Арабская поэзия средних веков - Аль-Мухальхиль

«Живу я надеждой на лучшие дни…»

Живу я надеждой на лучшие дни.Надежда советует: «Повремени!»

Душа моя тешится горьким вином,Доколе мне смерть не прикажет: «Идем!»

«Добивается благ только тот…»

Добивается благ только тот, кто привыкИ в горячке держать за зубами язык.

Обернется грехом торопливая речь,А молчанью дано от греха уберечь.

Если низкий вознесся превыше горы,То высокий — посмешище смутной поры.

Ты, что хочешь бежать от невзгод, не спеши!Что ни дом — ни одной беспечальной души,

Нет под кровлями необесчещенных жен,Сын Адама багряным вином опьянен.

Скоро в нищей одежде правитель страныСнидет в царство, где нет ни дворца, ни казны.

«Дочерей обучайте шитью…»

Дочерей обучайте шитью да тканью, а письмуИли чтению внятному их обучать ни к чему.

Сила женских молитв — добродетель и память добра,А Коран не для них: что им Юнус и что Бараа{276}?

Ты певиц из-за полога слышишь, и видит твой взор,Как бездушную ткань сотрясает и морщит позор.

«Уединись! Одинок твой создатель…»

Уединись! Одинок твой создатель поистине.В дружбе царей не ищи утешительной пристани!

Ищет приятелей бедность, но если их нет,Юноше легче уйти от пороков и бед.

Чтоб вам пропасть, дни глухие и ночи кромешные,Род мой ничтожный, мужчины и женщины грешные!

О, умереть бы младенцу в пеленках, покаОн из сосцов роженицы не пил молока!

Вот он — живет и клянет ее без языка еще:«Много вреда я еще принесу ей, страдающей!»

«Когда в науке нет…»

Когда в науке нет ни сердцу обороны,Ни помощи уму — пускай умрет ученый!

Судьбы не изменить: ее судил Аллах,И мудрость мудрецов развеялась, как прах.

Не может человек бежать велений бога,От неба и земли отвлечься хоть немного.

По торному пути покорным чередом —Потомки умерших — мы к пращурам идем.

Давно я не дивлюсь тому, что пресыщеньеИ муки голода — в противоположенье.

Стреляю, но врага щадит моя стрела,Зато стрела судьбы мне прямо в грудь вошла.

В побеге лиственном сокрыта кость людская,И кровь от корня вверх течет, не иссякая.

Зло не смыкает глаз и головы сечет,Как предугадывал разумный звездочет.

Растратив золото на щедрые даянья,Великодушие лишается признанья.

Жизнь порождает страх, и люди как во снеЛетят во весь опор у страха на спине.

Проснитесь наконец, обманутые дети!Вы слепо верите лжецам былых столетий.

Корыстолюбие, не знавшее препон,В могилу их свело, и умер их закон.

Они твердили вам, что близок день последний,Что свет кончается, — но это были бредни,

Но это ложь была! Не слушайте речейИзвечной алчностью палимых главарей!

И ближний, как чужак, порой наносит рану.Благоразумие да будет вам в охрану.

Я сердце оградил от радостей земных,Когда увидел смерть в числе врагов своих.

«О земные цари!..»

О земные цари! Вы мечтаете смерть обмануть,Но единым злодейством означили жизненный путь.

Что же истинной доблести вы не спешили навстречу?Даже баловень женский порой устремляется в сечу.

Люди верят, что будет наставник ниспослан судьбой,Чья высокая речь зазвучит над безмолвной толпой.

Не томись в ожиданье, надежду оставь, земножитель!Для тебя твой рассудок — единственный руководитель.

Он во благо тебе, чти его справедливый уставИ в скитаньях своих, и на якорь у пристани став.

Это множество сект для того существует на свете,Чтоб царей и рабов завлекать в хитроумные сети.

Люди чашами пьют наслаждений губительных яд,Ни смиренницы юной, ни гордой жены не щадят,

Как восстания зинджей{277} жестокий главарь или злобныйВождь карматский… Поистине, все на земле им подобны.

Удались от людей, только правду одну говорящий,Ибо правда твоя для внимающих желчи не слаще.

«Ни на один приказ…»

Ни на один приказ, ни на один советМне от моей души в ответ ни слова нет.

В ошибках каяться? Но поглядите сами:Числом они равны песчинкам под стопами.

Существование не стоит мне забот.Не все ли мне равно, кто хлеба принесет

И кто мне уделит от своего запаса —Плеяды, Сириус иль звезды Волопаса?

«О сердце, горсть воды…»

О сердце, горсть воды, о сердце наше, гдеПричуды мечутся, как пузырьки в воде!

Что изменяет их, и что там колобродит,И что Асму и Хинд в минувшее уводит?

