Темные изумрудные волны - Федор Московцев

— Пирамида — само по себе гибельное дело, — сказал Иосиф Григорьевич. — У египтян с их культурой, суть кладбищенской, пирамиды служили гробницами. Доверить деньги пирамиде — значит похоронить их, потерять. Это устойчивое на вид сооружение оказалось самым что ни на есть неустойчивым.

— Шапиро виноват во всём, — заявил Еремеев, сопя. — Жидомасон, подонок, смотался с деньгами. Ни Гитлер, ни Сталин, ничему не научили иудеев. По-прежнему наживаются за счет трудового народа.

— А как же Моничев? — возразил Иосиф Григорьевич. — Он оказался порядочным человеком.

— Такой же подонок, как и его кореша. Видно по его масленым глазкам.

«Одного поля ягода с тобой, — подумал Иосиф Григорьевич. — Не случайно вы так быстро сработались. Интересно, куда делся Шапиро? Наверное, отдыхает на дне какого-нибудь заволжского болота».

Если с «Три-Эн» всё понятно, то в деле «микросхемщиков» остаётся много неясного. Свидетели, опознавшие Трегубова, один за другим стали отказываться от своих показаний. Обнаружились свидетели, видевшие совсем других людей. Составляются фотороботы, сотрудники уголовного розыска занимаются поиском подозреваемых. Трегубов вдруг признался, что в день, когда в Урюпинске сгорел магазин, он отдыхал на турбазе, принадлежавшей «ВХК». Не говорил об этом потому, что не хотел подставлять девушку, собравшуюся замуж за другого парня. Но раз такое дело, придётся сознаваться. Девушка, некая Ольга Шерина, подтвердила, что была с Трегубовым в тот день. То же сделали работники турбазы.

Оперативникам стало известно, где мошенники изготовляли свои микросхемы. Раскрыта вся цепочка. Свидетели опознали того, кто закупал и распространял товар. Им оказался некий Леонид Козин, его забрали из токсикологического отделения больницы скорой помощи. Это было шоу — о задержании откуда-то узнала пресса и телевидение, Козин выглядел героем, и с удовольствием давал интервью. Он сразу во всем признался дознавателям, и нашлись люди, видевшие его в Урюпинске. Казалось бы, дело закрыто. Но Сташину всё показалось слишком подозрительным. Козин похож на сумасшедшего, судя по всему, он готов признаться во всех на свете преступлениях — лишь бы это были преступления, о которых пишут в газетах. Следователи согласны с тем, что он мог убить — в его послужном списке есть такие эпизоды. Но на роль организатора махинаций он не подходит.

Остается открытым вопрос: кто такой Артемий, Прокофий, Пахом, Пафнутий, Трофим, Сигизмунд, Уралан, Улукиткан — очкарик-блондин, которого видела Урюпинская продавщица и другие свидетели? В его идентификации больше всех продвинулся Сташин. Он выяснил, что похожий тип появлялся в палате Козина, об этом рассказала медсестра. От осведомителей следователь узнал, что Трегубов тесно общается с неким блондином, по имени Андрей Разгон, работавшим в бюро СМЭ, и уволившимся сразу после пожара в Урюпинске. Установлено, что он принимал погорельцев, в журнале стоит его подпись. Свидетели затрудняются опознать его по фотографии, не похож он на того ботаника. Теперь осталось расспросить обо всём этом самого Андрея Разгона, и устроить очную ставку с Трегубовым, а также отработать всех свидетелей — и тех, что отказались от своих показаний, и новых.

— Следствием установлено, кто такой блондин-очкарик, распространявший микросхемы, — сказал Иосиф Григорьевич. — Им оказался Андрей Разгон, бывший санитар морга. Он идеально подходит на роль организатора этой аферы. Не удивлюсь, если окажется, что он причастен к «Три-Эн», и виновен во многих экономических преступлениях, раскрытием которых занимается Зюбенко. А также тех, что нам предстоит раскрыть в ходе избирательной кампании Рубайлова. Он дружит с Трегубовым. Уверен: это не случайно. Трегубова мы придержим до поры, до времени. Посмотрим, что скажет нам Разгон. А Козин пусть останется до кучи — сам напросился.

— Но… Иосиф Григорьевич, следствие установило непричастность Трегубова. Его скоро выпустят.

— Пока не выпустят. И что значит «следствие установило»? Оно установило на основании липовых свидетельских показаний. Знаете, во дворах вечно трётся толпа долбоёбов, которым делать нечего, зато всегда есть дело до того, кто с кем, и куда ходит. Эти любопытные соседи, социально активные граждане, и есть те самые свидетели. Им нельзя верить. Поэтому Сташин отработает свою версию, а потом ваши свидетели всё подтвердят. Им просто некуда будет деваться. Ведь милиции известно, где они трутся. Что касается Трегубова — чем он вам так приглянулся? Разве где-нибудь сказано: «дорожи выжатым лимоном»?

