Россия в канун войны и революции. Воспоминания иностранного корреспондента газеты «Таймс» - Дональд Маккензи Уоллес

Кому же они идут?

Крестьянин (с понимающей улыбкой, немного подумав): Само собой, чиновникам!

Постепенно, благодаря усилиям посредников, крестьяне лучше разобрались в своем истинном положении, и работа пошла быстрее. Но вскоре застопорилась по другой причине. К концу первого года «либеральный» патриотический энтузиазм дворян поостыл. Сентиментальные, идиллические тенденции растаяли при первом же соприкосновении с действительностью, и те, кто воображал, что свобода сразу же благотворно повлияет на моральный облик бывших крепостных, признались, что разочарованы. Многие сетовали, что крестьяне проявили жадность и упрямство, воровали в лесу дрова, пускали свой скот на господские поля, не выполняли законных обязательств, нарушали добровольные уговоры. В то же время утихли страхи перед крестьянским восстанием, так что успокоились даже самые робкие. По этим причинам примиренческий настрой помещиков пошел на убыль.

Вследствие этого работа по улаживанию споров осложнилась, но подавляющее большинство посредников оказалось на высоте и проявило похвальную беспристрастность, такт и терпение. Именно им Россия во многом обязана тем, что освобождение прошло так мирно. Если бы они пожертвовали общим благом ради интересов своего класса или действовали бы в том суровом административно-военном духе, из-за которого произошли упомянутые выше случаи кровопролития, то пророчества паникеров, вероятно, сбылись бы и перед историком освобождения лег бы страшный список законных расправ. К счастью, они сыграли роль мировых арбитров, что и означает их имя, а не распорядителей в бюрократическом смысле этого слова, и руководствовались скорее справедливостью и гуманностью, а не просто духом законности. Вместо того чтобы просто изложить закон и приказать немедленно выполнить их приказы, они неизменно были готовы долгими часами при помощи терпеливых и подробнейших рассуждений убеждать помещиков в несправедливости их притязаний или крестьян – в ложности их идей и невежестве их упрямства. Это было новое зрелище для России – видеть, как важную общественную функцию выполняют добросовестные люди, которые отдавались своему делу всей душой, не ища ни карьерных успехов, ни наград и уделяя меньше внимания скрупулезному соблюдению предписанных формальностей, нежели поставленным перед ними реальным задачам.

Правда, нашлись некоторые посредники, к которым такое описание неприменимо. Одни находились под влиянием чувств и понятий, порожденных крепостничеством. Другие, наоборот, ошиблись в другую сторону. Желая обеспечить будущее благополучие крестьян и завоевать себе определенную популярность и в то же время воодушевляясь буйным духом псевдолиберализма, они иногда забывали, что их долг состоит не в щедрости, а в справедливости и что они не имеют права проявлять щедрость за чужой счет. Все это я прекрасно знаю и мог бы даже назвать одного-двух арбитров, виновных в явной пристрастности, но я все же думаю, что это были редкие исключения. Подавляющее большинство выполняло свой долг добросовестно и хорошо.

Работа по заключению договоров об уплате выкупа или, иными словами, о приобретении земли в бессрочное пользование шла медленно. Схема была такая: государство сразу же выплачивало помещикам четыре пятых от выкупной суммы. Крестьяне должны были выплатить помещику оставшуюся пятую часть либо сразу же, либо в рассрочку, а правительству – по 6 процентов от выплаченной помещикам суммы в течение 49 лет. Помещики охотно согласились на этот план, так как он давал им наличные деньги и освобождал от обременительной задачи по сбору денег. Зато крестьяне не спешили участвовать в выкупной операции. Одни все еще ждали второго освобождения, а другие, уже не надеясь на это, не хотели идти на жертвы сейчас ради выгод в далеком будущем, которое наступит не раньше чем через полвека.

В большинстве случаев помещикам приходилось полностью или частично прощать крестьянам эту пятую часть выкупной суммы. Общины часто отказывались платить ее на каких бы то ни было условиях, поэтому многие помещики потребовали так называемого обязательного выкупа, по которому они получали от государства четыре пятых суммы в качестве полной выплаты, и таким образом выкупная операция осуществлялась без согласия крестьян. Общее число освобожденных крепостных мужского пола составило около 9 750 000 человек[73], из них лишь примерно 7 250 000 заключили к началу 1875 года выкупные договоры. Из подписанных в то время договоров около 63 процентов были «обязательными». В 1887 году выкуп сделали обязательным для всех сторон, а в 1905 году император простил крестьянам выкупные платежи, и сельские общины стали полноправными собственниками земли, ранее находившейся у них в бессрочном пользовании.

Таким образом, крепостные крестьяне не только получили свободу, но и превратились в общинных землевладельцев, а прежние общинные учреждения сохранились и продолжали развиваться. На вопрос, кто осуществил эту колоссальную реформу, можно ответить, что главная заслуга, несомненно, принадлежит Александру II. Если бы он не обладал громадным мужеством, то не стал бы и поднимать этот вопрос и не позволил бы и другим поднимать его, а если бы он не проявил гораздо больше решимости и энергии, чем от него ожидали, то решение было бы отложено на неопределенный срок. Среди членов императорского семейства Александр нашел способного и деятельного помощника в лице своего брата великого князя Константина и горячее сочувствие крестьянскому вопросу со стороны великой княгини Елены, немецкой принцессы, всем сердцем преданной благополучию своей новой родины. Но нельзя упускать из виду и важную роль дворян. Их поведение было весьма типичным. Как только встал вопрос об освобождении, многие с энтузиазмом поддержали либеральные идеи; а как только стало очевидно, что отмена крепостничества неизбежна, все отказались от своих древних прав и пожелали немедленно же освободиться от всяких отношений с крепостными. Более того, когда закон был принят, именно помещики добросовестно претворили его в жизнь. Наконец, вспомним о том, что и крестьян следует похвалить за их терпение среди разочарований и за благонравное поведение, после того как они поняли закон и признали его царским повелением. Таким образом, можно по справедливости сказать, что освобождение крестьян было делом рук не одного человека, не одной партии или одного класса, а всего народа.

Глава 18. Освобожденное крестьянство

…Я уже описал в общих чертах, почему так сложно четко перечислить прямые последствия отмены крепостного права. Сейчас, приступая к вопросу о том, как эта грандиозная реформа повлияла на крестьянство, я чувствую, что сложность достигла своего апогея. Иностранец, который хочет лишь составить общее представление о данном предмете, едва ли будет вдаваться в подробности, но и даже если бы он взял на себя труд внимательно их изучить, то и тогда он не получил бы реальной картины. Ему требуется просто ясное, лаконичное, тезисное изложение общих итогов. Улучшилось ли материальное и моральное состояние крестьянства после освобождения? Вот простой вопрос, который