с их клиническим опытом и углубляла его, а разделение психики на три части – «Оно», «Я» и «Сверх-Я» – предлагало гораздо более подробный и понятный анализ структуры и работы психики, чем предшествующие теории. И лишь утверждение Фрейда, что идею «Я» и «Оно» он позаимствовал у Гроддека, вызвало легкий протест.

Георг Гроддек, самозваный «дикий» аналитик, относился к тем энтузиастам, которых в огромном количестве притягивал к себе психоанализ. Такие, как он, угрожали разрушить репутацию солидных и ответственных врачей, которой добивались психоаналитики. Фрейд считал его склонным к преувеличению, стандартизации и некоторому мистицизму. Возглавлявший санаторий в Баден-Бадене Гроддек обращался к понятиям психоанализа – инфантильная сексуальность, символизм, перенос, сопротивление – еще в 1909 году, зная о Фрейде лишь понаслышке. Затем, в 1912-м, ничуть не лучше информированный, он написал книгу, в которой резко критиковал психоанализ. Перемена взглядов произошла у него год спустя: прочитав «Психопатологию обыденной жизни» и «Толкование сновидений», Гроддек был потрясен. То, что он выдавал за свои идеи, другие сформулировали раньше и лучше. В 1917 году во взволнованном письме Фрейду, долго откладываемом знаке его «запоздалой искренности», Гроддек признавал все свои ошибки и решительно заявлял, что с этих пор будет считать себя его учеником.

Основатель психоанализа был польщен и, несмотря на скромные возражения Гроддека, принял его в ряды психоаналитиков. Необычное поведение последнего не уменьшало удовольствие Фрейда от общения с ним. Мэтра подбадривали живость Гроддека, его стремление к оригинальности и неистовость. Впрочем, временами он испытывал границы терпения своих новых коллег. На конгресс психоаналитиков в Гааге в 1920 году Гроддек привез любовницу, а доклад, который там прочитал, начал словами, которые все запомнили надолго: «Я «дикий» аналитик». Гроддек, должно быть, прекрасно знал, что именно такими не хотели быть присутствующие в зале – или, по крайней мере, выглядеть. Его доклад действительно был каким-то несуразным, диким. Это оказалась хаотичная свободная ассоциация, посвященная тому, что впоследствии станут называть психосоматической медициной. По утверждению Гроддека, заболевания тела, даже близорукость, представляют собой просто физические проявления бессознательных эмоциональных конфликтов и поэтому поддаются лечению психоанализом. В принципе психоаналитики почти не спорили с подобными взглядами, только выраженными не так откровенно. Как бы то ни было, конверсионные симптомы истерии, этого классического невроза в практике психоанализа, свидетельствовали в пользу общей позиции Гроддека, но он говорил несвязно, абсолютно неубедительно, как энтузиаст, и у него нашлось совсем немного защитников. Впрочем, и среди них был Фрейд. Потом мэтр спросил Гроддека, хотел ли он, чтобы его выступление восприняли серьезно, и тот заверил основателя психоанализа, что хотел.

У Гроддека были припасены и другие трюки. В начале 1921 года он подтвердил свой статус «дикого» психоаналитика, выпустив с помощью издательства Фрейда «психоаналитический роман» «Поиск души». Это удачное название придумал Ранк. Сам мэтр прочитал рукопись и остался доволен. Ференци, который близко сошелся с Гроддеком, тоже. «Я не литературный критик, – писал он в рецензии на книгу, помещенной в Imago, – и не считаю себя достойным оценивать эстетические достоинства романа. Но я убежден, что не может быть плохой книга, у которой получается, как у этой, захватить читателя и не отпускать с начала и до конца». Большинство психоаналитиков, коллег Фрейда, были более суровы. Эрнест Джонс презрительно назвал роман «пикантной книгой с несколькими вульгарными пассажами». Пфистер негодовал. Психоаналитики, эти заклятые враги респектабельности, похоже, в каком-то смысле стали ее жертвами и одновременно поборниками. Фрейд оставался тверд и сожалел, что Эйтингон безразличен к Гроддеку. «Он немного фантаст, – признавал мэтр, – но оригинальный парень с редким даром понимания. Я бы не хотел с ним расставаться». Год спустя основатель психоанализа говорил Пфистеру, что по-прежнему «энергично защищает Гроддека от вашей респектабельности. Что бы вы сказали, будь вы современником Рабле?». Но переубедить оппонента оказалось нелегко. Он любит свежее масло, говорил Пфистер Фрейду в марте 1921 года, но Гроддек очень часто напоминает ему масло прогорклое. Как бы то ни было, он знает разницу между Рабле и Гроддеком: первый был сатириком и не претендовал на звание ученого, тогда как второй уподобляется хамелеону, мечась между наукой и беллетристикой. Это смешение жанров Пфистер и все остальные находили чрезвычайно неприятным.

Конечно, Гроддек был для Фрейда не просто привилегированным шутом, который вносил яркие краски в слишком серьезную профессию. Примерно в то время, когда Гроддек опубликовал свой «Поиск души», он начал работать над книгой, которая должна была собрать все новые учения по психосоматической медицине и изложить языком, понятным обычному человеку. Работа задумывалась как серия писем восприимчивой подруге. Закончив несколько глав, Гроддек отсылал их Фрейду, который получал удовольствие от плавности и музыкальности слога. «Пять писем очаровательны», – писал основатель психоанализа Гроддеку в апреле 1921 года. Письма были не просто очаровательными – они были революционными. Пересыпая свой текст явными анекдотами и выдумками насчет беременности и родов, мастурбации, любви и ненависти, Гроддек снова и снова возвращался к понятию «Оно», которое придумал несколько лет назад. Этот невинно звучащий термин, позаимствованный у Ницше, должен был охватывать более широкий спектр явлений, чем психоаналитики обычно приписывали области бессознательного. «Я считаю, – заявлял Гроддек во втором письме, – что человек одушевлен Неизвестным, чудесной силой, управляющей одновременно и его поступками, и событиями его жизни. Высказывание «я живу» верно лишь в условном смысле, оно выражает лишь малую и поверхностную часть фундаментального принципа: «В человеке живет «Оно».