— Почему вы считаете, что Сташину можно верить? — спросил Еремеев.

— Он честный, беспристрастный человек.

— Не в меру честный, с ним осторожность нужна больше, чем с мошенником. Сомневаюсь, что он беспристрастен. Бредовые идеи движут им.

Иосифу Григорьевичу во что бы то ни стало захотелось осадить Еремеева. Он сказал:

— А как вам такой факт: Сташин, правда, не без помощи сотрудников уголовного розыска, установил, что Кондаурова застрелил Никитин. Оказывается, Шеховцов его прикрывал — стрелял по охранникам. По собственной инициативе следователь прокуратуры помог Галееву, расследующему это дело. Кроме того, выяснил, что «кавказский след» оставлен… как вы думаете, кем? Трегубовым! Это он, находясь на удалении — Галеев поверил в его алиби — видел, что к вашему дому подъехали лица кавказской национальности. И убедил охранников Кондаурова в том, что в них стреляли люди Оганесяна. Усилиями Сташина найдена подружка Никитина, сейчас она даёт показания…

Еремеев слушал рассеяно, думая о чем-то своём. Услышав о планируемой поимке Никитина, который, потеряв осторожность, объявился в Волгограде, он насторожился.

— … Думаю: не подкинуть ли следствию такую идею: выпустить эту Альбину, и понаблюдать за ней. Может, Никитин вспомнит её, заедет в гости. Скажу это Галееву. Никитина возьмут, поработают с ним. Думаю, выстроится любопытная цепочка: Никитин — Трегубов — Разгон… И кто-нибудь еще.

«Еремеев! — подумал про себя Иосиф Григорьевич. — Интересно, в какие края подастся адвокат, когда Никитин начнет давать показания?»

— Никитин в городе… ну и дела, — тихо проговорил Еремеев.

Иосиф Григорьевич выглянул в окно:

— Теперь это новость вот для того паршивого воробья, который другого места не нашёл, как на карнизе оставить свой навоз.

— А где Козин оставил свой навоз после того, как его взяли?

— Клянусь, в головах у оперов, которые забирали его с комплекса! Ни Сташин, ни Галеев, не доверяют его показаниям на сто процентов.

Давиденко рассказал о последних событиях. Во-первых, убит валютчик, работавший возле обменного пункта рядом с кукольным театром. Дерзкое убийство, средь бела дня, в самом центре города, на глазах многочисленных прохожих! Под видом клиента убийца сел в машину к этому валютчику, выхватил из-за пояса пистолет, и дважды выстрелил в него. Затем пошарил в бардачке, в карманах убитого, забрал деньги, вышел из машины, сел в поджидавшую его «ВАЗ-21099», и уехал. Коллеги убитого, валютчики, работавшие с ним на этой точке, утверждают, что он всегда имел при себе для работы не менее двадцати тысяч долларов. Не пришлось тратить много времени на изготовление фоторобота. Все свидетели единодушно опознали Никитина, когда им показали его фотографию. Автомобиль, на котором он скрылся, был угнан за час до происшествия.

И еще один эпизод. Возле собственной квартиры убит некий Герасим Новиков. Двое грабителей позвонили в дверь, и, когда он им открыл, пытались проникнуть к нему домой, но он сумел захлопнуть дверь, а сам при этом остался на лестничной площадке. И был зверски убит. Поквартирный опрос жителей этого, и соседнего дома, дал тот же результат, что и в первом случае: один из убийц — Никитин.

Брови Еремеева сошлись в одну черту, а на губах промелькнула усмешка.

— Если ваши умные следователи считают, что Трегубов заодно с Никитиным, то почему бы им не передать спасительную мысль: вместо девчонки выпустить Трегубова, и понаблюдать за ним? Пообещать свободу или условный срок, — в случае, если будет пойман Никитин?

«В чем тут хитрость? — терзался Давиденко, наблюдая за Еремеевым. — А что хитрит и ведет большую игру, вижу, как в евангелии».

— Вы уверены, Игнат Захарович, что Никитин связан с Трегубовым, что у них какие-то дела? — вкрадчиво спросил он.

— Я? Я ни в чем не уверен. — адвокат явно забеспокоился. — Не желая быть пристрастным в нашем общем деле, говорю: если эта связь прослеживается, пускай следствие отрабатывает эту версию. Пусть решают, кто им нужнее — Никитин или Трегубов, или оба сразу. Просто я подумал: если они действительно связаны общим делом, то Трегубов будет лучшей приманкой, чем Альбина.

— Допустим, что вы правы, — ответил Иосиф Григорьевич, не выпуская собеседника из поля зрения. Ему вдруг показалось, что адвокат облегченно вздохнул.