Другое имя. Септология I-II - Юн Фоссе

же, да, в этой картине есть сияющая тьма, и я думаю, что завтра, как проснусь, первым делом отнесу ее в мансарду, присоединю к штабелю других картин, какие не хочу продавать, ведь эта работа завершена, и никто ее не купит, а если кто и захочет ее приобрести, то за сумму, которая не окупит даже подрамник, холст и краски, во всяком случае, когда Бейер возьмет свою долю, ведь он забирает себе половину выручки за проданную картину, думаю я и чувствую, что ужасно устал, пойду лягу, думаю я, но прежде подпишу картину, и я включаю свет, достаю тюбик черной краски и кисточку и на верхней рейке подрамника пишу «Андреевский крест», а на лицевой стороне картины, вывожу в нижнем правом углу заглавное А, потом промываю кисть скипидаром, кладу на место, открываю дверь в спальню, и навстречу мне веет холодом, потому что я всегда сплю в холодных комнатах, но сейчас дверь открыта, и туда проникает немного тепла, но это даже кстати, думаю я, вхожу в спальню, включаю свет, выхожу, гашу свет в большой комнате, возвращаюсь в спальню, раздеваюсь, кладу одежду на стул, стою нагишом и мерзну, потом выключаю свет, ложусь на кровать, кутаюсь в одеяло и думаю, что слишком устал, чтобы чистить зубы, зову Браге, он тотчас прибегает, запрыгивает на кровать и ныряет под одеяло, и я тщательно укутываю одеялом нас обоих, Браге укладывается у меня под боком, под одеялом, а я кутаюсь в одеяло и чувствую огромную усталость, а потом чувствую, как рядом ложится Алес и мы крепко обнимаемся, согреваем друг друга, но мне нельзя думать об Алес, сейчас нельзя, и я говорю, что ужасно устал и хочу спать, желаю ей покойной ночи и говорю, что ждать уже недолго, скоро мы увидимся, говорю я и замечаю, как близко Алес, ведь хотя уже несколько лет минуло с тех пор, как она умерла, она лежит рядом со мной в постели, и я говорю, что не хочу, что нет у меня сил говорить с тобой, Алес, нынче вечером, говорю я, ведь тогда мне будет только еще больше тебя недоставать, намного больше, говорю я и обнимаю Алес, а она обнимает меня, и я говорю, что теперь ждать недолго, скоро мы опять будем вместе, она и я, вообще-то мы и теперь все время вместе, думаю я, но сейчас я хочу спать, день нынче выдался очень муторный, да и вчера тоже, говорю я, и Алес гладит меня по волосам, а я сжимаю пальцами крестик на своих коричневых четках, которые когда-то получил в подарок от Алес, кладу крестик себе на живот, лежу и чувствую, что ужасно, ужасно устал, и думаю, что перед сном надо, по крайней мере, прочесть Pater Noster, осеняю себя крестным знамением, крепко зажимаю крестик между большим и указательным пальцем, читаю про себя Pater Noster Qui est in caelis и уже вот-вот утону в дремотном тумане, читаю Sanctificatur nomen tuum Adveniat regnum tuum и думаю Да святится имя Твое, Да придет Царствие Твое, да, пусть придет Царствие Божие, пусть придет Царствие Твое, думаю я, делаю глубокий вдох и говорю про себя кирие, медленно выдыхаю и говорю про себя элейсон, делаю глубокий вдох и говорю про себя Христе, медленно выдыхаю и говорю элейсон, делаю глубокий вдох, медленно выдыхаю, и вижу Асле на обочине шоссе, с жестяным молочным бидоном в руке, он глядит, как приближается белый автомобиль Лысого, того, что живет в большом желтом доме, по дороге к Молочной Ферме, машина большая, широкая, занимает всю проезжую часть, поэтому Асле стоит подальше на склоне, с жестяным молочным бидоном в руке, ведь Мама послала его одного за покупками, ему надо зайти в Пекарню за хлебом, потом на Молочную Ферму за молоком и в Кооператив, где он купит все, что Мама записала на бумажке, а сколько это стоит, кассирша из Кооператива запишет в маленькую книжицу, и Асле думал сперва пойти в Кооператив, до которого дальше всего, потом на Молочную Ферму, потом в Пекарню и оттуда домой к Маме, с покупками, так Асле думал, а сейчас он видит, что белая машина останавливается, Лысый опускает стекло и спрашивает, не хочет ли Асле прокатиться с ним на машине, и Асле думает, почему бы нет, хотя Мама и Отец говорили, что ни он, ни Сестра ни под каким видом не должны садиться к Лысому в машину и ни в коем случае не должны заходить к нему в дом, если он пригласит, думает Асле, но он никогда толком не понимал, почему так опасно сидеть с Лысым в машине, а прокатиться было бы очень здорово, думает Асле, Лысый между тем смотрит на него и явно ждет ответа, а прокатиться было бы очень здорово, думает Асле, стоя на обочине, с молочным бидоном в руке, и спрашивает, куда они поедут, и Лысый говорит, что ему нужно съездить к одному человеку в Иннстранну и кое-что с ним обсудить, и Асле думает, что, пожалуй, можно все-таки немножко прокатиться с Лысым в машине, главное, чтобы родители не узнали, думает он, ведь он никуда не спешит, Маме покупки не к спеху, и он собирался сперва зайти в Кооператив, так что на обратном пути Лысый может высадить его возле Кооператива, думает Асле

Мама послала меня за покупками, говорит он

В Кооператив? – говорит Лысый

Да, говорит Асле

А еще на Молочную Ферму и в Пекарню, говорит он

и Асле приподнимает жестяной молочный бидон, а Лысый говорит, он, мол, видит, что у Асле в руке молочный бидон и что мама послала его за покупками, говорит он, и Асле говорит, что так оно и есть, а Лысый говорит, что может подвезти его, если он хочет прокатиться на машине, только сперва они съездят в Иннстранну, ему ведь надо потолковать там с одним человеком, говорит Лысый, приглашает Асле в машину, поднимает стекло, открывает переднюю дверцу, и Асле садится на пассажирское сиденье, зажав коленками жестяной бидон, и захлопывает дверцу, Лысый трогает с места и ничего не говорит, крепко сжимает руль и смотрит вперед, а Асле сидит на переднем сиденье, и они проезжают мимо Пекарни, мимо Молочной Фермы, мимо большого желтого дома, где Лысый живет, и мимо Кооператива, сворачивают, а за поворотом открывается широкий вид на Фьорд, на Хардангер-фьорд, видно далеко, до самого его конца, до Устья Фьорда, и они едут вдоль Хардангер-фьорда к Иннстранне, и Лысый говорит, что в Иннстранне ему надо потолковать с одним человеком, и Асле слышит, что голос у Лысого слегка дрожит, и он думает, что, наверно, тоскливо жить одному в таком большом доме, как у Лысого, а Лысый кладет руку ему на бедро, Асле же отпихивает его руку и думает, зачем это Лысый положил руку