Фрейд - Питер Гай

Разумеется, для них не было места и в руководстве, которое основатель психоанализа составлял для своих коллег. Все, что мешает анализу, писал он, – это сопротивление, и все, что отвлекает пациента от следования главному правилу, – препятствие. Даже в лучшем случае пациенты демонстрируют более чем достаточно собственных сопротивлений, и аналитику нет нужды прибавлять к ним такие элементы, как аффекция, дискуссии по теоретическим вопросам и искреннее желание саморазвития анализируемого. Доставлять удовольствие пациенту любовью, ободрением или просто рассказом о своих планах на отпуск – значит поддерживать его привычное мышление, преодолеть которое они рассчитывают при помощи психоанализа. Это может прозвучать грубо, но аналитик не должен позволять, чтобы его переполняла жалость к страдающим пациентам. Само страдание является агентом процесса исцеления[157]. Ободряющее утешение лишь способствует сохранению невроза. Это как предложить аспирин святому Себастьяну, чтобы облегчить его мучения. Однако использование для аналитической процедуры таких метафор, как работа хирурга или поверхность зеркала, означает ослабление партнерства, немногословного и одновременно очень человечного, с несчастным человеком, лежащим перед ним на кушетке.

Даже если психоаналитик и пациент скрупулезно соблюдают все технические рекомендации мэтра, исцеляющая работа анализа всегда медленна и неуверенна. Фрейд исключал из области применения психоанализа многие разновидности душевных расстройств, в частности психозы, на том основании, что страдающий психозом не способен установить необходимый перенос на аналитика. Но даже больные с неврозом навязчивости и истерией, прекрасно подходящие для лечения психоанализом, часто демонстрировали очень медленный прогресс и пугающие рецидивы. Ускользающие воспоминания, стойкие симптомы, прочная привязанность к невротическим привычкам – все это серьезные препятствия к эффективным толкованиям и такого рода переносу, который помогает в лечении. Самыми трудными препятствиями на этом пути были переносы, способствовавшие тому, что пациент повторяет прошлое поведение, а не вспоминает его. Фрейд понимал, что аналитик ни в коем случае не может позволить себе проявить нетерпение. Клиническая практика показала, что рационального понимания со стороны больного никогда не бывает достаточно, но после долгих усилий может наступить момент, когда пациент, постоянно испытывающий рецидивы, постоянно забывающий с таким трудом добытые озарения, начнет осознавать, «прорабатывать» столь дорогой ценой полученные знания. «При этом врачу, – констатирует Фрейд в своей статье «Воспоминание, повторение и проработка», – не остается ничего другого, как терпеливо ждать и допускать ход событий, которого нельзя избежать и который не всегда можно ускорить». И снова оба партнера в психоаналитическом взаимодействии должны проявить терпение: «На практике эта проработка сопротивлений может стать затруднительной задачей для анализируемого и испытанием терпения для врача. Но именно эта часть работы оказывает наибольшее изменяющее воздействие на пациента». И именно она отличает психоанализ от других видов лечения, использующих суггестивное влияние. В этой важной фазе аналитик не просто пассивен; почувствовав согласие пациента, он должен «всем симптомам болезни дать новое значение в переносе, его обычный невроз заменить неврозом переноса». Этот невроз переноса является уникальным расстройством, характерным – и необходимым – для процесса излечения. Психоаналитик может избавить от него пациента «благодаря терапевтической работе». За этим следует нечто вроде коды, завершающей фазы, относительно которой Фрейд сделал лишь несколько скупых замечаний. Ему было известно, что эта фаза сама является источником страданий, которые мэтр называл трудностями расставания – Abschiedsschwierigkeiten. В процессе анализа новое знание прорабатывается, и если невроз переноса достаточно стабилен, то желаемый результат будет обязательно достигнут.

Несмотря на всю свою примирительную и доброжелательную риторику, эти статьи Фрейда пронизаны абсолютной убежденностью основателя учения и опытного клинициста. Он лишь излагал методы, которые нашел наиболее эффективными в собственной практике. Другие могут пойти своим путем. Однако, несмотря на политические оговорки, основатель психоанализа не оставляет сомнений: он рассчитывает, что эти рекомендации станут для его сторонников непререкаемыми. Цель была достигнута. Написать эти статьи не смог бы никто другой, и читатели искренне восхищались ими, часто цитировали и явно извлекали из них пользу. В 1912 году Эйтингон тепло благодарил Фрейда за работу «Советы врачу при психоаналитическом лечении», из которой он, по собственному признанию, смог многое узнать. И Эйтингон был далеко не одинок. Серия статей Фрейда о методиках и технике психоанализа превратилась в обязательное руководство для профессионалов. Причем заслуженно: это одни из самых блестящих его работ. Нельзя сказать, что они представляют собой последнее слово в технике психоанализа. Это даже не последнее слово самого Фрейда. Данные статьи также не составляют объемный или единый труд, но в совокупности, как рекомендации по лечебному взаимодействию и предупреждение о возможностях и опасностях такого взаимодействия, они настолько богаты с точки зрения анализа, настолько проницательны в предвосхищении критики, что по прошествии многих лет продолжают служить руководством для жаждущих знаний и ценным пособием для практикующих психоаналитиков.

