История Франции - Марк Ферро

финансист Ахилл Фульд, бизнесмен Якоб Ротшильд, банкиры и строители сети французских железных дорог; барон Осман, перестроивший Париж, один из вдохновителей Императорского праздника, светские персоны, находившиеся рядом с теми, кто обеспечивал порядок, вроде Руэра и Персиньи.

При Наполеоне III государством правят деньги, биржа, которая, по словам Дюма-сына, «стала для этого поколения тем, чем в Средние века был кафедральный собор». Деньги стимулируют банковский оборот, который олицетворяют братья Перейр — основатели банка «Креди мобилье», выпускающего бесконечные акции; таков и банк Ротшильда, работающий лишь с собственными капиталами. Стимулируемый международной конъюнктурой, банковский оборот скоро станет «праздником прибылей» для банков и предпринимателей. Поощряемые Наполеоном III, братья Перейр видят будущее там, где дело идет полным ходом, они также являются инициаторами формирования современной банковской системы; по их модели создаются банки «Сосьете женераль», «Банк де Пэи Ба» (Нидерландский банк), «Креди Лионнэ» и т. д. Важнейшим экономическим проектом Империи становится строительство национальной сети железных дорог, в то время поделенной на сорок две малых сети, за которыми вскоре последуют создание шести компаний («Нор», «Пэ-Эл-Эм», «Пари-Орлеан», «Миди», «Эст», «Уэс»[133]) о своими вокзалами, своей культурой… Сеть за двадцать лет выросла с 3200 до 16 400 километров.

Другая эпохальная программа Второй империи — строительная, включавшая в себя реконструкцию Парижа, префект которого, барон Жорж Осман, стал великим архитектором. Его помощниками были Виктор Бальтар, Адольф Альфан; за их работами по реконструкции пристально следит сам Наполеон III. Никогда еще, будь то в провинции или в Париже, дела не двигались так успешно: их масштаб удвоился в эпоху Второй империи. Но главным, конечно, стало строительство уличной сети Парижа, его «османизация» — с роскошными проспектами, исходящими от площадей, — которые ознаменовали это возрождение, обогатили владельцев земли, получивших отличную компенсацию, и потеснили жильцов. Ибо новый Париж был отстроен для тех, кто имел деньги; он усилит социальную дифференциацию, поскольку рабочим, вышвырнутым из своих домов, придется искать жилье на периферии. Уничтожение многих старых кварталов — это «хирургическое» благоустройство города, — разумеется, не обошлось без жертв, и сегодня такой метод градостроительства выглядел бы святотатством. Тем не менее примеру Парижа последуют Вена, Каир и того более — Брюссель.

Будучи любителем великих проектов, Наполеон III также поддержал проект сооружения Суэцкого канала, предложенный Фердинандом де Лессепсом (церемонию открытия канала проводила супруга Луи Наполеона — императрица Евгения); кроме того, император содействовал реализации планов молодого инженера Гюстава Эйфеля: тот создал эллипс из металлических арок, который в 1867 г. произвел фурор на Всемирной выставке в Париже. В тот год восемь королей и три императора посетили Париж: это ли не апофеоз императорского правления?

Вскоре после того, как исчез мираж Всемирной выставки, суровый республиканец Жюль Ферри, разоблачая коррупцию, писал в «Фантастических расчетах Османа»: «1867 год начался с ликвидации всех ошибок Империи. Ее политика за пределами страны закончилась гигантским двойным разочарованием в Мексике и при городе Садова[134]; внутри страны процветание вылилось в болезненный кризис, ибо финансовые институты, созданные Империей, лелеемые ею, вынашиваемые с самой нежной любовью, имели ту же судьбу, что и дипломатия, наделав много шума в мире; запыхавшиеся, вздувшиеся, они дряхлеют и терпят крах».

После банкротства братьев Перейр, разоблачения всех скандальных дел — и финансовых, и нравственных — провалы внешней политики кладут жестокий конец этому режиму. Франция, конечно, разбогатела, но Наполеон III, мечтающий о национальной славе, ведет неумелую политику, которая не чета политике Кавура или Бисмарка. Утрата Эльзаса и Лотарингии в результате поражения в войне 1870–1871 гг., в конечном счете заставила забыть о том, что ранее в результате этой же политики Франция расширила свою территорию за счет приобретения Савойи и Ниццы.

1870 ГОД: УНИЗИТЕЛЬНОЕ ПОРАЖЕНИЕ

Кто мог предположить летом 1870 г., что Франция потеряет две провинции, что ее армии будут разбиты, ее император станет пленником, а Революция лишит его власти? Только что проведенный плебисцит стал его подлинным триумфом — более 7 миллионов голосов против 1,5 миллионов — и это после десяти лет царствования. «В политике больше нечем заниматься», — полагал республиканец Жюль Фавр. «Империя сильна как никогда», — вторил ему Гамбетта. Эмиль Оливье, бывший республиканец, ставший премьер-министром, добавлял: «Мы обеспечим императору счастливую старость».

Два месяца спустя, объявив войну Пруссии, император выехал в армию, чтобы принять командование; едва прибыв в Мец, он констатирует: «Ничего не готово… я с самого начала вижу, что мы проиграли».

Могли ли представить себе это те, кто демонстрировал на улицах Парижа свою воинственность — настолько рьяно, что этим патриотам разрешали распевать «Марсельезу», запрещенную в последние десятилетия? Истерия охватила значительную часть страны, на парижских бульварах гремело: «Да здравствует война, на Берлин!». Все сплотились вокруг государя — его врагами могли быть только иностранные агенты и предатели. В Отфэ, коммуне в департаменте Дордонь (Юго-Западная Франция), толпа растерзала, изрезала и сожгла аристократа-легитимиста — он мог быть только пособником пруссаков.

Откуда могла появиться эта ярость?

Французы верили, что армия готова к войне. Военный министр маршал Лебёф заявил, что она обеспечена «всем до последней пуговицы на гетрах». В связи с походом на Рим итальянских республиканцев во главе с Гарибальди в официальном сообщении, выпущенном на следующий день после битвы при Ментане, говорилось: «Наши шаспо показали себя наилучшим образом»[135]. Ко всему, в стране господствовало убеждение, что Пруссия относится к ней пренебрежительно.

В 1863 г. Наполеон III не смог помешать Бисмарку оказать помощь русскому царю в подавлении восстания поляков, «наших традиционных друзей». В 1864 г. французскому правительству пришлось маневрировать в деле датских герцогств, которые Пруссия аннексировала после раздела добычи с Австрией[136].

Бисмарк издевался над французским императором, этой «великой непризнанной бездарностью». В 1866 г., во время австро-прусской войны, Наполеон III желал победы пруссакам, потому что в этом случае Италия, враг Австрии, могла бы вернуть Венецианскую область, увенчав этим успехом великое дело императора — объединение Италии (но без Рима!). Однако победа