Словарь — что человек: в нем и добро и зло.В составе нашем все, что мрачно и светло.

Мы будем времени служить питьем и пищей,Доколе в богача не превратится нищий.

Как сокол — кроликов, лишенный прежних сил,В несчастье Кайс{278} врагов о милости просил.

По мне, к достойнейшим такой не сопричтется:Душе пристало пить из чистого колодца.

«В Египте — мор…»

В Египте — мор, но нет на свете края,Где человек живет, не умирая.

Рассудок наш у смерти на видуПытается предотвратить беду.

Какой араб, иль перс, иль грек лукавыйВ расцвете сил, величия и славы —

Пророк иль царь — остался невредим,Когда судьба открылась перед ним?

Закон стрелы: лететь быстрей, чем птица,Щадить стрелка и крови не страшиться.

Своей спиной, как пленные рабы,Мы чувствуем следящий взор судьбы.

«Разумные созданья…»

Разумные созданья бессмертного творцаИдут путем страданья до смертного конца,

И смертным смерть вручает подарок дорогой:Наследникам — наследство, покойнику — покой.

«Говорящим: «Побойся…»

Говорящим: «Побойся всезрящего бога!» —Отвечай: «Хорошо, погодите немного!»

Семизвездью, играющему в буккару{279},Уподоблю цветы и траву на ветру.

Но никто из живых ни в почете, ни в славеУподобиться канувшим в землю не вправе.

Я другим подражаю, стараюсь и яПриспособиться к путанице бытия.

Многим смысл бытия разъясняет могила,А меня жизнелюбие опустошило.

Мне, по правде сказать, не опасен сосед,Я и знать не желаю — он друг мне иль нет,

Потому что моя не красива невестаИ насущный мой хлеб не из лучшего теста.

«Преследователь спит…»

Преследователь спит. Мы в темный час идем.Отважный свой поход мы будем славить днем.

Богатства на земле взыскует человек —И в чистой кипени надмирных звездных рек.

Воитель со щитом, жнец со своим серном.Чьим хлебом первый сыт, обходят землю днем

И возвращаются под звездами домой —С убытками один, со славою другой.

И все, кто сеет хлеб, и все, кто ищет клад,Стригут своих овец и прочь уйти спешат.

Где быть седлу — окно, где быть окну — седло.Все в жизни у тебя навыворот пошло.

И время у тебя скользит, как темнота,Как саранча, когда бледнеет красота

Изглоданной травы… О, сирые края!Из рта верблюжьего так тянется струя

Слюны из-под кольца, когда в глуши степнойТиранит всадника невыносимый зной.

Ты брата своего всегда судить готов,А на твоем челе — печать твоих грехов.

Ты вовсе не похож на льва из аш-Шари{280},Ты — волк. Тогда молчи и брата не корп.

Жизнь медленно ползет, пока надзора нет;Посмотришь — нет ее, давно пропал и след

Повсюду власть свою распространило зло,Проникло в каждый дол и на горы взошло.

Пусть говорливостью гордится острослов,Что Мекку восхвалял: «О матерь городов!»

«О матерь тьмы ночной!» — так он лозу нарекПусть будет молчалив разумный человек.

Стремишься к выгоде, а что находишь ты?Сам назовешь себя добычей нищеты.

И пусть не лжет злодей, что он аскет прямой!О, как мне обойти такого стороной?

Когда ты смерть свою увидишь впереди,Скажи: «Презренная, смелее подходи!»

Скажи: «Убей меня!» Когда она грозит,Не стоит прятаться за бесполезный щит.

Возвышенных надежд моя душа полна;Столкнут ее с горы дурные времена.

С престола своего нисходит гордый князь,Бледнеет плоть его, преображаясь в грязь,

Уходит, бос и наг, и князю не нужныНи земли многие, ни золото казны.

Когда приходит гость еще в пыли пустынь,Встань и приветь его и хлеб к нему придвинь.

Не презирай того, кто беден, слаб и мал,Такой и льву не раз в несчастье помогал.

Стремятся юноши к походам боевым,А рассудительность потом приходит к ним.

На смерть мой сон похож, но пробуждаюсь я,А смерть — всевечный сон вдали от бытия.

И пусть бранят меня, пусть хвалят — все равно,Раз тело бренное уже погребено.

И все равно теперь истлевшему в земле,В чем повод к смерти был: в копье или в стреле.

Кто воду из бадьи в степи безлюдной пьет,А кто с людьми живет и собирает мед.

Есть мед — и хорошо, а меда нет — беда,Но не тужи, не плачь, не жалуйся тогда.

И мы состарились, как пращуры до нас.А миг похож на миг, и час похож на час,

И ночь сменяет день, и ясная звездаВосходит в небесах и тает — как всегда.

«Одно мученье — жизнь…»