История Франции - Марк Ферро

оказывать ему поддержку. Коммуны, впрочем, создаются во всех крупных городах — сначала в Лионе, где, находясь под влиянием Бакунина, она в большей степени, чем в Париже, представляет модель революционного противовеса государственной власти, затем в Марселе, в некоторых других местах; в вопросах муниципальной автономии провинция заметно обогнала Париж.

Столица была осаждена, голодала и страдала от холода. В народной памяти сохранились сведения о том, как люди из-за нехватки продовольствия ели крыс, как Гамбетта на воздушном шаре покинул город, чтобы добраться до армий в провинции. Двадцать восьмого января 1871 г., после капитуляции Базена в Меце, появилось сообщение, что правительство просит перемирия, — это становится потрясением, вызывает ярость, тем большую, что Тьер, победивший на выборах, хотя и называет себя республиканцем, но пребывает «в ожидании будущего решения о государственном строе Франции». В Версале, где собирается Национальное собрание — и это тоже символично, — правительство прекращает выплату жалованья Национальной гвардии, которой остается лишь самораспуститься; затем оно отменяет мораторий на квартирную плату для населения, потерявшего доходы во время блокады.

Восемнадцатого марта начинается драма.

Правительственные войска поднимаются на холм Монмартр, чтобы захватить пушки, которые парижане купили на свои гроши и передали Национальной гвардии. Генерал Леконт, которому дано это задание, арестован национальными гвардейцами. Население пребывает в раздражении и ярости. Также арестован генерал Тома, оказавшийся там случайно, но участвовавший в карательных мероприятиях в июне 1848 г. Оба расстреляны. Этот эпизод был воспроизведен в одном из первых исторических фильмов, снятых в 1906 г.

Начинается восстание: поднимается квартал за кварталом, занята мэрия. Тьер бежит в Версаль, «так как с убийцами не ведут переговоров».

Тогда Париж выбирает свою коммуну, позднее названную «правительством неизвестных», среди которых якобинцы 1848 г., такие, как Делеклюз, бланкисты, члены Интернационала, как Лео Франкель, прудонисты. Социалистические взгляды этой коммуны остаются довольно смутными, несмотря на программу, в которой поставлена цель положить конец эксплуатации человека человеком. Не предусматривается ни социализация крупных мастерских, ни конфискация имущества; налицо лишь активный антиклерикализм, который выражается в идее отделения Церкви от государства; Коммуна также казнит монсеньора Дарбуа, архиепископа Парижского. В столице искореняется все, что напоминает о деспотизме и завоеваниях, — разрушена Вандомская колонна, отлитая Наполеоном из австрийских пушек, захваченных в 1809 г.

Блокированная войсками Тьера, Национальная гвардия под командованием Луи Русселя пытается осуществить прорыв, — безуспешно. Затем коммунары возлагают надежды на общенациональное восстание. Но повстанческие движения в Лионе и Марселе терпят поражение, равно как и попытки достичь примирения, предпринятые среди прочих и некоторыми масонами.

Франкфуртский мир, подписанный Францией и Пруссией, передает в распоряжение Тьера свежие войска. Говорят, что Бисмарк проявил уступчивость в статье о количестве войск, которые договором позволялось иметь Франции, ради того, чтобы Тьер имел возможность подавить восстание… Правда ли это? Как бы то ни было, Коммуна создает Комитет общественного спасения, для того чтобы вести борьбу, и ставит во главе своих вооруженных сил Ярослава Домбровского — польского офицера, отличившегося во время антироссийского польского восстания в 1863 г.; после его гибели войска возглавляет старый Делеклюз. Но «в терроре ищут безопасность, которой не могут найти в силе»; и вскоре, после одобрения Коммуной декрета о заложниках, дается определение подозрительных, и начинаются расстрелы.

Двадцать первого мая ворота Отёйль открываются перед версальскими войсками, которые начинают свой безжалостный марш по столице. С 21 по 28 мая, в течение «кровавой недели», погибает от 17 тысяч до 35 тысяч человек. После боев военные советы заседают вплоть до 1875 г.; перед судом предстают 35 100 человек, осуждено 13 000, 3043 сослано. В целом население уменьшилось на 100 тысяч человек. И сколько еще оказалось в изгнании.

В Версале, похоже, верили, что революционная партия обезглавлена. Да, это было поражением, но поражением настолько же славным, как победа, потому что жестокие репрессии породили легенду.

Но во второй раз, как и в 1848 г., Республика оказалась под подозрением. Гамбетта, Жюль Ферри держались в стороне, даже Жорес проявлял осторожность. Чтобы примирить «Марсельезу» и «Интернационал», требовалось время.

ОСНОВАТЕЛИ РЕСПУБЛИКИ:

ТЬЕР, ГАМБЕТТА, ЖЮЛЬ ФЕРРИ, ВИКТОР ГЮГО

Адольф Тьер, оказавшийся в июле 1870 г., при Второй империи, единственным депутатом Законодательного собрания, который просил тех, кто неистово выступал за войну против Пруссии, «на минуту задуматься», вскоре стал казаться мудрецом, который все предвидел. После отречения Наполеона III и провозглашения Республики он на выборах 8 февраля 1871 г. был избран в 27 департаментах, а затем Собранием, состоявшим из четырехсот монархистов и двухсот республиканцев, единодушно объявлен «главой исполнительной власти Французской республики… в ожидании будущего решения о государственном устройстве Франции». Либеральный журналист во времена Карла X, теоретик парламентской монархии, когда «король царствует, но не правит», затем историк Революции, Тьер при Луи Филиппе стал министром, который умел ударить и по левым, и по правым. При Наполеоне III он становится глашатаем «необходимых свобод» и предстает как умеренный республиканец, если не консерватор. Во всяком случае, обсудив во Франкфурте условия мира с Пруссией и добившись того, что Франция, которая теряла Эльзас и Лотарингию, по крайней мере, сохраняла Бельфор[138], он смог добиться ратификации этого договора Национальным собранием, несмотря на сопротивление непримиримых республиканцев во главе с Гамбеттой. Заключив с депутатами Собрания соглашение в Бордо (10 марта 1871 г.), он сумел отложить решение вопроса о будущем государственном устройстве страны до ее восстановления. И после этого, не желая замечать страданий парижан, ставших жертвами блокады, недооценивая их патриотизм и стремление к обеспечению порядка, беспощадно расправляется с Парижской коммуной.

Тьер увидел в этом восстании редкостную возможность предстать перед обществом в роли гаранта порядка, после того как он уже выступил в роли миротворца. С этого времени носителями хаоса стали монархисты, тогда как социальному строю более ничто не угрожало. Франция буржуа и Франция крестьян были успокоены и отныне готовы под эгидой Тьера пройти курс раскаяния и морального порядка, чтобы получить прощение за шалости времен Императорского праздника и в то же время — за неблагоразумную воинственную спесь. Это покаяние поощрялось деятельностью монашеских орденов, возрождением ультрамонтанства (учения о подчинении национальной Церкви власти папы), распространением или восстановлением местных культов Девы Марии,