Тригон. Изгнанная (СИ) - Дэкаэн Ольга

— Мальчика с блока напротив? — удивлённо спрашивает мать, и её белоснежное лицо тут же каменеет.

— Да. Он тоже оказался в Долине. Каратели отправили его туда ещё ребёнком.

— А ты не поинтересовалась у своего друга, как его семья оказалась в Пекле? — спрашивает её мать, и когда Тилия отрицательно качает головой, тяжело вздыхает. — Тилия, его отец доносчик! Не знаю, как он узнал, что у нас в доме были запрещённые книги, но первое что он сделал, пошёл к карателям.

От слов матери Тилия замирает, хотя внутри неё бушует буря. Только теперь, с опозданием в двенадцать лет, она понимает, кто на самом деле был виновен в том, что семью Рона изгнали из Башни!

Ей было шесть, когда она втайне от отца взяла одну из его запрещённых книг. Там почти не было картинок, но она всё равно хотела похвастаться ею перед другом. Склонив головы и высунув языки от усердия, они сидели прямо на бетонном полу её жилого блока, с восхищением переворачивая тонкие страницы с редкими чёрно-белыми картинками. А ближе к ночи, раздались шаги и такой неотвратимый стук. Стучали в дверь, напротив…

— Но почему они оказались в Пекле, а не мы?

— Твой отец, как врач, слишком важен для Вавилона и те запрещённые книги, что он всю жизнь собирал и хранил в своём кабинете, были ему нужны для работы и исследований. В Совете это понимали и закрывали глаза на подобные нарушения, а, чтобы слухи о твоём отце, как о нарушителе закона, не разлетелись по Башне, семью доносчика в ту же ночь решили изгнать.

«Это я во всём виновата!» — мысленно стонет Тилия, только теперь понимая, что это её детская наивность привели к такому результату. Не покажи она ту чёртову книгу, у её друга детства и его семьи всё сложилось бы иначе. «Теперь понятно, почему Рон не хотел говорить о своём изгнании. Он с самого начала знал, кто был в этом виновен».

— Но если тебе помогли выбраться совершенно посторонние люди, то где Станум?

Тилия медлит с ответом, понимая, насколько сильно это опечалит её мать:

— Он мёртв, — наконец глухо отзывается Тилия, видя, как женщина меняется в лице. — Он прилетел за мной, как и обещал. Только ничего не вышло. Его и ещё двух милитарийцев убили власти.

— Совет не прощает! — с заплескавшимся в глазах ужасом, тихо шепчет женщина, прикрывая перекошенный рот руками, словно из опасения, что не совладает с эмоциями. — Что же теперь будет со всеми нами?!

— Мама, мне нужно увидеться с отцом.

Женщина лишь судорожно мотает головой:

— Ничего не выйдет. Нам запрещено об этом говорить, да и твой отец не хотел тебя расстраивать, но за тот год, что ты провела на втором уровне, многое изменилось. Почти все в Башне недовольны! Последнее время участились перебои с электричеством. Несколько раз задерживали поставки еды… пришлось почти на половину урезать пайки… Больше всего пострадали от этого семьи рабочих и уборщиков. Взгляни на Теплицы! Растения погибают без воды, а того, что мы получает из Аквитарии недостаточно. Но власти лишь закрывают на это глаза. Что-то нехорошее зреет в Башне и за её пределами, и все это чувствуют. По ночам в блоках собираются толпы недовольных. Их уже не останавливают ни постоянное наблюдение властей, ни гнев и избиения милитарийцев. Люди всё чаще устраивают потасовки. На нижнем уровне есть жертвы. Лазарет переполнен, и теперь охраны там больше раза в три, чем ещё пару месяцев назад. Мы видимся с твоим отцом только тогда, когда ему удаётся выбраться.

— Но как Совет допускает такое?

— А что Совет. Они спрятались за своими бронированными дверьми и живут так, словно их это не касается. Они глухи к просьбам своего народа. Первое время вестник Бареалис ещё выходил к людям, говорил, что это временные трудности, обещал, что поставки еды и воды в скором времени наладятся, но это было несколько месяцев назад. Теперь даже он не высовывает носа с верхнего уровня. Да и люди боятся без необходимости покидать свои жилища… Это становится всё опаснее.

