Откровение в Галисии - Долорес Редондо

направился к машине, но мобильник снова ожил. Ногейра ответил и вдруг словно застыл. Наконец он открыл дверь, но вместо того чтобы сесть, наклонился и сказал:

— Мануэль, со мной связалась Офелия, судмедэксперт. Сегодня рано утром нашли машину Тоньино. Она была спрятана в кустах на проселочной дороге. А в ста метрах от нее обнаружили труп парня; тело висело на дереве. А еще мне звонили из участка. Два дня назад я описал им пропавший автомобиль, но никому до этого не было дела. А теперь я вдруг понадобился.

Писатель наклонился и высунулся между передних сидений.

— Черт возьми, Ногейра! Надеюсь, у тебя не возникнет проблем. Можешь сказать, что это я попросил тебя сопроводить меня до дома Видаля. Мы же не представлялись гвардейцами; я могу в этом поклясться, если будет нужно.

Лейтенант попытался улыбнуться, но было видно, что он озабочен.

— Вот увидишь, это ерунда. Просто формальности.

— Тоньино повесился? — спросил Лукас.

Гвардеец молча посмотрел на него, затем завел двигатель и выехал на дорогу.

— Ты сказал, что тело висело на дереве. Он покончил с собой?

Ногейра провел рукой по усам, словно не желая, чтобы слова вырвались из его рта. В зеркало заднего вида он наблюдал за Мануэлем.

— Офелия сказала, что труп аж черный, но очевидно, что парня сильно отделали. Лицо обезображено, однако одежда соответствует описанию, которое дала тетка Видаля, когда подавала заявление о его исчезновении. Все указывает на то, что Тоньино били, пока он не потерял сознание, а затем повесили. Точнее эксперт сможет сказать после вскрытия, но судя по состоянию тканей, юноша мог погибнуть в тот же день, когда исчез.

Писатель перехватил взгляд гвардейца в зеркале заднего вида и понял, на что намекает лейтенант.

— Тогда же, когда скончался Альваро. Оба преступления, должно быть, связаны.

— Не знаю, — засомневался Ногейра. — Предположим, Антонио нашел в кабинете дяди письмо Ортуньо, когда красил там стены. Едва бросив взгляд на документ, он сразу сообразил, что сможет выручить кругленькую сумму за такую информацию. Парень осознавал, что для маркиза и его брата эти сведения стоят куда больше трехсот тысяч евро. Тоньино позвонил Сантьяго и потребовал денег. Но не учел реакции Альваро. Твой муж примчался в монастырь разъяренный и потребовал объяснений у приора. Как только маркиз уехал, настоятель тут же направился к племяннику — возможно, чтобы вернуть письмо, но скорее всего, чтобы предупредить, чем все может обернуться. Когда я расспрашивал приора о Тоньино, меня удивило, что дядюшку совершенно не интересовало местонахождение парня. Возможно, потому, что он знал, где Антонио. Не забывайте, настоятель отрицал, что Альваро был в монастыре. А когда мы приперли его к стенке, придумал какую-то чушь про исповедь.

— Такого точно быть не могло, я ручаюсь, — подтвердил Лукас.

— Приор не казался особо обеспокоенным. Вероятно, потому, что уже решил проблему. Альваро убили, Тоньино, как теперь выяснилось, тоже. Возможно даже, что в один и тот же день.

— Неужели ты думаешь, что он так далеко зашел, чтобы сохранить в тайне случай тридцатилетней давности?

— Ты не представляешь себе, на что идут люди, лишь бы не предавать огласке куда менее серьезные проступки. Из того, что нам рассказал Ортуньо, становится ясно, что у приора есть возможность решать серьезные проблемы весьма кардинальными методами. Он не колеблясь обставил убийство Бердагера как суицид, скрыв тот факт, что в его церковно-приходской школе было совершено сексуальное насилие. Кроме того, у нас есть свидетель, утверждающий, что настоятель угрожал собственному племяннику. Марио сегодня рассказал нам, что приор приезжал к нему и пытался убедить держать рот на замке. Так насколько далеко он способен зайти, лишь бы защитить свое имя и свой монастырь? Мог ли настоятель отделать Тоньино и повесить его на дереве? Мог ли столкнуть автомобиль Альваро с дороги? Возможно, у нас недостаточно оснований, чтобы арестовать его, но мы знаем, что когда-то приор выдал убийство за суицид. Правда…

— Послушай, ему лет семьдесят, а может, и больше, — подал голос Лукас. — У него не то артрит, не то артроз, он невысокого роста и весит килограммов шестьдесят.

— Это верно, — согласился Ногейра. — Трудно представить, как он наносит Альваро удар ножом. И хотя Тоньино был довольно хлипким юношей, да еще и не в самой лучшей форме из-за наркотиков, слабо верится, что настоятель избил его до полусмерти, а потом еще умудрился повесить парня на дереве. Чтобы поднять человека с земли, нужны сноровка и физическая сила…

Мануэль не отрывал глаз от лица лейтенанта, отражавшегося в зеркале, и вдруг понял, что гвардеец избегает его взгляда.

— В любом случае все это лишь гипотезы, никаких доказательств у нас нет. Нужно дождаться результатов вскрытия Тоньино и отчета по сравнению краски с машины Альваро и пикапа из монастыря, — подытожил Ногейра.

— Ты забыл упомянуть еще об одном варианте, — вызывающе сказал писатель. — Что приор вообще не имеет к этому никакого отношения. А смерть Антонио — дело рук Альваро…

Слова, которые услышала Мей, ответив на звонок, теперь зазвучали как приговор: «У него есть доказательства, что ты убийца».

— Замолчи! — Лукас произнес это с таким отчаянием, что Мануэль закрыл рот. Но это не помешало ему представлять, как могли разворачиваться события. Невысказанные догадки теперь выглядели все более и более правдоподобными. Ортигоса поднял глаза и, встретившись взглядом с лейтенантом, понял, что тот думает о том же самом. Поэтому он продолжил:

— Альваро и Тоньино поссорились. Альваро был намного сильнее парня, он вполне мог избить Видаля и повесить его на дереве. Офелия сказала, что из-за раны на боку он постепенно истекал кровью, но, вероятно, успел сесть в автомобиль и проехать несколько километров… — В мозгу писателя снова зазвучали слова Вороны.

— Я не понимаю, как ты осмеливаешься даже допускать такую возможность, — возмутился священник, глядя на Мануэля.

— Если б мы говорили о том Альваро, которого я знал, я рассуждал бы точно так же, как ты. Но он оказался совершенно другим человеком. Боюсь представить себе, на что он способен.

— Поверить не могу! — сердито воскликнул Лукас.

— Я хорошо помню, о чем говорила старая маркиза.

— Я же предупреждал: она делает это, чтобы уколоть побольнее, посеять в твоей душе сомнения. А ты, как видно, позволил им зародиться, — парировал священник.

— А что она тебе сказала? — с любопытством поинтересовался лейтенант.

— Что Альваро унаследовал от отца склонность к жестокости, что родители не ошиблись и не сомневались в нем, потому что он уже доказал, на что способен.

— Ты думаешь, старуха имела в виду то, что случилось в школе?

— Есть кое-что еще, о