Чертог Белой Ночи - Мария Казанцева

мне больно смотреть, как вы ненавидите друг друга. Я бы все отдала, чтобы найти брата.

– Например, брата-преступника, которого ты бросила с умирающей матерью? Не забудь позвать меня, когда ваша встреча состоится.

Рейн ненадолго задумался и решил не упускать возможность сменить тему:

– Интересно, что ты сказала именно «брат».

– Помнишь, мы говорили о твоем контроле в Чертоге Ночи? Мне тогда стало не по себе, потому что я увидела человека в капюшоне с железной челюстью. После этого незнакомые образы начали тянуться один за другим. Когда я сегодня увидела эту маску на Рите, то поняла, что была на празднике в Чертоге вместе с братом и видела тебя. Это воспоминание окончательно собралось в памяти.

– Я не знал, что мы виделись раньше…

Она притихла, и ее мысли снова куда-то забрели, а голос стал холодным и звенящим, как замерзшее стекло под напором ветра:

– Что ты делал потом, после того как она умерла? Почему не учился в Цитадели?

– Чтобы попасть в Цитадель, нужно окончить школу или хотя бы учиться в ней. У меня на это времени не было, как ты теперь знаешь.

Смятение на ее лице заставило его продолжить:

– Я жил в Чертоге. Дрался в клетке. Потом меня оттуда один дед вытащил, и я на него работал еще года три. Сначала доставками занимался, а потом стал на дела попадать. Та жизнь сейчас как дурной сон, – продолжал он, исследуя ее лицо в попытках угадать, о чем она думает. – Время разливалось по темным улицам Чертога, и я блуждал вместе с ним, потеряв ему счет. Тогда я не мог ни о чем думать, а теперь ничем не горжусь.

Она молчала и крутила кончики волос между пальцами, а ее взгляд встревоженно скользил по ночной улице. Наступила пауза, которую он снова нарушил:

– В чем дело?

– Макс сказал, ты убил парня на складе.

– Вот оно что! – он с хрипом вдохнул ночной воздух. – А если тот парень собирался убить меня? Спросим у него, имел ли он право? – Рейн махнул рукой, словно это была неплохая идея, а потом снова убрал ее в карман. – Черт, он же мертв. Я и забыл. Может, это была самооборона. Может, нет, – он пожал плечами и остановился, чтобы она наконец посмотрела ему в глаза. – Суть в том, что ты не знаешь. Точно так же, как ни черта не знает и Макс.

– Он сказал, что сам видел. – Снова этот пробуждающий всех демонов обвинительный тон.

– Все, что он видел, – это то, как я стою над телом того парня, – хрипел Рейн. – Ему этого оказалось достаточно, чтобы поверить, а тебе оказалось достаточно его слов. Моих же слов тебе недостаточно, хотя я тоже там был.

– Я плохо разбираюсь в людях – это мой недостаток, но не сдаюсь легко и потому говорю с тобой, – в ее голосе возрастало напряжение.

– Парня на складе подстрелил Полох, потому что он попытался нам помешать и мог убить любого из нас, а я стоял рядом, потому что хотел проверить, жив ли он, – Рейн произнес эти слова так быстро и отчетливо, как обычно говорят правду. – А то, что ты плохо разбираешься в людях, я и сам вижу, потому что выбрала худшую компанию из всех.

Она недолго молча смотрела на него, и впервые он больше не видел в этом взгляде страха. Даже сомнение растаяло в глубине карих глаз, уступив место доверчивости.

– Даже и не знаю, Бродяга, где бы я была без твоей компании.

Глава 36. Макс

Сфера занимала целый этаж над изоляционным блоком в корпусе хранителей. У входа в мгновение ока возник страж. Парень выглядел так зелено, что синяя форма на нем казалась серой.

– Ефим Николаевич запретил пускать кого-либо в его отсутствие, – твердо объявил он, заслоняя грудью вход в хранилище Сферы.

Макс достал из кармана брюк цепь с двумя орлиными головами и молча покачал ею перед лицом дежурящего стража, рассчитывая, что гипнотический эффект пропуска и суровый вид скажут все за него.

– Он скоро вернется, – держал оборону страж. – Вы можете подождать его здесь.

Макс подкинул токен, подхватывая цепь, и снова убрал в карман.

– У меня срочный запрос по преступнику из Красного реестра.

Страж засомневался, но так и не отошел от прохода:

– Мне нужно увидеть соответствующий бланк.

– Кто, по-твоему, мне его подпишет ночью? Может, ты?

– В таком случае вам придется дождаться Ефима… – снова заладил парень, но Макс с напором оборвал его:

– Я не в настроении объяснять, какие проблемы появляются у того, кто мне мешает, так что заткнись и отвали в сторону.

Отвалить-то он отвалил, но молчать, похоже, не собирался.

– У вас всего полчаса. Имейте в виду, если вы не покинете хранилище в течение этого времени, я свяжусь с Ефимом Николаевичем.

– Трансляция турнира, которую смотрит Аренский, закончится в час ночи. До этого советую тебе не издавать ни звука, – бросил ему через плечо Макс и скрылся в проходе.

Оказавшись внутри, он быстро миновал информационный зал и вошел в блок проекций, где вскоре нашел запись допроса братьев Ратмановых: Виктора и Игоря. Когда запись включилась, пустое белое помещение архива превратилось в комнату допросов с длинным столом из белого мрамора и зеркально-молочными стенами по периметру. Внутрь зашли два старших хранителя, а следом – двое высоких мужчин в пальто. Тот, который вошел первым, опирался на трость, а широкие поля шляпы закрывали ему лицо. Им предложили раздеться и присесть.

Макс сложил руки на груди. Он ждал, пока они снимут верхнюю одежду и повернутся к нему лицом. Пальцы правой руки вцепились в подбородок. Возможно, он узнает Виктора и сможет описать его. Тогда управляющий, которого он взял вместе с Женей, уже не станет отрицать причастность своих хозяев к покупке сетей.

Первым за стол сел Игорь. Высокий тощий мужчина с длинными седыми волосами и усталыми глазами на костлявом лице. Он подался вперед, сложив руки в замок, и всем видом показывал, что ему не терпится начать отвечать на вопросы. Виктор сел рядом. Он был старше и выше. Его черные с сединой кудрявые волосы росли неровной линией от высокого лба. В большой прямой нос упирались сдвинутые широкие брови. Серые глаза сверкали холодным блеском, а грубые черты лица придавали ему еще более устрашающий вид.

«Высокий брюнет со стальными глазами и приятной улыбкой… представился Виктором…» – пронеслось в голове.

Максу уже не нужно было слышать, как звучит его голос. Ему хватило одного взгляда на него, чтобы все понять. Злость не заставила себя ждать, и он вырубил запись, поняв по первым же ответам Ратмановых, что бесполезнее и смешнее сегодня смотреть уже нечего.

Покинув хранилище, он снова спустился в изоляционный блок, но теперь остановился у камеры в самом его конце. За решеткой на широкой