История Франции - Марк Ферро

историческая традиция наделяет 18 брюмера чертами насильственного перелома, который на самом деле произошел 19-го числа.

Сразу же после этого две комиссии, представлявшие Советы, подготовили новую конституцию, назначив трех временных консулов для обеспечения перехода. Одним из них был Сийес, оказавшийся в роли жертвы обмана, поскольку Бонапарт, с таким трудом назначенный на свой пост, взял все дела в свои руки, отодвинул Сийеса в сторону и добился поддержки Пьера Роже-Дюко, которого представил к назначению сам Сийес…

Переворот Бонапарта завершил то, что ознаменовал переворот 9 термидора, так как он был совершен во имя борьбы против якобинского террора. Но он также означал победоносное вторжение военных в политическую жизнь. Прецедент был создан.

НЕОДОЛИМОЕ ВОСХОЖДЕНИЕ НАПОЛЕОНА БОНАПАРТА

Человек, которому предстояло создать во Франции режим диктатуры (но знал ли он об этом, когда был назначен консулом?), с самого начала обладает очарованием, которым мало кто обладал в истории. Он уже одержал свои итальянские победы, но ему пока всего лишь тридцать лет, и, как сообщает историк Жорж Лефевр, лучше всех описавший личность Наполеона, тот представляет собой человека «маленького и низкорослого, но весьма мускулистого; полнокровного и пока еще сухощавого, но тело его выносливо и всегда готово к испытаниям. Восприимчивость и крепость нервов его — восхитительны, рефлексы — молниеносной быстроты, работоспособность — беспредельна, сон приходит по команде». Переутомление, однако, приводит к внезапным срывам, которые могут доходить до слез, а всякое противоречие вызывает вспышки ужасающей ярости. «Этот мозг является одним из наиболее совершенных, которые когда-либо существовали: он внимателен, всегда бодр, неутомимо перерабатывает факты и идеи; его воображение, которое всегда в игре, неожиданными озарениями порождает те или иные решения… Азартом светятся его сверкающие глаза и все еще по-прежнему сернистое лицо корсиканца, обрамленное гладкими волосами».

Он и есть корсиканец — в своем почтении к семье и клану, в презрении к женщинам, наличия ума у которых он не переносит (мадам де Сталь, которой пришлось завершить дни в изгнании, почувствовала это на себе), в своей авторитарности. Но в равной степени это выскочка, познавший вместе со своими родными бедность, и ему нравится находиться в светской среде, среди красивых женщин, извлекая из своих успехов удовольствие, которым он не может пресытиться. Он на самом деле на равных общается с учеными, будучи столь же любознательным, как они, и в равной степени наделенным богатым воображением; он не отрицает, что эти «болтуны-идеологи» все-таки оказали ему поддержку накануне 18 брюмера. Он считает, что образование и просвещение являются краеугольным камнем общественного прогресса, заботится об их развитии, пусть даже кто-то думает, что их подъем служит упрочению государства и его славе…

Авторитарный характер его личности и способность скрывать свои подлинные чувства проявляются очень быстро. Едва он становится консулом, как из советов изгоняется 61 депутат: среди них 56 якобинцев, из которых двадцать ссылаются в Гвиану. Когда в комиссии обсуждается проект новой конституции, он добивается внесения в нее в качестве своих коллег-консулов имен Камбасереса и финансиста Шарля Лебрена — и никто не протестует против этого переворота, устраняющего Сийеса и Роже-Дюко. Эта конституция VIII года вступает в действие, даже не будучи утвержденной. Но она получает утверждение, и народ высказывается за нее 3 миллионами голосов против 1 миллиона 562 тысяч, так что Бонапарт может считать, что нация (имеющая избирательный ценз) узаконила ее.

Он сказал, что эта конституция должна быть «краткой и неясной». Такой она и была, что впоследствии позволяло менять ее действие без каких-либо трудностей. Первый консул располагает всей полнотой исполнительной власти, за исключением права самостоятельно решать вопросы войны и мира; он назначает всех министров и чиновников, кроме мировых судей, чья должность сделалась единственной избирательной. Возбудить против него судебное дело может лишь Государственный совет, членов которого первый консул назначает сам. Только он обладает законодательной инициативой: Трибунат может лишь обсуждать предложенные законы, но не голосовать за них, тогда как Законодательный корпус может голосовать, но не обсуждать. Сенат может отменять учредительные законы, но главная функция этого органа, состоящего из назначенных членов, заключается в назначении членов других собраний. Таким образом, все члены этих собраний назначаются, а сами собрания пополняются путем кооптации на основе списков значительных людей, избираемых на основе всеобщего избирательного права путем многоступенчатых выборов; однако это обновление состава собраний никогда не проводилось с привлечением сенаторов, некогда выбранных Сийесом.

Нотабли, оказавшие содействие восхождению Бонапарта, полагали, что смогут сохранить власть благодаря своему массовому присутствию в Трибунате, где они больше могли не опасаться демократической угрозы. Но они уже ничего не решали. Впрочем, при председательстве Пьера Дону они еще могли говорить — удовольствие, которого не стал лишать себя друг мадам де Сталь Бенжамен Констан; однако разгневанный Наполеон обязал Сенат обновить Трибунат, выбросив «полтора десятка метафизиков, достойных того, чтобы их швырнули в воду». Это был второй переворот, так как обновление состава должно было производиться по жребию. С другой стороны, заволновались роялисты: ведь консул Лебрен был почти что одним из них. До каких пределов дойдет Бонапарт, отшатнувшись от якобинцев и термидорианцев? Чтобы проверить это, они потребовали более последовательной чистки государственного аппарата. Семнадцатого января 1800 г. Бонапарт ответил им единовременным закрытием шестидесяти из семидесяти трех роялистских газет; затем, в свою очередь, закрытию или цензуре подверглись левые газеты. На западе Франции Наполеон предложил шуанам амнистию в обмен на то, что они сложат оружие, но так и не получил ответа; тогда генералы Брюн и Лефевр получили приказ расстреливать каждого, кто будет схвачен с оружием в руках. Многие капитулировали, последним это сделал бретонец Жорж Кадудаль. Фротте и его товарищи были расстреляны[93].

Так Бонапарт показал себя «террористом», вполне в традициях II года Республики: «Робеспьер на коне», — говорили о нем.

Но в отличие от якобинцев он ограничился лишь казнями в назидание прочим.

Однако к этому строю относились по-разному даже те, кто пользовался его плодами или являлся его гарантом. Министр полиции Жозеф Фуше считался якобинцем, а возможности его министерства позволяли ему оказывать сопротивление консулу. Бонапарт спрашивал себя, не воспользуются ли его противники второй итальянской кампанией