— Я могу подождать отца дома. Проберусь в блок, пока он не вернётся… — торопливо говорит Тилия, пытаясь найти решение.

— Нет, Тилия… ты его там не найдёшь. Мы уже не на третьем уровне, — говоря это, женщина поспешно отводит потускневший взгляд. — Нас с твоим отцом перевели на тридцать девятый этаж.

Услышав последние слова матери, она цепенеет, чувствуя, как холодная струйка пота медленно катится между лопаток. Мысли вихрем проносятся в голове, отказываясь принимать страшную действительность. Этот этаж относился к четвёртому уровню, где жили простые рабочие с семьями. Среди них было много достойных людей и ещё до того, как стать полноценным адептом, Тилия даже здоровалась с некоторыми из них: теми, кто приходил чинить неисправную технику или заменить перегоревшую лампочку. На четвёртом уровне, например, жила большая часть работников Теплиц. Но на этаже, куда отправили её родителей, жили не просто рабочие, там жили бездетные. Там была Ссылка!

Увидев боль в глазах матери, голос Тилии срывается:

— Мама, где Вран?

Женщина какое-то время лишь молча глотает солёные слёзы:

— Когда стало известно, что тебя изгнали, твой брат втайне от нас вызвался занять твоё место.

Глава 26

В ту же секунду уши закладывает от жуткого воя сирены. Сработали датчики тревоги, а значит, та женщина всё же выполнила свой долг — донесла куда следует. Тилия ещё какое-то время стоит, как громом поражённая, пока матерь не толкает её в спину с криком: «Быстро наверх», — после чего разворачивается и сломя голову бежит прочь. Эти изумрудные лабиринты она знает, как свои пять пальцев, недаром она провела здесь всё детство.

Шмыгнув за угол и удостоверившись, что работники Теплиц в спешке бегут в противоположном направлении, Тилия за какие-то секунды преодолевает расстояние до крепящейся стальными тросами лестницы и ловко взбирается вверх. Шум от её шагов тонет в какофонии звуков от топота десятков пар ног, криков паники и ужаса, и оглушающего воя серены. Но она может думать только об одном: как бы незаметно проскользнуть к запасному выходу, который в светлое время суток, как правило, оставался открытым.

Перепрыгивая с одного мостика на другой, при этом балансируя на самом краю, Тилия замирает лишь на миг, когда сквозь густые заросли кустов крапивы видит, как прямо под ней пробегают две группы в чёрной форме. Их путь лежит к мусоросборникам, где, должно быть, в последний раз её засекла камера. Дождавшись пока внизу всё стихнет, она быстро спускается по повисшей в воздухе лестнице и без помех добирается до нужной двери. Затаив дыхание, поворачивает ручку и, испытав облегчение, незаметно выбирается на лестницу, спиралью убегающей к основанию Башни.

Прошло не более десяти минут после разговора с матерью, а как всё изменилось! Точнее, стало ещё хуже. Не осталось даже призрачной надежды на то, что она когда-нибудь вернётся домой. Башня перестала быть безопасным местом не только для неё, но и для её близких. Родители были вынуждены сменить свой уровень, и это было равносильно позору. Хотя дело даже не в том, что подумают друзья и соседи, просто, чем ниже уровень, тем хуже были условия. О загубленной жизни брата она старалась не думать. Прошло слишком много времени и скорее всего он был уже мёртв.

«А ведь он так мечтал занять моё место, — с горечью думает Тилия, торопливо перепрыгивая сразу через несколько ступеней, опасаясь каждую секунду свернуть себе шею. Она успевает преодолеть с десяток этажей, когда над головой раздаётся грохот отпираемой двери и милитарийцы шумно вываливаются на лестничную площадку. На неё началась самая настоящая охота и теперь только один выход — как можно скорее добраться до нижнего уровня и затеряться среди узких улиц Пекла. Изгнанник и целительница — вот, пожалуй, и всё, кому она может доверять. Они спрячут её, отошлют в другую расу, помогут стать невидимой для властей.

И только подумав об этом, Тилия с опозданием вспоминает о микрочипе. Пока эта дрянь в её теле, милитарийцы без труда отыщут её. Она бросает неприязненный взгляд на свою правую руку, которая словно бронёй покрыта слоями белоснежного бинта и зубами вгрызается в туго-затянутый на запястье узел: ей бы только добраться до вшитого под кожу отслеживающего устройства…