Единственный вопрос, который не разъясняется и даже не рассматривается в этих статьях, – число излеченных пациентов. Этот вопрос вызывал и продолжает вызывать наибольшие споры. Однако в тот период, когда писались статьи, о которых шла речь выше, Зигмунд Фрейд и его ближайшие сторонники полагали, что в границах, установленных ими для самих себя, процент успеха психоанализа выше, чем при терапевтических методах, применяемых их противниками. Основатель движения также не позволял никаким сомнениям в успехе лечения угрожать его уверенности в том, что его теория является интеллектуальным инструментом, верно объясняющим работу психики. И эта уверенность была не только внутренняя. Одобрительные и приятные отклики из внешнего мира стали уже не такими редкими, как прежде. В 1915 году, когда Фрейд опубликовал последнюю статью по технике психоанализа, он уже не являлся одиноким первопроходцем, как в период дружбы с Флиссом или в первые годы существования Психологического общества по средам. Исследования в области искусства и литературы, религии и истории лишь укрепляли уверенность Фрейда, что законы его психологии, так убедительно проявившиеся в историях болезни, которые он изложил, применимы везде.

Глава седьмая

Приложения и следствия

Вопрос вкуса

Напряженный график Фрейда на протяжении этих неспокойных лет вызывает вопрос, как он вообще находил время для личной жизни. В период с 1905 по 1915 год, насыщенный врачебной практикой, изданием историй болезни, обязанностями редактора и утомительными требованиями политики в психоаналитическом сообществе, Фрейд публиковал статьи, в которых анализировались литература, юриспруденция, религия, образование, искусство, этика, лингвистика, фольклор, сказки, мифология, археология, военное дело и психология подростков. При этом он с необыкновенной пунктуальностью в час дня появлялся за семейным обеденным столом, еженедельно в субботу вечером играл в карты, по-прежнему в тарок, в воскресенье утром обязательно навещал мать, по вечерам совершал прогулки, а также развлекал гостей и (хотя такое случалось редко) ходил в оперу слушать Моцарта.

Зигмунд Фрейд был очень занят, но растущая известность привела к тому, что ему все чаще стали поступать предложения написать статьи для широкой аудитории или выступить с публичными лекциями, и некоторые предложения он принимал. В 1907 году основатель психоанализа в числе других коротких очерков опубликовал открытое письмо доктору М. Фюрсту, редактору журнала, посвященного социальной гигиене. Письмо называлось «О сексуальном просвещении детей» и призывало к откровенности. В том же году он прочитал интересную лекцию о роли фантазии в творчестве одаренного богатым воображением писателя, Dichter[158]. Фрейд выступал перед многочисленной аудиторией в салоне Гуго Хеллера, своего знакомого издателя, и поэтому превратил лекцию в доступное объяснение процесса создания некоторых культурных артефактов. Кроме того, это была его первая, если не считать «Толкования сновидений», попытка применить идеи психоанализа к сфере культуры.

Несмотря на всю легкость и доступность изложения, эта лекция, опубликованная в следующем году под названием «Поэт и фантазирование», является серьезным вкладом в психоаналитическую эстетику. Работа бессознательного, психология исполнения желания и серьезное влияние детства на взрослую жизнь – вот главные ее моменты. Начинает Фрейд невинно и достаточно тактично, задавая вопрос, который всегда занимал обычных людей: откуда художник черпает материал для творчества? Ответ, говорит основатель психоанализа, никогда не выглядит удовлетворительным, причем загадка усиливается от того, что даже удовлетворительный ответ не превращает обычного человека в поэта или драматурга. Далее в своей обычной скромной манере он прибавляет, что на понимание сути творческой деятельности можно надеяться, если обнаружить подобную деятельность у рядового человека. После этих осторожных оговорок Фрейд выражает надежду, что такой подход может быть небесплодным.