История Франции - Марк Ферро

например, Робеспьер считал, что он «имеет доказательства того, что генерал Гош один из них». На деле же того попросту подозревали в эбертизме[76], и в борьбе фракций подобное обвинение позволяло якобинцам избавиться от соперников.

До этого момента Комитет общественного спасения передавал такого рода дела Комитету всеобщей безопасности, однако теперь члены первого комитета, заподозрив членов второго в чрезмерном потворстве эбертистам, создали конкурирующую структуру — собственное Полицейское бюро, не подконтрольное более никому. Амар и Вадье из Комитета всеобщей безопасности, принадлежащие к антихристианскому и экстремистскому крылу монтаньяров, ненавидят Робеспьера, верховного жреца культа Верховного существа, который считается ответственным за двойную чистку: от «снисходительных» вроде Дантона и эбертистов. Они знали, что в Комитете общественного спасения их чувства в отношении триумвирата Робеспьера, Кутона и Сен-Жюста разделяют Бийо-Варенн и Колло д’Эрбуа. Сен-Жюст спорил с Карно по вопросам ведения войны, а буржуазные депутаты Конвента находили, что пора положить ей конец — наряду с регулируемой экономикой и «проклятым максимумом».

Вадье взял на себя инициативу и постарался выставить Робеспьера в смешном свете, начав судебный процесс по делу некой Катрин Тео, заявлявшей, что она является Богоматерью, — процесс, который Робеспьер счел беспредметным. «Неподкупный» одержал верх в Комитете, однако он желал вскрыть гнойник и разоблачить заговор, который, как ему казалось, плелся против Комитета общественного спасения и против него лично. В день 8 термидора напряжение в Конвенте достигло предела.

«Когда кто-то хвалится тем, что обладает мужеством быть добродетельным, ему следует также обладать мужеством не бояться истины: назовите тех, кого вы обвиняете…» — обратился к Робеспьеру один из депутатов.

Слух о новой чистке встревожил Конвент. Робеспьер не назвал имен — роковая опрометчивость! Угрозу почувствовал финансист Пьер Камбон, так как Робеспьер заявил, что «его декрет по финансам просчитан таким образом, чтобы увеличить число недовольных». Вернувшийся из провинции представитель Конвента Тальен желал спасти свою любовницу Терезу Кабаррюс, незадолго до этого арестованную в Невере, и также ощутил угрозу. Депутаты-центристы не любили подобных представителей, однако группа умеренных (так называемое «Болото») нашла в них союзников, чтобы вернуть власть, которой фактически лишил их Комитет общественного спасения, где сторонниками «Болота» были Карно, Ленде, Приёр из Кот-д’Ора, Барер. Измученные и исполненные ненависти, эти легковозбудимые люди не доверяли друг другу.

Решившись расправиться с противником, чтобы самим не стать жертвами расправы, все те, кто считал, что ему угрожает опасность, 8 термидора создали блок. Тогда Сен-Жюст пожелал выступить перед якобинцами с докладом, в котором содержались такие слова. «Это обвинительный декрет, и касается он Колло д’Эрбуа. Ты трус и изменник. Ты можешь лишить нас жизни, но тебе не обмануть добродетель народа».

Вечером 9 термидора Колло д’Эрбуа председательствует в Конвенте и дает слово Сен-Жюсту. Но того прерывает Бийо-Варенн: «Он обещал представить свою речь на рассмотрение обоих комитетов». И добавляет: «Вы затрепещете, когда узнаете, что есть человек, который, когда был поставлен вопрос о направлении представителей в провинцию, не нашел среди членов Конвента и двадцати человек, достойных, по его мнению, этой миссии. Он навязывал нам свою волю в течение шести месяцев, и я не верю, что хоть один из вас хотел бы существовать под властью тирана».

Возгласы: «Пусть сгинут тираны!»

Робеспьер просит слова. Возгласы: «Долой тирана!» Робеспьер опускается на скамью, Сен-Жюст немеет, совершенно ошеломленный.

Вадье: «Он единственный защитник свободы. он отличается редкой скромностью». Смех в зале. Робеспьер поднимается, поворачивается к собранию: «Я обращаюсь к вам, честные люди, а не к этим негодяям».

Затем Робеспьер поворачивается к председателю Колло д’Эрбуа: «Последний раз, председатель убийц, я требую у тебя слова.»

Голос: «Его душит кровь Дантона.»

Тогда Луве требует ареста Робеспьера, младший брат последнего[77] требует, чтобы его тоже арестовали; голосуют за то, чтобы равным образом поступить с Кутоном и Сен-Жюстом. Леба добровольно присоединяется к ним. Они арестованы у решетки, отделяющей трибуну от депутатских скамей.

Поднятая по тревоге Коммуна Парижа хотела освободить Робеспьера и его товарищей, однако ее военным вождем был Анрио — и его помощник не посмел разогнать Конвент. По крайней мере, он освободил арестованных депутатов, но те, всегда утверждавшие, что правят именем Конвента, не посмели возглавить восстание. Тем временем национальные гвардейцы, приведенные Баррасом, оцепили ратушу; утратив всякую надежду, Леба выстрелил себе в голову; Робеспьер, кажется, хотел сделать то же и раздробил себе челюсть — во всяком случае, жандарм, ворвавшийся в помещение, где тот находился, в него не стрелял.

Десятого числа все они были гильотинированы на площади Революции; 11-го за ними последовала повозка с шестьюдесятью одним приговоренным, 12-го — еще с двенадцатью.

Кто мог поверить, что Робеспьер и Сен-Жюст, после Эбера и Дантона, были предателями Революции? Но кто не выкажет удовлетворения тем, что с их смертью наступил конец Террора?..

Девятого термидора переворот, покончивший с Робеспьером и его людьми, перерос в процесс нового террора, уже против самой Революции.

После террора на повестку дня был поставлен вопрос о правосудии. Оно осуществилось в несколько этапов: сначала были оправданы жители Нанта, арестованные Каррье, затем были заклеймены террористы, потом реабилитированы их жертвы и вновь призваны в Конвент 78 жирондистов, сумевшие избежать гильотины и осудившие «революцию» 31 мая — 2 июня 1793 г. Их призвали, но не по причине их невиновности, а во имя справедливости. Затем настал черед предстать перед судом Колло д’Эрбуа и Бийо-Варенна, Барера и Вадье.

Наконец, 2 февраля 1795 г. убийства заключенных в Лионе ознаменовали начало Белого террора, ставшего знаком полного поворота, совершившегося за несколько месяцев.

Английский десант на мысе Киберон оказал помощь шуанам — роялистам, сторонникам неприсягнувщих священников, которые отнеслись враждебно к идее мобилизации Конвентом 300 тысяч человек, однако Гош сбросил десант эмигрантов в море, захватив часть последних в плен. Военный суд приговорил к расстрелу 748 из них, в том числе 428 дворян. Началась новая вандейская война.

Тем временем в Париже, после того как термидорианцы решили, что две трети будущих депутатов Законодательного собрания должны быть членами Конвента, поднялись роялисты. Чтобы оказать им сопротивление, «Болото»