История Франции - Марк Ферро

«Поскольку там отсутствует цивилизация, она будет возвращена туда: на Востоке в большей степени, чем в Европе, можно все перестроить, все изобрести». Она будет возвращена, а не принесена: Бонапарт, хорошо знакомый с восточными делами — он читал Мариньи, барона де Тотта[88] и даже написал небольшую «арабскую» сказку, — отлично знает, что «цивилизация» родилась на Востоке, но ее искоренила деспотическая система; Турция представляет собой восточное соответствие феодальной аристократии Европы — и надо восторжествовать над ней. Анри Лоран объясняет, что по сути перед нами — перенос на восточные отношения формулы Сийеса: такие нации, как подчиненные турками греки, армяне, египтяне, представляют собой всё в социальном и культурном плане; но они представляют собой ничто в плане политическом; поэтому они стремятся стать хотя бы чем-нибудь. Их восстаниям нужно оказать помощь. Во имя цивилизации Бонапарт претендует на то, чтобы стать другом народов.

Чтобы сделать это, он опирается на идеологов Французского института. Интеллектуал, ученый — таким выступает Бонапарт, проект которого прельщает не только дипломатов, но и представителей совсем иной среды. При помощи военного инженера Луи Каффарелли он привлекает к себе сто восемьдесят семь энтузиастов-ученых, архитекторов и рисовальщиков, которые будут сопровождать его в экспедиции: Монжа, Бертолле, Жозефа Фурье и др.

Но все происходит не так, как было намечено.

Поднятый по тревоге адмирал Нельсон стремится уничтожить французский флот, существенно уступающий британскому, но Бонапарт его опережает и первым высаживается в Александрии. Судьба помогает Бонапарту: он сумел высадиться в то время, когда Нельсон вновь вышел в море, чтобы продолжить свои по иск и… Там Бонапарт обращается к войскам с призывом, ставшим легендарным: «Проявляйте по отношению к обрядам, предписанным Кораном, к мечетям такую же терпимость, какую вы проявляли к монастырям, синагогам, религии Моисея и Иисуса Христа».

Он побеждает мамлюков[89] в битве у пирамид, перед воротами Каира (21 июля 1798 г.), он отбрасывает Ибрагима, одного из турецких военачальников, к перешейку, в то время как генерал Дезе преследует другую турецкую армию до самого Асуана.

И именно в этот момент Нельсон возвращается и уничтожает 1 августа 1798 г. флот Бонапарта в сражении при Абукире.

Став пленником собственных завоеваний, Бонапарт ведет себя так, словно ничего не произошло. Он учреждает своего рода протекторат, опираясь на местную элиту, постоянно проявляет благосклонность к исламу, модернизирует страну, восстанавливая заброшенные каналы и устанавливая ветряные мельницы, привлекает к работе своих ученых, которые вскоре подготовят «Описание Египта».

И именно тогда Османская империя объявляет войну Франции. Чтобы упредить ее действия, Бонапарт отправляется в Сирию, имея целью уничтожить собирающуюся там армию, однако он вынужден отказаться от попыток овладеть Акрой[90] и отдает приказ об отступлении… По возвращении в Египет он наносит сокрушительное поражение турецкой армии, высадившейся в Абукире…

Так или иначе, ситуация становится безвыходной, и в августе 1799 г. Бонапарт оставляет свою армию Клеберу и возвращается во Францию, где высаживается во Фрежюсе[91], ускользнув по дороге от кораблей Нельсона.

Во Франции о нем известно лишь то, что он дважды разгромил врага, завоевал Египет и одержал победу при Абукире. Он вновь возвращается победоносным героем, и… газета «Философская декада» радикалистического направления расценивает его чудесное возвращение как знак Судьбы.

Восемнадцатое или девятнадцатое брюмера

В тот момент, когда Бонапарт высаживался во Фрежюсе, генералы Массена и Сульт разгромили вступивших в антифранцузскую коалицию русских, которые после второй битвы при Цюрихе (14–15 сентября 1799 г.) были вынуждены оставить Швейцарию, вновь перешедшую в руки французов. И поскольку в Голландии генералу Брюну даже не пришлось вступать в борьбу с англичанами, ставшими жертвами эпидемии, казалось, что Республике более ничто не угрожает.

Правда, шуаны на недолгое время захватили Нант, а потом Сен-Бриёк, однако настоящей головной болью для политиков стали выборы VIII года, которыми вновь было необходимо манипулировать. Лучшим средством было бы изменение Конституции III года, так чтобы депутаты, чей срок полномочий истек, могли остаться у власти. Это предвещал старый аббат Сийес. Всегда умело ориентируясь в ситуации, он считал, что при помощи некоторых военных устроить такое дело можно довольно быстро.

Бонапарт производил благоприятное впечатление — не по причине популярности своих побед, поскольку выдающиеся победы одержали также Моро, Журден и др., но потому, что «генерал Вандемьер» уже зарекомендовал себя, сокрушив роялистов. Если бы он разоблачил якобинский заговор, доверие к нему только возросло бы. Талейран в согласии с юристом Камбасересом выступал посредником в переговорах. Тогда же Люсьена Бонапарта, брата Наполеона, назначили председателем Совета пятисот. Теперь оставалось лишь разыграть партию.

Восемнадцатого брюмера старейшина Совета пятисот Корне заявил о неминуемой угрозе якобинского заговора. Совет проголосовал за соответствующие меры, за перенос заседаний в Сен-Клу, что являлось вполне законным, и за назначение Бонапарта командующим вооруженными силами Парижа, что законным не было, поскольку подобное решение должно было исходить от Директории. Зная об этом, Бонапарт наносит визит в Институт Франции, где, как сообщает политик Пьер Луи Родерер, встречается с различными лицами и изображает полную невинность. Он ведет хитрую игру, действуя так, словно ничего не происходит; 19 брюмера Бонапарт приводит к месту заседания обоих советов войска — «чтобы их защитить». Так как левые противятся мерам, предписанным накануне, ему приходится выступать с речью сначала в Совете старейшин, где член Совета напоминает о Конституции. «Конституция? Вы попрали ее, ее более не существует!» В Совете пятисот, где левые занимают сильные позиции, возникает волнение. Раздаются крики: «Это незаконно! По какому праву сюда явилась армия?» Бонапарт бледнеет, покидает зал, но брат Люсьен спасает его, не позволив проголосовать за объявление ситуации вне закона и тоже покинув зал. Братья верхом объезжают войска и приказывают очистить Оранжерею[92].

Таким образом, подлинный государственный переворот произошел 19 брюмера, но наполеоновской легенде удалось сдвинуть его на день назад, так как дата 18 брюмера больше акцентирует внимание на институциональном аспекте или скорее на инициативах самих советов. В свою очередь,